Глава 2
- Варяги! – жуткий крик раздался
Над тихим стойбищем чудян,
Дракар в тумане показался,
Вселяя ужас в поселян.
Оттуда, бряцая щитами
В рассветным сумерках с ночи
На берег прыгали норманны,
Сжимая длинные мечи.
Кровавая пошла работа –
Чудяне стали защищать
Жен и детей среди болота,
Но от норманн не устоять.
- Владимир, эй, держись за мною! –
Добрыня крикнул на бегу,
Копье метая пред собою,
Противника насквозь проткнув.
Владимир, распаленный боем,
Как зверь, запрыгнул на настил…
Седой старик, от страха воя,
Щитом путь к дому преградил.
Удар в упор – щит развалился,
Старик от ужаса взопил,
К стене, слабея, прислонился,
Руками голову закрыл.
Еще удар с усильем диким –
Седая старая глава
С обрубками двух рук и хрипом
На земь низвергнулась стремглав.
Секунду, видом пораженный,
Держа в руках кровавый меч,
Владимир как завороженный
Стоял, глядя на крови течь.
Вдруг тень метнулась вниз, к землянке:
Под вопли, стоны, звон мечей
Пыталась девушка-чудянка
Себя спасти от палачей.
Владимир словно бы очнулся,
Как получив удар плетей,
За нею, как стрела, метнулся –
Не дать ей привалить дверей.
Удар плечом со всем размахом –
И с треском вылетела дверь,
Схватив посконную рубаху,
Владимир опрокинул дщерь.
И, намотав пшеничны власы
На руку, к входу поволок,
Сбивая в кровь девичьи красы
Об острый каменный порог.
А наверху уж все кончалось –
Нет больше стойбища чудян:
Меж срубов там и сям валялись
Тела убитых поселян.
Варяги волокли добычу.
Отдельно раненых несли
Средь них, хрипя от шеи бычьей,
Их конунг, Синеус, в крови.
Копье насквозь его пробило,
Пройдя меж двух пластин брони,
И жить ему немного было,
И не видать родной земли.
Варяги молча кругом стали,
Суровы, серы, как гранит,
Шлемы в голов косматых сняли,
Лишь слышно – конунг их хрипит.
- Смотри, Владимир, как погибнет
Их вождь подобьем боевым,
Ему нельзя от раны сгинуть,
На ложе мучаясь больным, -
Добрыня шепчет Владимиру.
- Такая смерть ему позор,
Варяг не умирает с миру –
Жизнь кончит меч или топор…
Настала страшная минута:
Два рослых воина берут
Под руки конунга и круто
Вверх поднимают и несут
К его мечу, что вкопан ровно
По рукоять вверх острием…
Взревела рокотом огромным
Песнь на прощание с вождем.
Привставши на краю могилы,
Зажав рукою крови течь,
Победный клич крича с усильем,
Синеус падает на меч…
Костер сложили погребальный,
Наверх ладью с вождем внесли,
Огонь под ним на бревнах свальных
Кругом из хвороста зажгли.
Немногих пленных мужей чуди
К костру для жертвы привели
И, положив к земле на груди,
Задрали сзади им главы.
И самый опытный, бывалый
Седой Ингвар, поднявши меч,
Как накалил в кострище жало,
Несчастным начал горла сечь.
Струи крови в костре шипели,
Кровавый поднялся туман,
И вскоре в пламя полетели
Тела всех тех, кто был заклан.
И разгулялась пьяна тризна –
Варяг не может век скорбеть.
Ведь в этой, столь короткой жизни,
Два раза смерть не одолеть.
Затем решилась участь женщин,
Что не успели в лес бежать,
Зубами в похоти скрежеща.
Варяги стали их ломать.
И видя гнусную картину,
Владимир чувствует волну,
Что холодя донизу спину.
Воспламеняет пах ему.
- А, ну – веди свою рабыню, -
Добрыня, пьяный, говорит.
- И покажи, что ты мужчина
И что богами не забыт.
Израненную поселянку
Под хохот вытолкнули в круг,
Уж знала бедная чудянка,
Что с ее телом будет тут.
Отчаянье дало ей силы,
Сквозь ссадины ее лица,
Бледнее смерти, видно было –
Она не сдастся до конца.
Владимир вышел на средину,
Сняв шлем, Добрыне меч отдал,
Дрожа от похоти, и спину
Пригнув к земле, как змей-удав.
И взнуженный варягов ревом,
Как зверь, он прыгнул на нее,
Но девушка рукой, как колом,
Прикрыла тело вдруг свое.
Удар с отчаянья был страшен
И нанесен был по глазам.
Ужасной болью ошарашен,
Князь зашатался, словно пьян.
Туман багровый застил зренье.
От судорог свело лицо,
Но ярость превзошла мученья,
Взогрета хохотом бойцов.
Он, стоном превозмогши муки,
Как зверь, что сильно ранен был,
Рванулся к ней, схватив за руки,
Чудянку на земь повалил.
Но здесь борьба не прекратилась,
В молчании, про страх забыв,
Она ему под горло впилась,
Плечо едва не прокусив.
Клубок двух тел коробил землю,
Суставами хрустела кость,
Утихло буйное веселье,
Похоже, отступила злость.
Бойцы молчали, и казалось –
Сочувствия мелькала нить,
Они, не зная сроду жалость,
Умели мужество ценить.
Чудянка билась вся и рвалась,
Но вот Владимир заломил
Ей руку за спину и в ярость,
Рывком ломая, надавил.
Раздался хруст – рука как тряпка
Упала на земь, пыль меча,
Владимир, изловчившись, гадко
В живот ей двинул от плеча.
И захлестнув на шее власы
Петлею, горло ей сдавил,
И навалившись всею массой,
Дыханье ей перехватил.
В конвульсиях ее забило…
И вот под крики пьяных тел,
Давясь слюною, пуча жилы,
Владимир ею овладел…
Взошла луна, в воде искрилась,
На выпавшей росы слезах,
Холодным блеском отразилась
У мертвой девушки в глазах.
(продолжение следует... здесь)
начало - здесь