Эмигрировавший из России в 1919 году Владимир Набоков ненавидел всё советское. Для такого отношения у него были причины.
Тем удивительней, что писатели Илья Ильф и Евгений Петров удостоились от литературного сноба Набокова небывалой похвалы. Он дважды высоко оценил авторов «Двенадцати стульев» и «Золотого телёнка», назвав их «этими гениальными близнецами» и «поразительно одаренными писателями». Тот самый Набоков, который троечниками окрестил Нобелевских лауреатов Фолкнера и Пастернака.
«Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок» в СССР стали культовыми. Эти произведения оказали колоссальное влияние на русский язык — многие фразы и выражения из романов превратились в крылатые и десятилетиями живут собственной жизнью:
Мы чужие на этом празднике жизни.
Дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих.
Утром деньги — вечером стулья.
Знойная женщина, мечта поэта.
Быстро только кошки родятся.
Шик-модерн.
Гигант мысли.
Не учите меня жить.
Заграница нам поможет.
Романы были переведены на многие языки, а в СССР и России переиздавались более 100 раз огромными тиражами.
Несмотря на то, что романы позиционировались как сатирические, в последнее время они стали предметом анализа лучших филологов России. Надо признать, что «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок» заслуженно претендуют на первые места среди всех произведений советской литературы.
Чтобы попробовать понять, почему Ильфу и Петрову удались два гениальных романа, пройдёмся по главным вехам биографий соавторов.
Илья Ильф
Иехиел-Лейб Файнзильберг родился 3 (15) октября 1897 года в городе Одесса Российской империи в семье бухгалтера.
Выучившись в технической школе, с 1913 года начал трудиться. Сначала работал в чертёжном бюро, после монтёром на телефонной станции. Хорошо умея обращаться со станками, побыл токарем на двух военных заводах — на одном делали аэропланы, на другом выпускали гранаты.
После революции работал статистиком и бухгалтером. Но тяга к искусству не давала юноше покоя. Он смог устроиться редактором в юмористический журнал «Синдетикон». Там, взяв женский псевдоним, публиковал свои первые стихи.
Летом 1919 года признанного негодным к строевой службе молодого человека таки призвали в Красную армию. В составе красноармейского караульного полка он участвовал в боях против деникинцев.
В 1920-1921 годах работал заведующим складом и бухгалтером в Особой губернской продовольственной комиссии по снабжению Красной армии (Опродкомгуб).
В начале 1920-х, став членом Одесского союза поэтов, Иехиел-Лейб Файнзильберг взял себе псевдоним Илья Ильф. На встречах литературного кружка «Коллектив поэтов» Ильф познакомился с уже известными литераторами Валентином Катаевым и Юрием Олешей. Некоторое время он работал журналистом, сотрудничая с газетой «Моряк».
В 1923 году Илья Ильф поехал в Москву, где уже прочно обосновались в литературном сообществе его одесские знакомые Валентин Катаев и Юрий Олеша.
Валентин Катаев помог Ильфу устроиться в заводскую газету «Гудок». За этим ничего литературно-выдающегося не обещающим названием скрывался настоящий рассадник талантов. Кто только в «Гудке» не работал — Булгаков, Зощенко, Олеша, Паустовский. А также будущий соавтор Ильфа, младший брат Валентина Катаева, пишущий под псевдонимом Евгений Петров.
Поначалу работой Ильфа в газете была редактура читательских писем. Казалось бы, скучное монотонное занятие. Но Ильф не просто редактировал. Он превращал письма читателей в блестящие фельетоны. Его талант не остался незамеченным, и вскоре Илья Ильф стал постоянным автором самой читаемой — юмористической колонки газеты.
Евгений Петров
Евгений Петрович Катаев родился 30 ноября (13 декабря) 1902 года в Одессе в настоящей интеллигентской семье заслуженного преподавателя и пианистки. Он стал вторым ребёнком в семье — брат Валентин был на 5 лет старше. Мать умерла от плеврита через несколько месяцев после рождения Евгения. Оставшись один, отец тем не менее сумел уделять огромное внимание всестороннему развитию мальчиков, — он буквально посвятил свою жизнь сыновьям.
Старший брат Евгения Валентин Катаев в качестве офицера царской армии участвовал в Первой мировой войне.
Вероятно, этот факт стал причиной ареста братьев в 1920 году. Одесские чекисты вменяли им «участие в антисоветском заговоре». Чтобы сойти за несовершеннолетнего, Евгений изменил тогда год своего рождения с 1902 на 1903. С тех пор этот год рождения фигурировал во всех официальных документах и биографических справках. Правда вскрылась лишь в начале 1960-х.
Среди ведущих дело чекистов оказался Яков Бельский, — будущий советский писатель, журналист и художник-карикатурист, а в то время — хороший знакомый старшего Катаева по поэтическим вечерам. Братья Катаевы были освобождены «как непричастные к делу». Всего по делу было задержано 179 человек, 100 из них были осуждены, некоторых расстреляли. Так что Валентин и Евгений Катаевы тогда, можно сказать, прошли по самому краю.
В 1921 году Евгений Катаев пошёл служить в Одесский уголовный розыск. Факт своего недавнего ареста Евгений скрыл, сильно рискуя понести «за явное стремление проникнуть в советское учреждение со злыми намерениями» самое суровое наказание. Причиной своего прихода на службу в угрозыск он указал «интерес к делу».
Позже писатель Евгений Петров будет вспоминать:
Моим первым литературным произведением был «протокол осмотра трупа неизвестного мужчины».
