День 12. Ода величественной красоте природы
Мне нравилось чувство просыпающегося будоражащего бесстрашия, наполненного, и без того присущим мне, романтическим безрассудством.
Вчера, вероятно, был завершающий по-летнему жаркий день полного безветрия и безоблачности. Меня удивляет с какой скоростью способна меняться погода. И как умиротворяющая жара в одночасье сменяется пронизывающим влажным ветром. Небо за полчаса способно затянуться непроходимыми дебрями туч, частично синих, темнеющих и кажущихся беспощадными и угрожающе смертоносными. Они сеют внутри смятение и трепещущий ужас. Закрывают своими объятиями плечи горных хребтов, погружая их в немеющую, безвольную темноту.
<...>
К полудню я добралась до скалы Киселёва и от увиденного с её высоты у меня закружилась голова. Казалось, невозмутимое море светилось изумрудной прозрачностью с оттенком чистой бирюзовой синевы, характерной, пожалуй, лишь хрусталю неподвластного небоската. Оно искрилось той самой первобытной таинственной силой, приводящей в движение всё прочее. Вольная, свирепая сила. Могучая квинтэссенция жизни.
Волны белоснежными поцелуями разбивались о невозмутимую хладнокровность скалы. Они были подобные женщинам, кои в своих нежных привязанностях самозабвенно и всепоглащающе любили кого-то столь же величественно непреклонного. Безрассудное буйство стихии, что встречает непобедимое равнодушие.
Я сидела на самом краю скалы, свесив ноги над отчаянно прекрасной морской пропастью и одурманенная открывшимися видами погрузилась в лёгкую медитацию.
Пение птиц, нежная колыбельная ветра в листве, доносящийся снизу шелест прибоя, успокаивали взволнованную душу. Мне не хотелось возвращаться. Ни в лагерь, ни в город, ни к людям. Хотелось раствориться в абсолюте одиночества внутри столь обескураживающей красоты.
Телеграмм: