Шло дождливое лето одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Оно пришло на смену стремительно пришедшей весне, когда после взрыва ледяного затора в наш город пришла большая вода.
Городские службы, хрипя надрывом изношенных самосвалов, с трудом спасали город от почувствовавшей волю воды, отдав на растерзание стихии городские окраины.
На смену, затихшей речной стихии, пришла ежедневно льющаяся с неба вода. Природа, как будто, сопереживая горю горожан, лила свои слезы на непросыхающие диваны, шкафы и телевизоры.
Мне шел двадцатый год, голова полная розовых мечтаний, работа на отцовском автомобиле у черноглазой Веры.
Веселый коллектив из прекрасных девчонок, искренне сопереживающие, моему разбитому сердцу.
Умчавшаяся на черной Волге с номером 208 светловолосая Светка, моя первая любовь, на прощание поманила своими соломенными волосами, оставив на губах, табачный вкус последнего поцелуя.
Дождливое утро, заглохнувший по дороге на работу мотор рыжего Москвича, вдрызг разбитое настроение.
Томительное ожидание в приемной, после слов очень стройной секретарши Ирины "Андрей, тебя Вера Александровна вызывает", зыркание злых глаз её подружек, не предвещали мне ничего хорошего в это хмурое утро.
И мое настроение отвечало всем: "А мне все по..."
Вдруг прозвучавшая команда Натальи: "Андрей, поехали!" вырвали меня из грустного оцепенения.
Ни заливающий лобовое стекло дождь, ни промокшая куртка на плечах, ни запотевшие окна, и море на улице Красина, которое осторожно переплывал мой рыжий Москвичок, пугаясь встречной волны, ни что не могли помешали нам прибыть в пункт назначения.
Стремительная и грациозная Наталья, рывком дикой кошки исчезает за дверью железнодорожного ведомства.
Короткое ожидание с мыслью о сухом маршруте до офиса, хлопнувшая передняя дверь, вернувшейся Наташи и слова: "Давай заедем за хлебом", сопровождаемый просящим взглядом.
Зигзаг проехавшей БМВ подсказал, о безопасности проложенного маршрута. Короткая остановка у магазина с облупившейся вывеской "Хлеб", щелкание правого поворота, тихое ворчание Москвичка на первой передаче и несущийся навстречу монстр, с короткой надписью “Зил” на выцветшем капоте, заставляют меня держаться от него подальше, прижимаясь к обочине.
Сжатые в комок ягодицы, руки вцепившиеся в рулевое колесо и тихое шептание двигателя вдруг сменяется хрустом, врывающихся в салон осколков каленого стекла. Пар из под капота, кровь на руках и досадное: "Приехали..."
За мгновение пролетевшие мысли о разбитой машине, представленные укоряющий взгляд отца и беспокойный крик мамы, возвращают к подозрительной тишине справа. Поворот головы, вопрос: "Наташа, ты как?"
Распахнутые от ужаса глаза при виде рассеченного лица и алые пятна крови на белом шелке блузки.
Стремительный бросок из машины, грудью остановленная "Нива", осторожное сопровождение, окровавленной с залитыми кровью глазами Наташи. Краткий приказ водителю: "В больницу, быстро"
Дрожь во всем теле, с трудом закуренная сигарета, жадный глоток никотинового дыма, поиск двухкопеечной монеты и короткая фраза в эбонитовую трубку таксофона:
- Лена, мы попали в аварию, Наташа в больнице!
Подскочивший усатый парень на синем Москвиче, его: "Давай утащу," короткая дорога со встречным ветром в лицо, лязг закрываемых ворот разделили мою жизнь на "До" и"После", открывая для меня новый период длиною в двадцать три счастливых года.