Это может показаться довольно странным.
До семидесятилетнего юбилея 50 дней.
И вот русский писатель, написавший свой первый полноценный научно-фантастический роман «Цефея» во втором (втором – прописью!) классе наконец решается высказаться о системе преподавания в наших школах русского языка.
Не скрою: ничего важнее на самом деле нет, чем преподавание русским детям в русских школах русского языка.
Случилось так, что у меня по русскому языку оценка в школе болталась между тройкой и четвёркой.
И тому было найдено вполне естесственно-научное объяснение.
Я писал как курица лапой.
Скверно.
Ужасным почерком.
Каллиграфия мне не давалась с самого первого урока.
При этом читать я научился в возрасте четырёх лет!
То есть я свободно глотал книжки в пять-шесть лет, а вот с каллиграфией не ладилось.
Много лет спустя я случайно выяснил, что я – переученный левша. То есть родился я леворуким, а писать требовали правой рукой. Вот оно и не пошло! Как и все переученные левши я писал ужасным некрасивым почерком и переход на красивые шрифты вызывал у меня адские мучения.
Так что первую основную проблему преподавания русского языка я на себе прочувствовал от и до! Понятно, что надо мной смеялись девчонки. Которым выпадало счастье оказываться со мною за одной партой. Понятно, что именно из-за этого я имел устойчивый комплекс неполноценности, который распространялся на всё моё школьное обучение. А уж когда мне выпало великое счастье остаться на второй год в шестом классе, комплекс превратился в устойчивый синдром потерянного ученика.
И завершилось закономерно: в восьмом классе в январе месяце я навсегда ушёл из своей школы!
То есть меня не интересовали ни аттестат за восемь классов, ни престиж второй английской в городе Свердловске. Двоечник? Да! Неспособный? Конечно! Обреченный на всю жизнь быть необразованным? Само собой разумеется!
Как раз в эти светлые дни я самостоятельно исследовал восстание Спартака, историю первого Триумвирата в Древнем Риме, теорию проскрипций, самостоятельно изучал итальянский язык, писал свои песни, занимался математикой числовых матриц различных порядков, и собирался стать архитектором уровня Ле Корбюзье и Посохина.
И тут судьба подросила мне сразу два джек-пота.
Сначала тётя Неля устроила меня в офицерскую столовую Уральского военного округа в мясной цех учеником повара. Видит Бог, я мог бы там остаться на всю жизнь, поскольку я быстро рос над собой и оввалка мяса, разделка туш, приготовление великолепных котлет и фантастических перепелов давались мне легко и непринуждённо. У меня была прекрасная учительница и она мне сказала как-то что тут я могу пересидеть всю службу в Вооруженных силах и вырасти в хорошего повара, что обеспечивает жизнь на всю жизнь. А если учесть что у меня в роду моей бабушки был дядя который служил шеф-поваром центрального ресторана на дореволюционном Крещатике, то судьба моя была по сути предрешена. Но…
Ох уж эти маленькие коварные «но»!
Я уехал на постоянное место жительства в город Краснодар и там я близко познакомился с темами прописки, паспортного режима, юридическими тонкостями административных и уголовных разборок. Я попал в индивидуальное обучение к одному из крупнейших советских юристов и с ним начал осваивать русский юридический язык!
И если впоследствии я так и не сел, то за это я обязан благодарить именно этого своего педагога.
Он тоже преподавал мне русский язык. Господи! Это было божественно!
В наших школах о таком преподавании можно только мечтать!
Он показывал мне все значения простейших русских слов и все топики их применения и толкования! Это наложило свой огромный отпечаток на все мои последующие поэтические практики!
Кроме этих двух джек-потов я неустанно посещал библиотеки и взял в привычку по четыре часа в день при любой погоде работать именно в библиотеках!
В 1989-ом году мой академический класс ежедневно занимался в помещении городской библиотеки. Девочки ходили с большими кипами книг, обкладывались книгами со всех стогрон, буквально тонули в списках литературы! Я знал, что делаю. Русский язык это самый богатый язык мира. Самый гибкий. Самый тонкий. Все остальные языки мира бледнеют перед глубиной и совершенством русского языка.
И освоение этого океана слов и смыслов возможно только методам полного погружения в материал.
Тысяча книг на год! Десять тысяч книг на курс школы. И ещё три тысячи книг на курс вуза.
Вы полагаете, что это много? У вас в голове (У каждой! И у каждого!) восемьдесят шесть миллиардов нейронов! По самым скромным подсчетам! Вы при желании можете освоить сорок языков и прочесть сто тысяч книг! И это никак не помешает вам пробежать свои сорок тысяч километров и написать свои три тысячи песен. Встретить чудесного спутника и спутницу жизни и родить своих пять детей!
Главное: понять! Не надо изучать русский язык так, как мы изучаем мёртвые языки.
Древнегреческий и латынь изучают в гимназиях для постановки строгой дисциплины мышления.
Но дисциплина мышления ставится прекрасно на живом шахматном материале! Ещё в детском саду!! Впрочем у нас почему-то шахматный всеобуч затащили в школу, когда откровенно говоря, уже поздно!
Живое активное общение с носителем живого русского языка обеспечивает живое мышление самым мощным инструментом творчества и научного познания мира.
Изыски филологов полезны в весьма ограниченном временном диапазоне с пятого по восьмой класс средней общеобразовательной школы в режиме жёсткого модуля эффективного тридцати пяти минутного урока. Всё! Ежедневная работа с книгой! Ежедневное общение с носителями живого русского слова!
Это – если предельно кратко.
Но если кому-то станет интересно, можно было бы и поподробнее.
