В Мариинском театре исполнили Реквием Верди в память о Дмитрии Хворостовском

В этом году лучшему русскому баритону мира Дмитрию Хворостовскому исполнилось бы всего 60 лет. Он ушел в расцвете лет и сил, мог бы еще петь и петь. За свою карьеру он успел сделать немало, спел на сценах всех главных оперных театров и концертных залов Европы и Америки. При этом никогда не гнался за количеством, до последних дней оттачивая до совершенства качество вокала. На него ставили «Евгения Онегина», без него не представляли статного князя Елецкого в «Пиковой даме» Чайковского, благородного Валентина в «Фаусте» Гуно, добропорядочного отца Жермона в «Травиате» Верди. #INJECT_1# В последние годы перед болезнью увеличилась его концертная деятельность, он был увлечен проектом «Дмитрий Хворостовский и друзья», целью которого было знакомство российской публики с его звездными партнерами. Он пел до последнего, сумев найти силы уже больным выйти в последний раз в Петербурге на опен-эйре на Дворцовой площади, успел долететь и до родного Красноярска, чтобы выйти на сцену оперного театра, где выступил в первый и последний раз. Певец умер в лондонском хосписе. Его скосил рак — болезнь века, которая не щадит обладателей ни больших состояний, ни большого таланта. В Реквиеме Верди слышна зашкаливающая степень отчаяния человека, потерявшего близких, которые могли бы жить, радовать и радоваться жизни, но были сметены на тот свет вихрем неодолимой силы. Дмитрий Хворостовский никогда не пел Реквием Верди, в этом сочинении нет партии для баритона, зато есть для баса. Из четырех участников квартета именно бас Ильдар Абдразаков близко знал этого певца и неоднократно выступал с ним в концертах. Екатерине Семенчук не довелось делить сцену с Хворостовским, но под его обаяние она попадала не раз, оказываясь в шумных оперных компаниях за кулисами. Доживи Дмитрий до наших дней, она бы почти без сомнений оказалась с ним в одном составе, скажем, в «Трубадуре» Верди, где исполняет партию полубезумной цыганки Азучены, а сибирский баритон всегда пел графа ди Луну. И Ильдар Абдразаков, и Екатерина Семенчук входят сегодня в славную когорту российских певцов с мировым именем. Да и сопрано Ирина Чурилова в последние годы стала все чаще появляться на сцене, скажем, берлинской «Дойче опер», и не только в вердиевском репертуаре. Имя Дмитрия Хворостовского прочно ассоциировалось с триумфами русской вокальной школы в мире, с идеей международности оперы. Сегодня этому певцу пришлось бы очень непросто, но его могучий сибирский дух, его живое присутствие могли бы влиять на улучшение ситуации, поддерживать коллег и народ. Валерий Гергиев служил в тот вечер за пультом непривычно спокойно, без обычного мятежа, хотя, наверное, ему хотелось кричать о том, как не хватает рядом этого солиста, с которым не удалось осуществить так много задуманных проектов. Лавина Dies irae, не раз прорывавшаяся на протяжении Реквиема, норовила сбить баланс, лишить контроля, но на другой чаше весов возникали молитвы о мире, спасении, прощении. Ровное бельканто Ильдара Абдразакова находило резонансы в сопрановой мольбе Ирины Чуриловой, а теноровые плачи Сергея Скороходова отражались в сдержанных и строгих напевах меццо-сопрано Екатерины Семенчук, сдерживавшей слезы. В правом углу сцены в зал смотрело лицо Дмитрия Хворостовского, улыбавшегося с небес, словно чемпион, достойно пробежавший свою земную дистанцию.