Зачем авторы фильма “Мы из джаза” сделали известную певицу Ларису Долину чернокожей? Почему это сделано столь небрежно? Кто такая Клементина Фернандес, знаменитая кубинская певица и что она делала в Москве?
Пересматривая фильм “Мы из джаза”, я обратил внимание на некоторые странности в эпизодах с чернокожей певицей Клементиной Фернандес, которые не дают мне покоя. Забавно, что именно этот второстепенный персонаж мне запомнился больше всего при первом просмотре фильма в детстве. Вряд ли я знал тогда, кто такая Лариса Долина, но то, что белая тётя зачем-то изображает негритянку, было очевидно даже ребенку.
Зачем авторам фильма, Шахназарову и Бородянскому, эта нелепица, в принципе, понадобилась?
Вот, казалось бы, нужна тебе в фильме чернокожая актриса в небольшой роли, найди подходящую студентку в любом из московских вузов. В Москве восьмидесятых их были, наверное, тысячи. Найти чернокожего актера не было проблемой даже в гораздо более ранние времена, вспомните “Цирк” или фильм про Максимку, что говорить о восьмидесятых. Разговаривать студентка будет с натуральным акцентом, а не деланным. Спеть за неё могла бы та же Лариса Долина. Не пришлось бы мучаться с гримом, а как раз с этим в фильме самые большие проблемы и странности.
Проблема даже не в том, что белая Долина в гриме изображает негритянку, тем более что у певицы настолько специфические черты лица, что она смотрится вполне натуралистично. Проблема в том, что она разного цвета в каждом кадре.
С поезда она сходит весьма тёмненькой. “Так это она с дороги” - сказала моя жена, когда мы вместе смотрели фильм. Ну да, паровоз, дым, сажа, открытое окно... Рабочая версия! Уже на перроне она светлеет, пиво пьёт с другим оттенком кожи, а в гостинице за столом сидит с третьим, причем руки и лицо у неё разного цвета. Потом, в каких-то кадрах в той же гостинице, певица опять темнеет, видимо, от шампанского и прочих напитков, а в заключительных кадрах, на сцене, она вообще практически белая. Типичная слегка загорелая одесситка в начале лета.
Не женщина, а хамелеон какой-то!
Быть может, авторы фильма хотели снять именно Ларису Долину, во что бы то не стало? Популярную певицу, для привлечения зрителей. Однако, насколько была популярна и известна зрителям певица Лариса Долина в 1983 году? Я не очень знаком с её творчеством, но подозреваю, что знали её тогда немногие. Тут, скорее, наоборот, фильм сделал её известной.
Первая мысль была, конечно же, о криворуком гримере. Быть может, постановщики света тоже виноваты. Может быть, оператор усугубил всю эту неприглядную картину. Вопрос: куда смотрел режиссер? Почему он не надавал всей команде подзатыльников? Был бы это кто другой, я бы вопросов не задавал, но Карен Шахназаров очень внимателен к картинке. Мне как-то совсем не верится в наплевательское отношение к собственному фильму по типу “и так сойдёт”.
А что, если это, как говорится, не баг, а фича? Что, если именно так и было всё задумано? Что, если мы видим именно то, что и должны были увидеть?
Мы видим явно белую женщину с небрежным гримом и деланным акцентом, но при этом, умеющую хорошо петь. Она прибыла в Москву и зачем-то встречается с музыкантами. Кто такая Клементина Фернандес на самом деле?
В фильме присутствует намёк, в виде знакомой Степана и Жорика певицы Катьки из Одессы, той, что пела в хоре “Гигиена” от Санпросвета, за еду и кусок мыла раз в месяц. В какой-то момент ей это надоело, и она подалась в столицу, где стала звездой, Изабеллой Фокс. Вот так, от работы за еду, до собственного автомобиля и “нэпманов у ног”.
Почему бы другой одесситке из хора какой-нибудь “Главрыбы”, например, не стать мулаткой, Клементиной Фернандес?
Голос у неё есть, петь умеет, теперь ещё добавились экзотическая для наших северных краёв внешность, заграничное имя и флёр мировой знаменитости. Осталось только найти подходящий оркестр и достойную площадку для выступления.
Возможно, Клементина Фернандес аферистка, но ведь она имеет дело с такими же аферистами. Наши герои всеми силами пускали ей пыль в глаза, также выдавая себя не за тех, кем являлись на самом деле.
Роскошные костюмы, шикарная гостиница, многочисленные бутылки шампанского, кутёж с цыганами. (Кстати, в очередной раз убедился - фильм, где поют цыгане, по определению не может быть плохим!) Всё это атрибуты жизни богатых знаменитостей, столичных звёзд, любимцев публики, а никак не начинающих провинциальных музыкантов, не имеющих особого успеха. Настоящие они не богема, там, в гостинице, а бомжующие в парке люди у костерка.
Принципиально эта теория в сюжете фильма ничего не меняет, но все сцены с Клементиной Фернандес и нашими джазменами смотрятся гораздо смешнее. Мы видим не безуспешную попытку музыкантов-любителей очаровать иностранную знаменитость, а поединок Остапов Бендеров. Победителем из этой схватки вышла Клементина Фернандес. Довольно скоро она поняла, с кем имеет дело, погуляла, выпила и закусила на халяву, затем тихо испарилась незамеченной. Очень сильно подозреваю, что последний червонец, пропавший у музыкантов, тоже её рук дело, а не цыган.
Вероятно, Костя, крепко напившись и сбросивший всё воспитание вместе с тормозами, в какой-то момент понял, что его обманывают, поэтому начал прогонять фальшивую Клементину, параллельно делая комплименты голосам цыганского хора. Затем, с горя добавил крепкого и опал, как озимые, до утра в дальней комнате.
Клементина Фернандес скоро достигла вожделенного успеха, оказавшись на сцене с шикарным оркестром холеного Орлова, а наши герои оказались на обочине жизни.
Дальнейшая попытка перекрасить барабанщика в негра смотрится уже не каким-то нелепым хулиганством, а жестом отчаяния, попыткой использовать тот же трюк, что принес успех “Клементине”.
Кто знает, быть может смешной вопрос одного из членов жюри о том, настоящий ли перед ними негр, связан с распространенностью данного трюка в околомузыкальном мире столицы? Пока чиновников во всяких сельсоветах осаждали многочисленные дети лейтенанта Шмидта, музыкальных функционеров Москвы окучивали "угнетенные негры” по линии Коминтерна, обильно напомаженные гуталином.
Мне в целом нравится думать о “Мы из джаза” как о части единого литературно-киношного пространства.
Быть может то общежитие в Москве, где некоторое время жили музыканты, это то самое общежитие имени монаха Бертольда Шварца? Где-то, в одной из соседних комнат, стоял скелет, принадлежащий студенту Иванопуло, а на матрасе лежал Остап Бендер, планирующий охоту за очередным стулом с бриллиантами.
А может быть, Бендер был на том самом концерте в Одессе, где публика освистала музыкантов? Он послушал джаз, поглядел на белые штаны, вздохнул и сказал, что это не Рио-де-Жанейро.
Может быть, когда музыканты шли по бульвару, где-то там же прогуливались Берлиоз с Бездомным, а Аннушка ещё только собиралась купить бутылку масла?
Где-то там, в этой круговерти, вполне мог быть и женский аналог Остапа Бендера, в небрежном темнокожем гриме.