Краткий ответ: нет
1.История высказывание «Маленькая победоносная война»
- Кому припывают- Вячесла́в Константи́нович фон Пле́ве- министр внутренний дел «Нам нужна маленькая победоносная война, чтобы удержать Россию от революции»
- какую он имел репутацию-Плеве имел репутацию крайне консервативного министра на это указывают два события.
1.2.1 4 апреля 1902 года, после убийства Д.С.Сипягина, назначен министром внутренних дел и шефом Корпуса жандармов. На этом посту последовательно проводил жесткую политику в отношении оппозиционных и революционных движений. При нём подавлены крестьянские выступления в Полтавской и Харьковской губерниях. 30 мая 1902 года по докладу Плеве состоялось «Высочайшее повеление о прекращении в 1902 году собирания земствами двенадцати губерний статистических сведений и о применении этой меры в отдельных сельских местностях остальных земских губерний по усмотрению губернаторов». Им были приняты меры к ограничению деятельности местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности; в ноябре того же 1902 года по его распоряжению закрыт Воронежский уездный комитет, «…за резкость суждений его членов»; некоторые из них подверглись административным взысканиям. В 1903 году были подвергнуты административной ревизии земские учреждения Московской, Вятской, Курской и Тверской губерний. Высочайшим повелением 8 января 1904 года предоставлены министру внутренних дел и тверскому губернатору чрезвычайные полномочия в отношении Тверского губернского и Новоторжского уездного земств. Стесняя деятельность земств, в особенности губернских, Плеве являлся горячим поборником усиления губернаторской власти.
Состоял членом первой монархической организации в России— Русского собрания, которую сам чуть было не закрыл по доносу.
Плеве понимал недостаточность репрессивных мер в борьбе с растущим недовольством и беспорядками, но изданный при его ближайшем участии манифест 26 февраля 1903 года не имел практических последствий, кроме отмены круговой поруки (в крестьянской среде). В мае 1903 года учреждён институт уездной полицейской стражи, заменившей сельскую полицию.
1.2.2 15 (28) июля 1904 года в Петербурге, на Измайловском проспекте, близ Варшавского вокзала, был убит эсером, студентом Егором Созоновым, бросившим бомбу в его карету. Поводом для убийства послужили еврейские погромы в Кишинёве в апреле 1903 года. Событиями тех дней воспользовались все революционные партии России, возложив вину на министра Плеве. Известно его письмо к одному из руководителей сионизма доктору Герцлю, где он утверждал, что сионизм, ставящий целью объединение всего еврейства в России, антагонистичен «общему патриотическому чувству». Организацией убийства занималась «Боевая организация партии социалистов-революционеров», считавшая террор единственным эффективным методом борьбы.
- Кто якобы записал высказывание- Впервые использовано в январе 1904 года Вячеславом Плеве, российским министром внутренних дел и шефом жандармов по отношению к надвигавшейся войне с Японией. А.Н.Куропаткин упрекал Плеве, что тот содействовал развязыванию войны «и примкнул к банде политических аферистов», Плеве ответил: «Алексей Николаевич, вы внутреннего положения России не знаете. Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война». Возможно, он просто повторил фразу государственного секретаря США Джона Хея «это должна быть блестящая маленькая война» (a splendid little war) из письма президенту США Теодору Рузвельту от 27 июля 1898. Рузвельт опубликовал это в своей книге «Описание испано-американской войны» (1900).
2.Откуда широкая публика узнала о «маленькой победоносной войне»?
Эпизод с разговором Плеве и Куропаткина впервые появился в книге А.А.Морского «Исход российской революции 1905 г. и правительство Носаря», изданной в 1911 году, через 7 лет после убийства Плеве, в которой автор ссылается на некие неизданные мемуары Куропаткина, однако впоследствии стало известно, что Куропаткин не писал мемуаров, а в его дневниках, где действительно описаны разговоры с Плеве, данная фраза не упоминается, в связи с чем некоторые современные исследователи сомневаются в достоверности слов о «маленькой победоносной войне» или предлагают считать их апокрифом.
3.Как к этой книге и к этому автору имеет отношение Витте? Впервые эта приписываемая Плеве фраза была опубликована в книге «Исход российской революции 1905 года и правительство Носаря», вышедшей под псевдонимом А. Морской (псевдоним В. И. фон Штейна), содержавшей критику Плеве и рекламу Витте. Современники считали эту книгу инспирированной или даже написанной самим Витте. Затем та же фраза появилась в посмертно изданных воспоминаниях графа Витте. Каким образом фраза о «маленькой победоносной войне» оказалась достоянием общественности?
Еще в 1963 г. вышла статья Р. Ш. Ганелина и Б. В. Ананьича «Опыт критики мемуаров Витте...» Как можно видеть, А. А. Морской ссылается на неизданные еще в то время «мемуары» А. Н. Куропаткина. Но дело в том, что, во-первых, впоследствии станут известны не «мемуары», а дневники Куропаткина, а, во-вторых, в этих дневниках упомянутой фразы… нигде не встречается . Б. В. Ананьич и Р. Ш. Ганелин пишут: «В дневнике Куропаткина (по крайней мере, в опубликованной его части) хотя и содержится упоминание об этой точке зрения Плеве, но без точного воспроизведения его слов и вообще без той конкретности, с которой был изображен этот эпизод в рукописи Витте и брошюре Морского» . Авторы ссылаются при этом на запись в дневнике А. Н. Куропаткина 11 декабря 1903 года (16). Но тогда, по версии самого А. Н. Куропаткина, получается, что он услышал мнение о том, что министр внутренних дел может хотеть войны с Японией, вовсе не от В. К. Плеве, а от министра иностранных дел В. Н. Ламсдорфа : «Ламсдорфа особенно беспокоит роль во всем этом деле Плеве. Он имеет основание думать, что Плеве не прочь иметь войну с Японией. Он надеется, что война отвлечет внимание масс от политических вопросов. Ламздорф также тревожится мнением государя о возможности ему лично не допустить до войны» .
Впрочем, в тот же день состоялся разговор генерала А. Н. Куропаткина и с самим В. К. Плеве. Услышав от В. Н. Ламсдорфа о подобной точке зрения В. К. Плеве, генерал принялся убеждать министра внутренних дел в обратном. И А. Н. Куропаткину «удалось его убедить, что война с Японией не уменьшит его забот об успокоении России» (19). В разговоре с А. Н. Куропаткиным из всей своей «известной фразы» В. К. Плеве произнес только одно слово, однако в совершенно ином смысле: «Плеве указывал, — пишет А. Н. Куропаткин, — что Россия выйдет победоносную (выделено мной. — М. С.) из всех затруднений, но что если будет война, то нельзя оставлять войска в руках Алексеева, а надо туда послать меня» .
Как можно заметить, содержание беседы А. Н. Куропаткина с В. К. Плеве в изложении А. А. Морского и в изложении самого А. Н. Куропаткина, заметно разнится. Прежде всего, генерал ничего не упоминает об А. М. Безобразове или «безобразовцах» . О том, что В. К. Плеве хотел войны с Японией, говорит не он, а его политический оппонент В. Н. Ламсдорф . В. К. Плеве не произносит своей знаменитой фразы, а, напротив, говорит, что Россия должна выйти «победоносную» из всех «затруднений». В контексте разговора эту фразу можно понять как выражение надежды на выгодное для России завершение переговоров и без военных действий.
Впрочем, в дневниках А. Н. Куропаткина есть еще одно упоминание о его разговоре с В. К. Плеве, где речь ведется о русско-японской войне, и там как раз упоминается А. М. Безобразов. Но если тема разговора перекликается с версией А. А. Морского, то содержание имеет мало общего (24). Так, по версии А. А. Морского, В. К. Плеве объясняет поддержку А. М. Безобразова необходимостью «маленькой победоносной войн», а по версии А. Н. Куропаткина министр внутренних дел, напротив, войны не желает и А. М. Безобразова не поддерживает: «Плеве говорил, — пишет А. Н. Куропаткин, — что государь был крайне недоволен противодействием ему министров. Нельзя ему резко противоречить. Вот почему государь и обратился к Безобразовым. И это, по словам Плеве, очень жаль, ибо влияние попало в нехорошие руки, и прежде всего в руки людей неверующих. По мнению Плеве, все дело в том, что в Маньчжурии собирались устроить особое государство (разумеется, при этом государство Витте). Масса ошибок. Например, устройство Дальнего [Востока]. Теперь это открылось. Ему, Плеве, тем не менее, неизвестно, куда же мы идем. И ему, согласно с этим мнением, кажется, что России надо ограничиться Северной Маньчжурией, что в этом смысле он готов поддержать меня» . Современный исследователь И. В. Лукоянов видит в этом разговоре пример определенного перелома во взглядах В. К. Плеве: «Покровительствовавший до этого безобразовцам и Е.И. Алексееву, министр внутренних дел в ноябре 1903 г. забеспокоился, он признался А.Н. Куропаткину, что не понимает, “куда мы идем”» .
Дневники А. Н. Куропаткина, как уже говорилось, были опубликованы намного позже книги А.А. Морского, поэтому в 1911 г. достоянием общественности становится содержание разговора А. Н. Куропаткина с В. К. Плеве в версии А. А. Морского.
В 1912 г. приведенная выше цитата из книги Морского появляется в монографии В. А. Богучарского, но автор монографии в предварительном комментарии делает важную оговорку: русская общественность «открыто твердит о том», что «голосом» Морского «говорит» С. Ю. Витте . Дело в том, что А. А. Морской — это псевдоним Владимира Ивановича фон Штейна, письмоводителя канцелярии Академии наук, цензора Центрального комитета иностранной цензуры, автора публикаций по истории России, истории культуры и литературы, постоянного сотрудника научно-популярного журнала "Исторический вестник" и… литературного агента С. Ю. Витте.
Р. Ш. Ганелин и Б. В. Ананьич отмечают: «В 1911 г. в Москве в издании Сытина вышла брошюра В. И. фон Штейна, посвященная событиям первой русской революции. Современникам было известно, что к выходу в свет "Исхода российской революции" <...> причастен сам Витте и что он не так уж сильно заинтересован в сокрытии этой причастности». Таким образом, именно в брошюре А. А. Морского было предано гласности, получившее впоследствии широкую известность высказывание В. К. Плеве о необходимости «маленькой победоносной войны». Но, как отмечают историки, сделано это было не в ходе цитирования несуществующих мемуаров А. Н. Куропаткина, а путем пересказа соответствующего места из записей Витте, которые, видимо, были переданы Штейну для соответствующей литературной обработки .
Из текста мемуаров С. Ю. Витте, изданных И. В. Гессеном в Берлине в 1922 г., видно, что В. И. фон Штейн не сильно изменил первоначальный текст, а просто творчески его обработал. С. Ю. Витте писал: «Когда Куропаткин покинул пост военного министра, и поручение ему командования армией еще не было решено, он упрекал Плеве, что он — Плеве, был только один из министров, который эту войну желал и примкнул к банде политических аферистов. Плеве, уходя, сказал ему: “Алексей Николаевич, вы внутреннее положение России не знаете. Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война”. Вот вам государственный ум и проницательность...» . «Хотя опальный генерал был теперь врагом опального сановника, — отмечали позднее советские историки, — Витте не остановился перед тем, чтобы сослаться на Куропаткина как на своего союзника в те годы, одновременно взвалив на него ответственность за одну из своих инспираций» .
Но другие современники В. К. Плеве смотрели на эту ситуацию совсем иначе. Так, государственный деятель того времени В. И. Гурко, лично знавший и С. Ю. Витте, и В. К. Плеве, писал: «Вину за возникновение этой войны возлагали не только впоследствии, но и тотчас после ее начала на Плеве, причем усиленно старался в этом смысле едва ли не главный, хотя и не единственный, виновник этого события — С. Ю. Витте. Утверждал С. Ю. Витте, а следом за ним и общественное мнение, что цель В. К. Плеве состояла в том, чтобы путем легкой победоносной войны оторвать внимание общественности от вопросов внутренней политики, ослабить тем самым влияние революционных элементов и одновременно поднять в глазах населения ореол существующего государственного строя. Каких-либо конкретных доказательств в подтверждение этого тяжкого обвинения, однако, никем никогда приведено не было» .
Позиция В. И. Гурко находит подтверждение в современном исследовании И. В. Лукоянова, который в своей работе, посвященной как раз предвоенным переговорам, приводит разговоры В. К. Плеве и С. Ю. Витте с японским посланником в России С. Курино.
