Маленькая Настёна не понимала, чему так радуются ее родители. Они обнимались, громко говорили что-то о детях и о Настёне тоже, потом замолкали ненадолго и опять целовались на глазах у двухлетней крохи. Ничего, в принципе, необычного не было во всем этом, если бы папа не отводил взгляд в сторону, когда отвечал на Настины бесконечные «потему?»…
В детский садик девочка ходить не любила, что-то мешало ей там быть спокойной и радостной, что-то, о чем она не помнила. И зачем ей садик, ведь мамочка дома, с ней всегда хорошо и весело, а в садике все тети злые, они заставляли Настю кушать нелюбимый ею лук в супе и запеканку, и еще днем надо было спать, когда светило солнышко и можно было долго гулять. Настя садик не любила, и детей в группе тоже, они были ей чужими, неприятными, особенно, когда трогали ее руками или отбирали игрушки, которые она приносила с собой из дома.
Когда папочка забирал Настёну из садика, девочка радовалась, и всю дорогу до дома, не переставая, болтала обо всем, что видела, и папочка охотно отвечал на все вопросы. А около дома они еще долго гуляли, папочка усаживал Настёну на качели, и пока раскачивал, курил и что-то думал о своем. Девочке было довольно и того, что он рядом, а качаться было так здорово! Иногда мама выходила к ним, и тогда все вместе они шли в магазин или ехали к бабуле, которая всегда угощала Настёну чем-нибудь вкусненьким, а потом долго читала девочке сказки.
Потом в доме все изменилось, папа стал радостным и почему-то хмурым, по утрам Настёну в садик уводили рано, а забирали самой последней, поэтому тети в садике еще больше сердились на девочку. И дома было плохо, хотя мама стала красивой еще больше, и много пела, смеялась над папиными шутками, а Настю будто и не замечала. Одевала, кормила, отвечала на вопросы малышки коротко и быстро, а потом садилась в кресло и о чем-то думала.
Настёна все не могла понять, почему же родители на нее сердятся? Наверное, на нее пожаловались злые тети из садика, что она плохо спит? Теперь мамочка Настёну совсем не любит, и папочка не любит, это все тети из садика виноваты. Копилась детская обида, «варилась» сама в себе, сгущалась, как тучи осенью, но каждый день Настёну уводили в садик, а дома она спрашивала папу о том «потему ти седися? На меня седися?», но любимый папочка не отвечал, только брал девочку на руки, крепко-крепко прижимал к себе и целовал в макушку.
Мама сшила себе новое красивое платье, такое, как было когда-то у Настёны, таким сарафанчиком, и теперь каждый день ходила по дому нарядная и веселая. Бабуля звонила, и они о чем-то тихо говорили, Настёна не знала о чем, но тревожилась, иногда даже плакала, часто капризничала в садике. Воспитатели жаловались родителям, что Настёна не спит днем, плохо кушает, и вообще, «вы разберитесь, что происходит с вашей дочерью!».
Ночью Настёна видела страшные сны, что приходит незнакомая тетя и дядя милиционер, которые забирают ее у папочки и мамочки, и увозят далеко-далеко. Девочка с криком просыпалась, мама сердилась и даже кричала на девочку, а папа долго уговаривал, что это просто плохой сон и рассказывал малышке сказки.
Когда к ним приехали гости, все радостно поздравляли мамочку, но Настя не поняла с чем. Потом дядя Коля сказал: «Ты что такая грустная, а? Радоваться надо, Настюш, у тебя будет сестренка! Будете вместе играть, к нам в деревню приедете вместе, а? Не грусти, еще месяц-другой и у тебя будет подружка!». Настёна так и не поняла, причем здесь подружка, и сестренки у нее нет, она же самая любимая у папочки и мамочки.
Вечером папа долго сидел у кроватки, а потом сказал: «Понимаешь, доченька, мы так долго ждали ребеночка, ведь мама болела, и никак ребеночек не рождался. А потом мы увидели тебя, и ты нам так понравилась, что мы захотели такую доченьку, и забрали тебя домой. Но мамочка вылечилась, и скоро у тебя будет сестренка, вы будете вместе играть, а потом мы все вместе поедем на море к другой твоей бабушке, моей маме». Настёна ничего не поняла из папиных слов, только почему-то ей стало страшно, и девчушка заплакала так горько, что отец испугался: «Мы никогда тебя не отдадим обратно, ты же наша родная девочка, самая хорошая, самая дорогая».
«И самая самая юбимая? Да? Я самая юбимая, да, папоска?», — Настя спрашивала снова и снова, папочка отвечал, что «да, самая любимая», но не смотрел на девочку. А ночью ей приснился страшный дом, где было много чужих детей, и была она, Настя, только без папочки и мамочки. Дети кричали, дрались, кто-то ударил Настю, она кого-то укусила тоже, и пришла высокая тетя Аннаванна, и отшлепала Настю, было больно, но девочка знала, что плакать нельзя, еще больше получишь.
Маленькая Настя вспомнила свой сон утром, теперь она знала, что пока не пришли мамочка и папочка, она жила в большом грязном доме, и всегда-всегда хотела кушать, и носочков у нее не было, и куклы Даши тоже не было. «Ты меня отдас Анневанне? Да, папоска?», — спросила Настёна отца, когда они шли утром в садик. Но ответа так и не дождалась, не было его, ответа на простой детский вопрос о бескорыстной любви.