На сборах
Молодому батюшке трудно удержаться, чтобы не подержать в руках оружие
Тут посмотрел видео с Сергеем Михеевым, где он говорит о необходимости присутствия священника в армии. Сразу вспомнилась моя работа в Синодальном отделе по взаимодействию с Вооруженными Силами и правохранительными организациями. Давно это уже было, кипела работа, были дискуссии об организации военного духовенства. Тогда победила сомнительная, но простая форма, когда священник находится на должности заместителя командира части, то есть фактически ему подчиняется. Находится фактически в штате подразделения. Для тех, кто занимался этим вопросом, это было не совсем приятное решение, так как все знакомые немного с Историей Православной Церкви в России, знают, что был особый институт Военного и морского духовенства, который подчинялся протопресвитеру. Он был выделен не только в армии и фактически не подчинялся военному начальству, но и в церкви. К возрождению военного духовенства немало сил приложил протоиерей Димитрий Смирнов, который возглавлял отдел, и усилиями которого в ПСТГУ было создано особое отделения для обучения офицеров Российской армии. Готовили офицеров быстро и довольно бойко. Это стал туннелем для военнослужащих для получения сана. Но, увы, многие рукоположенные старались поскорее забыть свою службу в армии и стать простым священником. Так что если бы институт военного духовенства начал бы работать, то обнаружился бы дефицит священников. Но, фактически военные священники оказались только в частях, дислоцировавшихся на Кавказе. После о. Димитрия было множество руководителей отдела. Пока, наконец, Священный Синод не решил возродить должность протопресвитера. Должность-то есть, но, как рассказал Михеев, очень мало военных священников в действующей в зоне конфликта армии. Мне кажется, после Чеченской войны никто уже не ожидал такого серьезного и затяжного конфликта. Была некоторая эйфория. Пока было мирное время, немногочисленные священники крутились на турниках и прыгали с парашютами. Хотя, если бы они обратились не к опыту американских капелланов, а к довольно большому опыту русского военного духовенства, что священник был полковым, служил не на передовой, а где-то в районе медсанбата и задачей его было не героически с крестом поднимать солдат в атаку из окопа. Хотя такие проявления героизм знала российская армия, а окормлять военнослужащих, готовить их молитвой и причастием к тому, что возможно кому-то из воинов придется положить душу за други своя. В материалах Японской войны мне чаще попадался образ пожилого священника, духовно поддерживающего солдата, а не мускулистого мужика крутящегося на перекладине. И первой обязанностью священника, мне кажется, должна быть не замена политрука, убеждающего солдата под огнем подняться в атаку, а именно духовная подготовка солдата к бою, в котором возможно ему придется погибнуть и предстать пред Господом. Хочу успокоить, что хороший солдат все равно будет лучше крутиться на перекладине и прыгать с парашютом, чем священник, а смысле героизма при нынешнем способе ведения военных действий, ракета может прилететь с одинаковой вероятностью и в окоп на передовой, и в храм-палатку, разбитую далеко в тылу. И хотя Сергей Михеев жалуется, но, очевидно, священники в армии есть. Это мы уже знаем из "похоронок" появляющиеся в сетях. Но, важно, чтобы присутствие священника было более системным и основывалось на традициях Русской Православной Церкви.