Встреча японского посланника с С. Ю. Витте произошла сразу после его отставки с поста министра финансов: «С. Курино обратился к С.Ю. Витте с просьбой о встрече. Для японцев его оценки имели важное значение, так как они были склонны доверять ему. Отставной министр согласился, обусловив ее тем, чтобы сообщение о ней не посылалось по телеграфу в Токио, так как оно будет прочитано российскими властями. Предусмотрительность была не лишней, так как заявления С. Ю. Витте носили скандальный характер и были исключительно важны для дальнейшего хода переговоров. Во время разговора сановник выразил поддержку В.Н. Ламздорфу и заявил, что они находятся в оппозиции русской политике на Дальнем Востоке, так как не имеют влияния и отстранены от дел. Собеседнику следовало усвоить, что не министр иностранных дел определяет курс Петербурга, а это в свою очередь опрокидывало надежды на усиление позиций В. Н. Ламздорфа. Далее С. Ю. Витте отказался признать значение любых соглашений, объявив, что вопрос не в их содержании, а в том, достаточно ли у сторон сил, чтобы настоять на своих планах. Таким образом, отставной министр дезавуировал саму идею договоренностей. А чтобы собеседник не сомневался, он добавил: Япония не может соревноваться с Россией по ресурсам, как материальным, так и людским, поэтому игра в затягивание переговоров выгодна только России. Как только Петербург почувствует себя на Дальнем Востоке сильнее Токио, он станет действовать в соответствии со своими желаниями, а не договорами. Поэтому Японию в Корее не обезопасят никакие соглашения, единственный выход для нее — держаться естественной границы — моря. Трудно было более выразительно дискредитировать ведущиеся переговоры, чем так, как это сделал С.Ю. Витте. Разумеется, он говорил это вполне сознательно, преследуя прежде всего свои цели. Экс-министр полагал, что в случае перерастания кризиса в войну Россию ждут тяжелые испытания, тогда-то безобразовцы будут удалены, а к власти снова призовут его. Надо признать, что многоопытный сановник не ошибся. Однако разговор С. Курино с С.Ю. Витте не мог повлиять на содержание японского ответа 13 января: в Токио содержание беседы стало известно лишь 21 января» .
Как видно, именно С. Ю. Витте был заинтересован в срыве переговоров. В. К. Плеве, напротив, постарается сделать все возможное для продления переговоров и недопущения войны. И. В. Лукоянов пишет: «Неожиданно в ход переговоров вмешался В.К. Плеве. Сначала перед Новым годом он заявил в Комитете министров, что взрывоопасная ситуация внутри России заставляет его выступить категорическим противником войны (выделено мной. — М. С.). А в ночь с 7 на 8 (20-21) января он встречался с С. Курино и заявил ему, что японские поправки к тексту соглашения могут быть приняты. Возможно, именно этот разговор продлил переговоры» .
Для того чтобы более полно разобраться в сложных перипетиях политической борьбы В. К. Плеве и С. Ю. Витте, необходимо учитывать одну характерную особенность С. Ю. Витте, как политика. С. Ю. Витте, как замечает Д. А. Андреев, был «не только объектом многочисленных самых разнообразных слухов и сплетен, но и их плодовитым автором» (34). Более того, распространение той или иной информации, истинной или ложной, было одним из методов борьбы за власть и влияние, которым С. Ю. Витте пользовался довольно профессионально. Для разных категорий общественных и государственных деятелей, русских или иностранных, С. Ю. Витте конструировал различные версии тех или иных событий. Так, например, Д. А. Андреев выделяет три различные версии отставки С. Ю. Витте. «Первая представляет собой историю, рассказанную со слов Витте агентом влияния русского правительства во французской прессе И. Ф. Манасевичем-Мануйловым директору департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД А. Н. Мосолову и записанную последним в его дневнике. Вторая также зафиксирована в дневнике — на этот раз Тихомирова. Журналист узнал ее от Грингмута, а тот — от издателя «Гражданина» В. П. Мещерского. Последнему эту версию рассказал сам Витте. Наконец, третья версия изложена в мемуарах С. Ю. Витте» .
Информация, предназначенная для разных людей по замыслу С. Ю. Витте, должна была исходить из различных источников, совсем не всегда от него самого. Таким образом появляются не только различные слухи, но статьи и монографии, авторство которых прямо или косвенно связано с С. Ю. Витте. Витте писал под псевдонимами, заказывал статьи российской и иностранной прессе, снабжал материалами из своего архива и своими личными записями своих так называемых «литературных агентов», не останавливался С. Ю. Витте и перед фабрикацией фальшивых писем. Так, например, С. Ю. Витте с помощью В. П. Мещерского и С. В. Зубатова, используя подложное перлюстрированное письмо, пытался занять место Плеве. Однако последний обнаружил подлог и раскрыл его Николаю II . Витте будет так же заказчиком и распространителем мифа о том, что Кишиневский погром был устроен «попустительством Плеве» . С просьбой «разделаться» с министром внутренних дел друзья Витте обратились тогда в берлинскую газету «Neueus Wienner Tageblatt» .
