«Самое опасное десятилетие». Главные заявления Путина на «Валдае»

О Западе и «чужом дворе»

• «Россия никогда не считала и не считает себя врагом Запада. Нужно четко понимать, что есть как минимум два Запада: Запад традиционных, прежде всего христианских, а теперь и исламских ценностей. Этот Запад нам в чем-то близок. Но есть другой Запад — агрессивный, космополитичный. С диктатом этого Запада Россия никогда не смирится».
• «Упрощение, стирание всех и всяких различий стали чуть не сущностью современного Запада. Что стоит за таким упрощением? Прежде всего это исчезновение творческого потенциала самого Запада и стремление сдержать, блокировать свободное развитие других цивилизаций».
• «Еще в 1978 году [Александр Солженицын в своей гарвардской речи] отмечал, что для Запада характерно «длящееся ослепление превосходства» <...>. Ничего не поменялось. За прошедшие почти полвека это ослепление, откровенно расистское и неоколониальное по своему характеру, приобрело уже просто уродливые формы, особенно после того как возник так называемый однополярный мир».
• «Мы видим, что в западных странах идут сложные политические, демографические процессы. Безусловно, это их внутреннее дело. Россия в эти вопросы не вмешивается и не собирается этого делать; в отличие от Запада мы в чужой двор не лезем».

О концепции нового мира и революционной ситуации

• «Рано или поздно и новым центрам многополярного мироустройства, и Западу придется начать равноправный разговор об общем для нас будущем. И чем раньше, тем лучше, разумеется».
• «Мы стоим на историческом рубеже. Впереди, наверное, самое опасное, непредсказуемое и вместе с тем важное десятилетие со времен окончания Второй мировой войны».
• «Говоря словами классика, ситуация в известной степени революционная. Верхи не могут, а низы не хотят так жить. Такое положение вещей чревато глобальными конфликтами или целой цепью конфликтов, что представляет угрозу для человечества, в том числе и для самого Запада» (понятие революционной ситуации ввел Владимир Ленин).
• «Смена вех — процесс болезненный, но естественный и неизбежный. Будущее мировое устройство формируется на наших глазах, и в этом мировом устройстве мы должны выслушать всех. Принять во внимание каждую точку зрения, каждый народ, общество, культуру, каждую систему мировоззрения».
• «Стоит подумать, чтобы структура ООН, в том числе ее Совета Безопасности, в большей степени отражала именно многообразие мировых регионов. Ведь от Азии, Африки, Латинской Америки в мире завтрашнего дня будет зависеть намного больше, чем принято считать сегодня».

О причинах военной операции на Украине

• «Люди восемь лет под обстрелами живут, которые продолжаются до сих пор. Мы должны были что-то для себя решить. А что мы могли решить? Признать их независимость. Но признать их независимость и просто бросить на произвол судьбы — это вообще неприемлемо. Значит, мы должны были сделать следующее, что мы и сделали, — включить их в состав Российского государства. Они одни не выживут, это очевидный факт. Но если мы признаем, включаем в состав Российского государства — по их воле, мы же знаем настроения людей. А эти самые обстрелы и готовящиеся очередные военные операции со стороны киевского режима продолжаются и неизбежно. Дальше мы что должны были делать? Проводить операцию. Чего ждать, пока они начнут? Мы знаем о том, что они готовятся. Это просто неизбежная логика событий».
• «Тектонические изменения происходят и будут происходить, и наши действия здесь ни при чем. Они просто высвечивают некоторые события наиболее ярко и подталкивают некоторые процессы, которые начинают развиваться быстрее. Они являются неизбежными, это происходило бы вне зависимости от того, как действовала бы Россия на украинском направлении».
• «Мы, что ли, совершили там госпереворот, который привел к серии трагических событий, включая нашу специальную военную операцию? Нет, не мы же это сделали».
• «То, что в основе своей русские и украинцы один народ, — это исторический факт». На вопрос, означает ли это, что сейчас можно говорить о гражданской войне: «Отчасти да. Мы оказались в разных государствах, к сожалению, в силу ряда причин».

О целях спецоперации

• «План был и цель одна — помощь людям, которые проживают на Донбассе. Вот из этого мы исходим. А что конкретно планирует Генеральный штаб — я знаю, конечно, что. Но мне кажется, что это не тот случай, когда нужно в деталях об этом разговаривать».

О потерях

• «Конечно, у нас есть издержки, и прежде всего это касается потерь, связанных с проведением специальной военной операции. Я все время об этом думаю. Есть экономические потери. Но есть огромные приобретения. То, что происходит, без всякого сомнения, в конечном счете, я хочу это подчеркнуть, идет на пользу России и ее будущего».
• «Натовское освоение территории шло полным ходом. <...> И чем дальше, тем было бы для нас хуже, труднее, опаснее, и мы бы несли большие потери. Вот какими мы соображениями руководствовались» (в ответ на вопрос, не считает ли президент, что Россия недооценила украинских военных).
• «Ура-патриоты на Украине <...> не жалеют и борются с Россией до последнего украинца. Потери там местами, знаете, доходят — я говорю об этом с сожалением — потери бывают один к десяти, один к восьми, а в последнее время почти все время один к семи, один к восьми. Людей не жалеют совсем. Разве истинные патриоты своей страны могут это допустить?»

Об отношениях с другими лидерами

• «Я считаю, что существуют определенные форматы общения между главами государств и их надо соблюдать. Иначе пропадает доверие к тому, что делает партнер. В целом здесь нет ничего предосудительного, если то, что мы говорим, о чем мы говорим, если наши оценки доходят до представителей СМИ, но просто тогда об этом нужно предупреждать» (про публикацию во французских СМИ переговоров с президентом Франции Эмманюэлем Макроном).

