Наша память всегда ярче и пронзительней этих нечетких черно-белых снимков. Бывает, что она ошибается и слегка приукрашивает действительность. Так было, например, с вот этой стеной от воинской части. Мне почему-то в памяти казалось, что на ней есть звёзды.
А, может, и не казалось? Ведь вдоль этой огромной воинской части я не только ездила на велосипеде, объезжая всю нашу махаллю, но и ходила в школу, далеко, казалось, для маленького человека. И, может, где-то и были эти звезды, хотя бы на воротах части, у которой часто стояли солдатики, и бывало, посмеивались надо мной: «Ой, гляди, гляди, из портфеля двойки посыпались!»
В первый же день я потащу свою тетю и мужа в этот отдаленный район Ташкента, где прошло мое детство.
А пока мы высаживаемся с сумками из ташкентского такси без багажника и идем в еще один очень родной мне дворик на первом квартале Чиланзара, где жили любимые бабушка с дедушкой и тетя.
Сказать, что детство мое прошло только на 54 разъезде было бы неверным. Ведь до школы я всё время почти жила на Чиланзаре и ходила в садик за бассейкой.
Бассейка – это маленький, мелкий бассейн типа лягушатника, центр притяжения всех чиланзарцев в прошлом. Вот не помню, вода там циркулировала как то или нет, были струйки фонтана? Здесь детишки набирали водичку в свои ведерки, а мама рассказывала, что они после школы даже купались в этой мелкой бассейке, будучи уже в старших классах. Дедушки, бабушки, мамы и папы сидели в тени деревьев вокруг бассейки и следили за своими чадами. Я традиционно была с бабайчиком, о котором я рассказывала в первой части – любимым дедушкой. Это ему я рассказывала свои радости и горести, это у него я первый раз спросила про Бога ( где он живет?)Это он мне покупал любимую ватрушку на углу в булочной, теперь это желтый магазин. А еще мягкое мороженное в вафельном рожке из автомата ( дорогое, но дедушка меня любил и всегда покупал, баловал) А я его закладывала бабушке, рассказывала, что он опять курил на скамейке. Вредность моя во мне с ранних лет.
Бассейки уже нет, есть бассейн без воды, детская площадка, какие то будки по углам, но всё это огорожено огромным забором и непонятно кому предназначено.
Когда я искала родные места в Интернете, я нашла статью «Чиланзарцы борятся за бассейку». На месте нее хотели сделать стоянку что ли. Стоянку не сделали, но осталась непонятная конструкция, на которую можно посмотреть через прутья забора.
А ведь это основной символ моего детства! Мне жаль, что нет ни одного фото этого знакового места. Так же мы жалеем с мужем, что не сфоткали скамейку в своем городе, где мы впервые познакомились. Её уже нет. И у нас маленький городок, а сколько всего поменялось, что уж говорить о таком огромном городе, как Ташкент....
И вот она,родная четырехэтажка, наш этаж второй.
Трогаю перила, они те же советские, только цвет другой.
Сейчас на всех подъездах кодовые замки, но они почти все открыты – все-таки не любят ташкентцы закрытых дверей. Меня это порадовало, потому что мы смогли попасть в каждый подъезд другого дома, где мы жили последние годы перед переездом в Россию.
Вот она дверь в бабулину квартиру.
Заходим, и первое воспоминание сразу здесь на пороге: моя другая тетя Аниса, выходя замуж за дядю, заходила в дом свекрови и бабуля моя стелила ей под ноги подушки. Я прекрасно помню этот момент, что тетя наступает ножкой в белой туфле на белые подушки, ступая в новую семейную жизнь. «А это зачем?»– спрашиваю я. «Чтобы жизнь была мягкой, как эта подушка.
А я, ступая через 30 с лишним лет в родную бабулину квартиру, тоже окунаюсь в мягкие воспоминания моего счастливого детства.
- Вот здесь стояла тумбочка и телефон!
- Вот здесь был шкаф с книгами.
- Раковина была в другом месте и ванна тоже!
- А вот здесь в шкафчике на балконе стояло хлопковое масло, а внизу веник и совок!
«Это всё нужно записывать на видео!»– кричит взволнованно муж. А мы записали только на свою внутреннюю пленку. Потому что это очень волнительно, и мы не позеры, чтобы снимать передачу «Жди меня» и плакать на камеру.
Я помню момент, я одна дома, убираюсь. Моей задачей было вытрясти половик на кухне, подмести в зале, убрать постель. И по радио пели Никитины песню «Бричмулла». Я тогда вообще не понимала, о чем они поют, мне казалось, песня про пчелу какую-то. Знала ли я, что через много лет душа моя начнет «рисовать картины в тоске», и пройдет мое детство и юность прошла.... И в октябре 2022 года я наконец попаду в места, которые мне так часто снятся.
Когда я была маленькой и мы уехали, я писала всем письма. Бабуле с бабаем я писала огромные письма, с рисунками, со стихами собственного сочинения. Успехом письма было, если при написании я сама рыдала. Тогда точно, на другом конце, получатели рыдали тоже. От умиления. Тогда была популярной песня Беликова «Снится мне деревня». Я переделала слова: «Но все так же ночью снится мне Ташкент, отпускать меня не хочет родина моя...» Но парадокс в том, что в песне он уехал из деревни в город и скучает по гусям, которые дорогу переходят важно. А мы наоборот, переехали к гусям, коровам и непролазной грязи....
Тетя мне при встрече сказала: ты же раньше была оптимисткой, ты такие письма нам писала!
Ха! Я и сейчас могу такие письма Вам написать! Просто воображение у меня хорошее, да и не принято в письмах писать о плохом, тем более человек раньше ждал его месяц, ну, если авиа, то 2 недели. Разве можно расстраивать человека, который так долго ждет от тебя весточки? Вот и писали об отвлеченном, не заостряя на важном.
Я вспомнила, где висели ковры,которые сейчас постелены в кухне и на лоджии.
Вот возле этого ковра я засыпала, обводя пальцем его узоры.
Этажом выше пела Пугачева «Прости, поверь. и я тебе открою дверь», а проезжающие машины рисовали фарами полоски на потолке. Бабуля учила меня перед сном простой молитве. Когда страшно или гроза, говорила она, повторяй её.
На лоджии сейчас решетки,
а вот как она выглядела в моем раннем детстве.
Мне кажется такое же удивленное лицо у меня было, когда я вышла на балкончик с другой стороны, который тоже сейчас заделан решетками и пластиком. А раньше там были просто перила и бабуля любила выплеснуть воду из ведра прямо на пол балкончика, и она шипела, испаряясь на раскаленном бетоне. Все игры моего детства были здесь, и садик на месте, откуда всегда доносились детские голоса.
Я не знаю точно, что означает выражение «закрыть гештальт», ну, подсознательно понимаю о чем там речь. И мне очень необходимо было закрыть его, этот гештальт, пройдя к бассейке и обратно, несколько раз выйти на улицу Гагарина, обойти бабулин дом, в сотый раз посмотреть на окна из которых бабуля нам махала, а маме моей кричала: «не сутулься, мельче шаг!».
Я теперь понимаю, откуда эта традиция махать из окна. Сейчас из этих окон машут тетя с дядей, а моя мама машет из нашего домика во Фролово.
Засим, наверное, откланяюсь. Сейчас будут встречи с родственниками, всякие вкусности и объятия.
Продолжение в следующем репортаже! Не переключайтесь!
