(Из https://ficbook.net/readfic/7113590, в соавторстве с НедоТехнарем, кроссовер Вахи и Безумного Макса)
Несколько секунд тишины, только грохот сердца в ушах и треск огня. Фуриоса лежала, чувствуя, как крениться земля под ней и качается потолок. Каждый рваный вздох приносил с собой глоток смрадного воздуха, в котором было слишком много крови. Крови несчастного Стрипа, чья жертва не будет напрасной, ведь Скротус мёртв.
Скротус мёртв.
Эта мысль стала для Фуриосы верёвкой в бурю, за неё можно было зацепиться. Скротус мёртв, и в мозгах у него двадцать сантиметров железа, с цепью, зубьями и куском шины. Скротус мёртв, а значит, она победила. Со Скротусом было покончено.
Со Скротусом, а скоро Фуриоса расквитается и со всей его шайкой собирателей черепов. Они должны понести заслуженное наказание. Мысли путались в голове, цеплялись друг за друга – наверное, последствие ушиба. Но главное Фуриоса осознавала кристально ясно. Она победила и избавила Пустошь от величайшей угрозы. Скротус и его Кровавый бог никогда не будут властвовать над ней, и любой, кто усомнится в её победе, разделит их судьбу. Возможно, понадобятся показательные казни... Возможно, хватит демонстрации попроще.
Пошатываясь, она поднялась на ноги, обернулась, с трудом сфокусировалала взгляд на трупе. Скротус уже не был человеком, и его чудовищный облик внушал неприязнь даже после смерти – оскаленная клыкастая пасть, костяные рога, которые расползлись по всей черепушке, налитые кровью глаза, неестественно бледная кожа в странных узорах, какие-то наросты на коже и пролом на макушке... Пожалуй, лицо с застывшей на нём маской ярости и боли производило достаточно жуткое впечатление. Если забрать всю голову и вывесить её на всеобщее обозрение... Да, этот трофей может стать весомым аргументом в любых переговорах. Кто станет спорить с победительницей такой твари? Кто осмелится спорить с ней, если она без труда пробила такую башку?
Нет!!!
Бесплотный, несуществующий крик ударил по ушам. Заставил отшатнуться, сжать голову руками, задохнуться от мучительной боли. Как будто мозг разлетелся на осколки. Как будто мир рассыпался стеклянной пылью. Как будто её подхватил пыльный вихрь – жаркий и красный как песок, как огненные языки, как забытое знамя, как вскипевшая кровь... Воплощение самой ярости и силы, живое и дикое. Знакомое ей, но бесконечно чужое – кому же? Обжигающее касанием – кого? Непокорное, страстное, пока ещё не осквернённое... Избыточное, ведь среди него почти не ощутить мучительно дрожащие лиловые жилы – дар завершения, дар увядания, дар смирения и надежды. Аметист – скользит понимание, и собственная боль отзывается эхом в чужой и наоборот. Сизые, тяжелые свинцовые нити не в силах удержать буйство пурпура, ведь он слишком горячий, слишком страстный, слишком громко зовущий... Он поёт, обещая месть и славу, справедливость и власть. Он поёт и жаждет...
...только ей не положено слышать! Не положено знать!
Наваждение откатилось, отпустило её. Позволило вздохнуть полной грудью и оглядеться. Скротус по-прежнему мёртв и безопасен, а его башка по-прежнему ужасна в своём уродстве и способна запугать любого. Она победительница, она заслуживает этого трофея, она заслуживает права стать правительницей всей Пустоши. Протянуть руку, шагнуть вперёд и стать сильнейшей так легко. Стать сильнейшей и занять место Скротуса несложно, особенно сейчас... Интересно, что заставило Скротуса служить своему Кровавому богу? Всего лишь безумие? А может, он тоже увидел что-то, похожее на поющий кровавый смерч вокруг себя? Почуял ли он прикосновение чего-то нездешнего? Услышал ли потусторонний зов, полный ярости и силы?
Хватило бы только взять предложенное. Только согласиться. Только позволить любопытству взять верх. Кто знает, может, прикосновение к живому потоку позволило бы ей во всём разобраться, понять природу загадочных цветных нитей и себя саму?
Нет.
Соблазнительные вопросы вгрызались в её разум, но обвешанный трофеями Скротус и вырезанные им поселения никуда не делись. Никакая потусторонщина не могла оправдать бессмысленные убийства. Никакие тайны не стоили того, чтобы ступить на гибельный путь. Пустошь переживёт, если Фуриоса так никогда и разберётся с загадками Плетельщика, но жаждущая крови правительница Цитадели окажется для всех катастрофой. Она не могла согласиться. Она не имела права соглашаться.