Евгений Катаев стал одним из лучших оперативников. При его непосредственном участии было ликвидировано множество орудовавших тогда в Одессе и вокруг неё банд.
Особое место в службе Евгения Катаева занимает дело банды Козачинского. Схваченный главарь этой банды Александр Козачинский по кличке «Красавчик» оказался другом детства Евгения Петрова. Будучи гимназистами, Петров и Козачинский дали друг другу «клятву братской верности». Сделав при этом на руках надрезы и «смешав кровь».
Выйдя из тюрьмы, Козачинский опишет эти события в повести «Зелёный фургон». Евгений Катаев стал прототипом милиционера Володи Патрикеева. А с себя Козачинский писал бандита «Красавчика». Повесть была дважды экранизирована. Особенно сильный успех имел снятый на Одесской киностудии в 1983 году двухсерийный телефильм с Дмитрием Харатьяном в роли Патрикеева и Александром Соловьёвым в роли «Красавчика».
Брат Евгения Валентин в начале 1920-х жил в Москве, и уже был известным писателем и журналистом. Опасаясь за судьбу Евгения на опасной работе в Одессе, он правдами и неправдами зазывал младшего брата в столицу. В 1923 году, купившись на обещание Валентина помочь с устройством в московский угрозыск, Евгений всё же приехал в Москву.
В Москве Евгений остановился у Валентина. Как-то раз, ссылаясь на занятость, Валентин попросил Евгения написать небольшой фельетон. Добившись публикации написанного братом рассказа, Валентин передал Евгению полученный за фельетон гонорар. Увидев, сколько можно зарабатывать сочинением текстов, Евгений передумал идти работать в московскую милицию. Так, благодаря хитрости брата, Евгений Катаев стал литератором. Двух Катаевых, решил Евгений, для русской литературы будет многовато, и взял псевдоним Евгений Петров.
Вскоре Евгения Петрова призвали в Красную армию. Отслужив два года, он вернулся в Москву, где в редакции легендарной многотиражки Гудок познакомился с Ильёй Ильфом.
Через некоторое время выяснилось, что при совместной работе у них получаются лучшие тексты, чем выходили у каждого по отдельности.
С подачи Валентина Катаева
Идею романа «Двенадцать стульев» придумал Валентин Катаев. В книге воспоминаний «Алмазный мой венец» он писал:
Поиски бриллиантов, спрятанных в одном из двенадцати стульев, разбросанных революцией по стране, давали, по моим соображениям, возможность нарисовать сатирическую галерею современных типов времени нэпа.
Со слов Валентина Катаева он предложил Ильфу и Петрову роль «литературных негров».
Все это я изложил моему другу и моему брату, которых решил превратить по примеру Дюма-пера в своих литературных негров: я предлагаю тему, пружину, они эту тему разрабатывают, облекают в плоть и кровь сатирического романа. Я прохожусь по их писанию рукой мастера.
Я представил себе их обоих – таких разных и таких ярких – и понял, что они созданы для того, чтобы дополнять Друг Друга. Мое воображение нарисовало некоего двуединого гения, вполне подходящего для роли моего негра.
Через некоторое время, прочитав написанные «неграми» первые главы будущего романа, Валентин Катаев понял, что его участие в написании произведения будет лишним.
Я получил громадное удовольствие и сказал им приблизительно следующее:
— Вот что, братцы. Отныне вы оба единственный автор будущего романа. Я устраняюсь. Ваш Остап Бендер меня доконал.
Роман «Двенадцать стульев» был закончен в 1928 году. А в 1931 увидел свет «Золотой телёнок».
В чём секрет этих романов?
Пожалуй, главной находкой романов стал Остап Бендер. Настолько обаятельного авантюриста в русской литературе до появления «Двенадцати стульев» никогда не было. Прототипами Бендера стали сослуживец Евгения Петрова по одесскому угрозыску Осип Шор и идейный вдохновитель «Двенадцати стульев» — писатель Валентин Катаев.
В романах созданы совершенно разные образы — «отец русской демократии» Ипполит Матвеевич Воробьянинов, подпольный миллионер Корейко, мадам Грицацуева, Эллочка-Людоедочка, председатель Одесской бубличной артели Кислярский, отец Фёдор, поэт Ляпис Трубецкой, Зося Синицкая, бухгалтер Берлага, зицпредседатель Фунт, и многие другие.
Все эти образы выписаны удивительно ярко, точно и детализированно, как будто авторы встречались с ними в реальной жизни. Во многих случаях так оно и было, учитывая богатые событиями и местами биографии авторов. Реальные прототипы некоторых героев известны.
Именно яркость образов многочисленных персонажей, каждый из которых обладает своей харизмой, позволяет ставить, казалось бы, несерьёзные сатирические романы в первые ряды произведений русской литературы.
Порождённые великой эпохой богатые биографии авторов помноженные на талант привели к появлению гениальных литературных произведений.
События последнего времени свидетельствуют о начале в истории России новой эпохи. Станет ли эта эпоха тоже великой и приведёт ли она к появлению новых гениальных произведений?
P.S.
Следует, наверное, упомянуть, что Илья Ильф и Евгений Петров были кристально честными людьми. Образцово порядочными они запомнились практически всем современникам. Разве что только Надежда Яковлевна Мандельштам выбивается из общего ряда свидетелей.
В своих воспоминаниях она обвинила Ильфа с Петровым в выполнении идеологического заказа. Вероятно, обвинение стало результатом обиды на то, что черты её мужа — известного поэта Осипа Мандельштама — хорошо узнаваемы в созданном Ильфом и Петровым образе мягкотелого псевдоинтеллигента Васисуалия Лоханкина.