Comentario
Разглядывая цитаты из «Дара Морского Орла», я испытал совершенно особое чувство. Я сразу же почувствовал, что сильный источник намерения древних шаманов Мексики всё ещё действует так же ярко, как и прежде. Я знал тогда, с тенью сомнения, что цитаты в этой книге управляются намерением колеса времени. Я также знал, что это происходило со всем, что я делал в прошлом, например, с написанием « Дар Морского Орла », и что это продолжает происходить со всем, что я делаю сейчас и с написанием этой книги.
Поскольку я абсолютно неспособен прояснить этот факт, мой единственный жизнеспособный вариант-смиренно принять альтернативу. У шаманов древней Мексики была другая функционирующая когнитивная система, и сегодня они всё ещё могут воздействовать на меня из единиц этой когнитивной системы самым позитивным и вдохновляющим образом.
Благодаря усилиям Флоринды Матус, с которой я приступил к изучению наиболее сложных вариантов шаманских техник, разработанных шаманами древности, таких как повторение, я смог, например, созерцать свой опыт общения с donом Juanом с силой, которую я никогда не мог себе представить. Текст моей книги « Дар Морского Орла » является результатом тех видений, которые у меня были с don Juanом Matusом.
Повторение donа Juanа Matusа означало возрождение и упорядоченность чего-либо в жизни человека простым движением. Он никогда не беспокоился о таких мелочах, как разработка вариаций этой древней техники. Флоринда, напротив, обладала совершенно иной дотошностью. Я тратил целые месяцы на то, чтобы обучить себя тем аспектам обобщения, которые сегодня я всё ещё не могу объяснить.
- То, что ты испытываешь, - это безграничность guerrero, - объяснял он мне. - Техника существует. И что! Что имеет первостепенное значение, лишь то, что тот человек, который их использует, и его желание довести их до конца.
Повторение donа Juanа в терминах Флоринды дало мне чрезвычайно подробные и содержательные видения donа Juanа. Они были бесконечно более интенсивными, чем беседы с самим donом Juanом. Именно прагматизм Флоринды дал мне удивительное понимание практических возможностей, о которых нагваль Juan Matus вообще не беспокоился. Будучи по-настоящему прагматичной женщиной, Флоринда не питала иллюзий по поводу себя и не мечтала о величии. А он говорил о себе, что он подобен крестьянину, который не может позволить себе пропустить ни одного поворота дороги.
- Guerrero должен идти очень медленно, - рекомендовал он, - и использовать все доступные элементы пути guerrero. Одним из наиболее примечательных элементов является способность всех нас, как guerreros, с непоколебимой силой сосредотачивать наше внимание на событиях, которые мы пережили. Guerreros могут сосредоточить своё внимание даже на людях, которых никогда не встречали. Конечный результат такого глубокого фокуса всегда один и тот же: сцена реконструируется. Целые модели поведения, как давно забытые, так и новые, оказываются в пределах досягаемости guerrero. Попытайся.
Я последовал его совету и сосредоточился на donе Juanе и, конечно же, помнил, что происходило в каждый данный момент. Но я вспомнил детали, о которых понятия не имел. Благодаря работе Флоринды я смог реконструировать огромную часть деятельности с donом Juanом , а также нюансы огромной важности, которые я совершенно упустил из виду.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>><<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
Дух цитат из «Морского Орла» произвёл на меня сильное впечатление, поскольку цитаты раскрывали тот глубокий акцент, который don Juan придавал элементам своего мира и пути guerrero как кульминации человеческих достижений. Этот импульс пережил его личность и стал более живым, чем когда-либо. Иногда я искренне чувствовал, что don Juan никогда не уходил. Я даже слышал, как он ходит по дому. Я спросил об этом Флоринду.
- О, это пустяки! - сказала она, -. Это не что иное, как пустота нагваля Juanа Matusа, которая тянется, чтобы коснуться вас, независимо от того, где сейчас находится его сознание.
Его ответ сбил меня с толку, ещё больше заинтриговал и сделал более подавленным, чем когда-либо. Хотя Флоринда была самым близким человеком к нагвалю Juanу Matusу, тот и другой были удивительно разными. Одна вещь, которую они оба разделяли, была пустота их личностей. Они перестали быть персонами. Don Juan Matus не существовал как личность. Но то, что существовало вместо него, было собранием историй, каждая из которых соответствовала ситуации, которую он комментировал, поучительными историями и шутками, что носили печать его трезвости и бережливости.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>><<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
Флоринда была такой же; у неё были бесконечные истории.
Но его истории были о людях.
Они были чем-то вроде возвышенной формы сплетен, типа сплетен, которые из-за безличности Флоринды достигли немыслимого уровня эффективности и увлекательности.
Я хочу, чтобы ты осмотрел человека, который очень похож на тебя, - сказала она мне однажды, - я хочу, чтобы ты вспомнил его так, как будто ты знал его всю свою жизнь. Этот человек сыграл важную роль в формировании нашей родословной. Его звали Элиас, нагваль Элиас. Я называю его "нагваль, потерявший рай".
» История рассказывает, что нагваль Элиас был усыновлён священником-иезуитом, который научил его читать, писать и играть на клавесине. Он также учил его латыни. Нагваль Элиас мог читать Священные Писания на латыни с такой же легкостью, как и любой ученый. Ему суждено было стать священником, но он был индийцем, а в те времена индейцам не было места в церковной иерархии. Они были слишком зловещими, слишком тёмными, слишком индейскими. Священники происходили из высших социальных слоёв; они были потомками испанцев, с белой кожей и голубыми глазами; они были красивы и презентабельны. Для сравнения, нагваль Элиас был медведем; но он долго боролся, воодушевленный обещанием своего наставника, что Бог позаботится о том, чтобы его приняли в священство.
» Будучи ризничим церкви, где его наставник служил приходским священником, однажды в неё вошла настоящая ведьма. Её звали Амалия. Говорят, это было очень странно. Как бы то ни было, факт в том, что в конце концов она соблазнила бедного дьячка, который так глубоко и отчаянно влюбился в Амалию, что оказался в каюте человека-нагваля. Со временем он стал нагвалем Элиасом, личностью достойной внимания, культурным и образованным. Пост нагваля, казалось, был сделан по размеру. Это дало ему анонимность и эффективность, в которых ему было отказано в мире.
» Он был мечтателем сновидений{ сны-видящий], и настолько хорош, что достигал самых отдалённых уголков вселенной в бестелесном состоянии. Иногда он даже возвращался с предметами, привлекавшими его взгляд по линии своего рисунка, предметами, которые были непонятны. Он назвал их «изобретениями». У него была целая их коллекция.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>><<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<