В июне французское здание Le Temps опубликовало расшифровку переговоров между президентами России и Франции Владимиром Путиным и Эмманюэлем Макроном 20 февраля. Их беседу записал французский журналист Ги Лагаш, который присутствовал при этом, снимая документальный фильм о президенте Франции. В российском МИДе публикацию переговоров лидеров назвали «сливом».

• «Нет, потому что я теперь исхожу из того, что кто-то слушает» (на вопрос, уточняет ли президент теперь, кто находится рядом с Макроном во время его телефонного звонка).
• «Госпожа Лиз Трасс, недавняя премьер-министр Великобритании, прямо сказала в разговоре с представителями прессы: «Да, Великобритания — ядерная держава, в обязанности премьера входит возможное применение, и я сделаю это». Не дословно, но близко к тексту. И никто ведь никак не отреагировал. Ну, допустим, она ляпнула... девушка немножко не в себе. Но как можно такие вещи говорить публично? Сказала — ну, поправили бы ее».
• «Президент [Реджеп Тайип] Эрдоган никогда не позволяет сесть себе на шею и руководствоваться интересами третьих стран. Он крепкий, сильный руководитель, который руководствуется прежде всего, а может быть, исключительно интересами Турции, турецкого народа, интересами турецкой экономики. Вот в значительной степени этим объясняется его позиция по вопросам энергетики, в вопросах строительства «Турецкого потока».
• «Турция в целом и президент Эрдоган в частности являются непростыми партнерами, многие решения рождаются в длительных и непростых переговорах, но есть стремление с обеих сторон достичь этих договоренностей, и, как правило, эти договоренности достигаются. В этом смысле Эрдоган, конечно, последовательный и надежный партнер. Пожалуй, это, наверное, его самая главная характеристика — надежный партнер».
• «Нет [не предупреждал Си Цзиньпина о планах начать спецоперацию]. Китайский лидер не такой человек, который высказывает обиды в отношении чего-либо. Это самодостаточный лидер мирового масштаба. А потом — у нас нет такой необходимости в этом. Мы принимаем суверенные решения и Китайская Народная Республика» (отвечая на вопрос, предупреждал ли Путин лидера КНР Си Цзиньпина о планах начать спецоперацию и не высказывал ли тот обиды, что нет).
• «Это неправда. [Саудовский наследный принц Мухаммед] бен Салман — человек молодой, решительный, с характером. Это очевидные факты. Ему не надо хамить, и тогда в ответ не услышите жестких оценок с его стороны, вот и все. Надо уважать и наследного принца, и саму Саудовскую Аравию, и они будут отвечать тем же» (о сообщениях СМИ, что саудовский принц в частных беседах «насмехается» над президентом США Джо Байденом).

О «насмешках» саудовского принца над Байденом и его умственными способностями в частных беседах 24 октября со ссылкой на источники сообщила The Wall Street Journal (WSJ). По словам собеседников издания, бен Салман рассказал советникам, что «намного больше предпочитал» сотрудничать с предыдущим президентом США Дональдом Трампом, а Байден не впечатлял его еще в период вице-президентства при Бараке Обаме.

Эр-Рияд опроверг сообщение WSJ и подчеркнул, что «лидеры королевства всегда с величайшим уважением относились к президентам США, основываясь на вере в важность отношений, основанных на взаимном уважении».

О возможности применения ядерного оружия

• «Провокации с ядерным оружием, нагнетание возможности самого тезиса о возможном применении со стороны России ядерного оружия используются именно для достижения этих целей — повлиять на наших друзей, наших союзников, повлиять на нейтральные государства. Сказать им: «Смотрите, кого вы там поддерживаете, какая Россия страшная страна. Не надо ее больше поддерживать, не надо с ней сотрудничать, не надо у нее ничего закупать, не надо им ничего продавать». На самом деле это примитивная цель».
• «Нам не нужно этого делать [наносить ядерный удар]. У нас смысла нет никакого — ни политического, ни военного».

О сравнении с Хрущевым

• «Ни в коем случае. Нет, я не могу представить себя в роли [Никиты] Хрущева, ни в коем случае» (отвечая на вопрос о параллелях нынешней ситуации в мире с Карибским кризисом).

О международных резервах

• «Используя доллар как оружие, США, да и Запад в целом дискредитировал институт международных финансовых резервов, сначала их обесценил за счет инфляции в зоне доллар и евро, а потом и вовсе — цап-царап — прикарманил наши золотовалютные резервы».

О национализации

• «Люди коммунистических убеждений считают, что нужно в основном все опять национализировать, все огосударствлять. <...> Насколько это эффективно, трудно сказать. В чем-то и где-то, в какой-то конкретной исторической ситуации мы тоже не отказываемся от этого, но мы этого не делаем. У нас нет необходимости никакой. Мы исходим из того, что нужно использовать наиболее эффективные инструменты развития страны, рыночные принципы».

О пройденном пике санкционных трудностей

• «Мы понимаем и видим сложности среднесрочного периода. Мы понимаем, что мы не можем все производить. Но знаете, как я сегодня с утра с некоторыми коллегами разговаривал перед тем, как к вам приехать, — в правительстве, в Центробанке, администрации, — и все-таки наши эксперты считают, что пик трудностей, связанных с валом ограничений, санкций, он пройден, российская экономика в целом адаптировалась к новым условиям».

О переносе столицы из Москвы

• «По поводу переноса столицы — да, такие разговоры и у нас [в России] есть, но у нас переносили когда-то столицу, и это было неоднократно в истории Российского государства. <...> Исторически, ментально, центр России всегда ассоциировался с Москвой. И, на мой взгляд, какой-то необходимости [в таком переносе] нет».