Как ни странно, легче всего оказалось привыкнуть к отсутствию будущего. Загадывать вперед, строить какие-то планы хотя бы на ближайший месяц стало теперь бессмыслицей, потому что уже завтра все задуманное могло полететь в тартарары.
После "Киммерийского лета" и "Перекрестков" я практически сразу упала в "Тьму в полдень" вторую книгу тетралогии о Великой Отечественной Войне.
Так шло наступление. Изо дня в день, как работа – тяжелая работа, которую никто за тебя не сделает. И в каждой освобожденной деревне повторялось одно и то же: чадили обугленные срубы, кто-то голосил на пепелище или под виселицей, по-зверушечьи настороженные дети несмело брали обмусорившиеся в карманах шинелей куски сахара, шли немцы – грязные, обмотанные поверх пилоток тряпьем, держа руки на затылке, волоча ноги в огромных соломенных ботах. И тут же вертелся, приседал с ФЭДом в руках непременный и неизвестно откуда появившийся корреспондент.
И знаете мне очень сложно об этой книге говорить кроме как "Это очень круто".
Во втором томе тетралогии - уже совсем война первые ее месяцы: попытки копать окопы, немецкая оккупация Энска, небольшого городка на западе Украины, борьба подполья с захватчиками, сражения, вывоз насильно в Германию... Мы про это (по крайней мере, наше поколение 40+) читали много и по-разному написанного. У Слепухина с моей точки зрения редкий дар писать об этих страшных вещах так, что ты с головой тонешь в книге, но при этом не погружаешься в пучины черного беспросветного отчаяния.
Герои Слепухина - люди, сомневающиеся, ошибающиеся, совершающие не всегда умные поступки. Люди, которым и страшно, и больно, но которые продолжают жить несмотря ни на что: жить на фронте и в тылу, в оккупации, и угнанным в Германию. Но надежда есть всегда. Это главное.
Увязав последний чемодан, они снесли его вниз на тележку, потом Таня вернулась наверх и обвела комнату взглядом, равнодушно пытаясь вспомнить, не забыто ли что-нибудь. Впрочем, даже если что-то осталось... какое это теперь имеет значение! Вот уже почти два месяца, как жизнь на ее глазах обнажается, сбрасывая одну ненужную оболочку за другой. Как будто чистят луковицу – если применить такое кухонное сравнение.
Вещей и понятий, без которых можно обойтись, становится с каждым днем все больше, а круг по-настоящему нужного для жизни все суживается. Здесь можно позволить себе сравнение более изысканное – с шагреневой кожей. В конце концов, очевидно, действительно необходимым остается лишь то, что можно унести в сердце. Например, надежда.