Она отвечает не только за себя, но и за всех людей Цитадели, за обитателей Подножия, за пустынных оружейников Фермы, за диковатых жителей Свинцовой Фермы, за запуганный Скротусом Газтаун и за всех примкнувших к ней странников Пустоши. Она должна их защитить, в том числе, и от себя. Но сможет ли?.. Не проще ли сделать это с чужой помощью? Даже сила Кровавого Бога может быть использована во благо. Скротус был слишком глуп, чтобы увидеть её истинное предназначение. Всему животному миру рога, клыки и когти служат для самозащиты. Тяжелые рога на висках окажутся короной, внушающей ужас врагам, они покажут союзникам её силу. Когтями, в которые превратятся пальцы, куда проще разорвать врага, чем ножом – клинок один, когтей же станет десять. Не составит же для божества, способного спасти смертного с пилой в черепе, вернуть Фуриосе руку, верно? С двумя руками править Пустошью и приводить мир к покорности будет проще. А броня? Панцири вороночников прочны, но насколько же крепче они станут, если их коснётся сверхъестественная воля? Не одна Фуриоса, облаченная в дарованные ей доспехи и силу, будет благословлена, все её воины воистину станут выкованными из стали и огня, непобедимыми, всемогущими. Да и разве она этого не достойна? Она одолела божественного избранника, она взяла Газтаун в честной битве, она объединила всю Пустошь, разве не должна её ждать награда? Сила, которой нет равных, слава, которую нельзя сокрушить, власть, которую невозможно отобрать. Она может представить, почти что почувствовать, как это будет. Как будет вознесена над смертными, как её нелепые мутации наконец обретут достойное применение. Она видела – пока ещё со стороны, – какими будут новая жизнь и новое тело, когда две живые когтистые руки сожмут оружие, а приказы услышит неуязвимая армия. Плоть, металл и пламя, чудо и наука сойдутся, чтобы породить нечто воистину несмертное. Быть может, стать Несмертной Фурией не так уж и плохо? Фуриоса будет лучше Джо и его отродий, она покажет, каким должен быть правитель Пустоши, она продемонстрирует всем, что мутации, власть и гнев можно использовать во благо, что диктатура не обязательно превращается в тиранию! Она...
Но что же останется от самой Фуриосы, если она согласится? Вся её жизнь – череда битв, которые были неизбежны и почти никогда не казались желанными, путь от приказа к возмездию, путь вынужденной жестокости. Она стала правительницей Цитадели, потому что разрушила прежний порядок и обязана была построить новый. Она не мечтала править Пустошью, но, не завоевав её, не могла установить в ней мир. Она всей душой хотела быть обычным человеком, ползуны её сожри! Обычным человеком, а не мутанткой со сверхсилой и сверхспособностями! Так какого хрена она хочет стать чем-то иным, чем-то нечеловеческим и бессмертным?! Какого хрена она готова поклониться той же срани, ради которой Скротус залил Пустошь кровью?! Ей что, всё говно этого мира подобрать надо?!
Нет! Никогда и ни за что она не станет служить никаким богам! Ни за какую награду! Ни за славу, ни за власть, ни за знание, ни за силу! Некоторыми путями она не пройдёт никогда, а с некоторыми союзничками договариваться себе дороже. Особенно такими... такими... такими неестественными и странными. Крылья алой песчаной бури, которую надо оседлать и подчинить себе – не в этот раз, пожалуй. Пусть богов и божков объезжает кто-то иной, Фуриоса предпочитает иметь дело с живыми и смертными союзниками. Не столь соблазнительно и многообещающе, зато понятно и безопасно.
Не может предложить ничего хорошего тот, кто требует складывать чужие черепа в полутёмном бункере, пропахшем мертвечиной и гнилой кровью. Рисунки на полу и стенах идеально отражали всё глубину и бессмысленность мерзости, которой служил Скротус. Ничего, кроме падения и безумия она не могла предложить, и Фуриосе не стоило больше о ней думать.
Она отвернулась, пошла к выбитой двери. Заставить себя забыть о соблазнах, не думать о том, как перевернуть Пустошь, имея в руках такую власть... Нет! Не сметь!
Шаги и скрип механизмов в руке глухо отдавались под низким потолком. Прозрачный сумрак скрывал следы боя, но их надо следовало уничтожить полностью. Далекий топот тихим эхом прокатился по подземным коридорам. К Фуриосе спешили соратники, она помнила их и не спутала бы с недобитками Скротуса. Хромающий Корби, кажется, Накс с Морокуном, один из них тащил другого... Три души, для каждой из которых свои соблазны и мечты. Но ни одна из них не должна сдаться или помешать.
– Не входить! – Окрик Фуриосы заставил варбоев затормозить у дверей. Оглядев потрёпанных и грязных, но ещё держащихся на ногах бойцов – живы и даже снова будут в строю, – она бросила им на ходу: – Надо сжечь здесь всё, а лучше взорвите и засыпьте. И ничего не трогать!
Возможно, чуть позже она этим и займётся, а пока нужно отыскать остальных, если они всё ещё живы.
