Главная внешняя угроза США – Европа, а не Россия или Китай, пишет Newsweek. ЕС слишком привык полагаться на Америку в вопросах безопасности. Но пришло время взять ответственность за собственный регион на себя, уверен автор.
Есть неудобная правда, обсуждать которую никто в Вашингтоне не горит желанием. А заключается она вот в чем: главная внешняя угроза США — это не Россия и не Китай. А Европейский союз со всеми его членами.
Это отнюдь не означает, что Европа — серьезный геополитический соперник США или тем более враг. Хотя европейцев хлебом не корми, дай посетовать на пошлость американской культуры, они потребляют ее массово и с аппетитом, и отношения континентов определяются скорее взаимной дружбой, чем враждой.
Однако на фоне дружеского подтрунивания завелась нешуточная геополитическая проблема, и она становится все очевиднее, хотя признать ее европейцам мешает гордость, а США — ностальгия.
Началось это в 1990-х с распада бывшей Югославии. Сперва все представлялось небольшим региональным конфликтом, с которым вполне могли бы справиться крупнейшие европейские державы — особенно Франция и воссоединившаяся Германия. Увы, к миру 1995 года, а затем еще раз в 1999 году, уже после кризиса между Сербией и Косово, привело как раз вмешательство США.
После конфликта на Балканах европейцы пригрелись в мире после холодной войны, над которым высился гегемон в виде США и бесплатно обеспечивал безопасность. Хотя на страницах европейских газет и университетских кафедрах по-прежнему модно хныкать об американском господстве, на самом деле оно оказалось невероятно выгодным: вместо того, чтобы тратить деньги на оборону, Западная Европа пустила дивиденды от американской защиты на строительство щедрых государств всеобщего благосостояния.
В результате сам вопрос жесткой геополитики канул в Лету: еще бы, это ведь удел американских подстрекателей и их зловещего ВПК. В статье 2009 года в известном журнале Foreign Policy Европа называлась "стильной и метросексуальной сверхдержавой", тогда как США лишь "сеяли смуту" по всему миру. А опасений насчет международной безопасности и след простыл.
Сегодня Германия едва выполняет свои финансовые обязательства перед НАТО. Это насторожило и Трампа, и Обаму, хотя вполне отражает отношение многих европейцев: никаких тебе больше угроз и соперничества, лишь экономические блага и беззаботный уют. Неслучайно именно в этот период были спланированы и построены нашумевшие газопроводы "Северный поток — 1" и "Северный поток — 2".
Сейчас-то мы понимаем: это была даже не лень, а сущее помешательство.
Конечно, даже в тогдашней Европе на это покупались не все. Польша давно предостерегала от чрезмерного сближения с Россией, и у поляков и других жителей бывшего Восточного блока были веские причины добиваться членства в НАТО вперед ЕС: они хотели американской защиты, и в Варшаве не верили, что Париж, Брюссель или Берлин смогут противостоять агрессивной России.
И как же они оказались правы: США помогают Украине вдвое больше, чем все страны ЕС вместе взятые. Это доказывает, что убаюканная американской защитой Европа так и не очнулась от геополитического сна.
С другой стороны, Вашингтон по-прежнему не желает будить своих европейских друзей, которые повисли на шее Америки мельничным жерновом и грозят утянуть ее в пучину геополитических страстей.
Пришло время США отпустить свои европейские сатрапии на волю — но не со зла, а в интересах обеих сторон.
Никакие отношения не выживут при односторонней зависимости, которая плодит лишь слабость и обиду. США по-прежнему сильны, но не настолько, чтобы в одиночку противостоять всем основным угрозам от Азии до Восточной Европы, и ЕС пора взять ответственность за собственный регион на себя.
Было бы смешно рассчитывать, что Брюссель будет решать проблемы Мексики или Венесуэлы: интуитивно понятно, что в силу географической близости Латинская Америка — это американская проблема, а не европейская. Но столь же ясно и что Ближним Востоком и Восточной Европой должен заниматься ЕС, а не США.
Путь вперед должен строиться на истинном партнерстве и честном разделении труда — и Европе придется проявить твердость как в дипломатическом, так и в военном отношении.
Вашингтон должен быть строг, но справедлив. В конце концов, это делается из лучших побуждений.