Одна любимых книг - «Дневник» Витольда Гомбровича. Прочитав этот толстенный том, я рванулся к беллетристике Гомбровича и отшатнулся. Такой концентрации безнадёги мне было не вынести.
Поэтому я с опаской взял только что переведённую книгу Витольда Гомбровича и Доменика де Ру «Завещание».
Запись бесед польского писателя с французским издателем, журналистом и политиком. Прочёл в один дых, как рюмку водки выпил. Обжигает. Книга откровенна до бесстыдства. И умна.
Витольд Гомбрович, уже достаточно известный польский литератор призывного возраста, уехал из Польши в Аргентину на самом кануне второй мировой войны.
В Аргентине бедовал, порой нищенствовал, покуда его переведённые на французский романы, новеллы и пьесы не принесли ему европейскую славу.
Каждый в жизни играет роль. Генерал – генеральскую. Политик – политическую. Писатель – писательскую. Он, Гомбрович свою писательскую роль исполнил неплохо, чего не скажешь о политиках и генералах.
Витольд Гомбрович полагает, что Польше хорошо бы провести некую ревизию своей культуры. Отказаться от романтизма, от культа обречённого героизма, от красоты гибели. Этим отказом он (как писатель) и занимается.
Когда я это прочёл и усвоил, я понял, что отталкивает меня от беллетристики этого писателя. Литераторы, занятые критикой и ревизией национальной традиции, глубже иных литераторов погружены в эту национальную традицию, в том числе, и в ее язык.
Переведённые на иные языки, в иную культуру на весьма многих они оказывают отталкивающее воздействие. Сильно, но уж очень мрачно.
Думаю, что переведённый на другие языки Салтыков-Щедрин оказывает такое же воздействие на иностранцев.
А мы … смеёмся. Салтыкову-Щедрину приписывают (может, напрасно) фразу: «Российская власть должна держать народ в состоянии постоянного изумления» – ну смешно же... Нам.