В 1907 г. было инсценировано покушение на Витте с целью дискредитации царя и правительства. Несмотря на то, что провокация была раскрыта, в печати распространялась информация о покушении, чему способствовал и сам Витте, боровшийся теперь уже с П. А. Столыпиным . «Русские сановники, принимавшие участие в этом заговоре, — говорил Витте корреспонденту еврейской газеты "День" Бернштейну, не дерзают открыть аттентат, ибо <...> прижатые к стене д-р Дубровин ( со своей кликой вынуждены будут назвать премьера Столыпина и других государственных сановников как лиц, хотевших устранить меня с дороги. Вот, как теперь видите, в данном случае открыть истину — далеко не в интересах господствующих классов» .
С. Ю. Витте был особенно заинтересован в определенном освещении событий русско-японской войны. «В многолетней политической полемике по различным вопросам, которую Витте вел со своими противниками, одним из центральных был, естественно, вопрос об ответственности за русско-японскую войну. Ожесточенность взаимных обвинений, которыми обменивались Витте и «безобразовская шайка», помимо всего прочего, была обусловлена тем, что в представлении реакционных кругов виновники войны оказывались заодно и виновниками революции» .
Первая русская революция начинается именно во время русско-японской войны и первое событие небезосновательно будет восприниматься во многом причиной второго. В. И. Гурко, современник тех событий, отмечал: «...Началом всех бед, испытанных и доселе испытываемых Россией, является именно эта война. Несчастная во всех отношениях, она раскрыла многие наши внутренние язвы, дала обильную пищу критике существовавшего государственного строя, перебросила в революционный лагерь множество лиц, радеющих о судьбах родины, и тем не только дала мощный толчок революционному течению, но придала ему национальный, благородный характер» .
Понимая прямое влияние русско-японской войны на обострение внутренней ситуации в России, С. Ю. Витте, конечно, уже после войны, сделает всё, чтобы выставить себя сторонником мирного решения конфликта между Россией и Японией. И, напротив, своего главного оппонента в вопросах дальневосточной политики России накануне войны А. М. Безобразова он захочет сделать в общественном мнении главным ее виновником. В монографии А. А. Морского в вину В. К. Плеве ставится именно поддержка «политических видов» А. М. Безобразова, т.к. именно позиция министра внутренних дел стала решающей, иначе «войны бы не было». Все эти мысли С. Ю. Витте вложил в уста А. Н. Куропаткина, В. К. Плеве же в этой «интимной» беседе не только не спорит с А. Н. Куропаткиным, но выдает истинный мотив своих действий. Как пишет А. А. Морской, В. К. Плеве «положил руку на плечо генералу и проникновенно (?!) изрек» свою знаменитую фразу: «Нам необходима маленькая победоносная война, — иначе революции удержать невозможно». Вполне понятно, что сам А. А. Морской при этом разговоре не присутствовал и, видимо, такая деталь, как «рука на плече», должна была стать доказательством того, что автор осведомлен обо всех подробностях диалога. Кстати, подобный прием встречается у С. Ю. Витте в одной из версий о его отставки. Тогда разговор Николая II c С. Ю. Витте, по версии, предназначенной для иностранной прессы, «был настолько оживлен, что государь переломил карандаш» . Д. А. Андреев справедливо замечает, что эта подробность не была бы воспринята в российских политических кругах, так как всем была известна выдержка Николая II, которая полностью исключала подобный сюжет (. Однако, за границей эта подробность, как и прочие, была воспринята, как одно из доказательств истинности свидетельства.
Говоря о конфликте В. К. Плеве и С. Ю. Витте, следует заметить, что исследователю в данном случае очень непросто сохранять объективность, так как очень трудно разделить личные, общественные и общегосударственные мотивы двух ведущих российских политиков начала XX века. Кроме того, исследователи имеют возможность ознакомится от первого лица только с позицией С. Ю. Витте, ведь В. К. Плеве не оставил ни мемуаров, ни дневников, ни воспоминаний. Литературное же наследие Витте и его литературных агентов очень ангажировано и является частью информационной войны С. Ю. Витте против многих его современников, в том числе, против В. К. Плеве.
В. К. Плеве в мемуарах С. Ю. Витте предстаёт чуть ли не главным виновником неудач царского правительства в целом и самого С. Ю. Витте, в частности: «Плеве имел против меня личный зуб потому, что он думал, что я дважды помешал ему стать министром внутренних дел, он был злопамятен и мстителен. Мы с ним расходились и относительно государственной политики (я не говорю по убеждениям, так как таковых он не имел) по большинству вопросов. <...> В течение более чем десятилетнего моего управления финансами, я их привел в блистательное состояние, но очень мало мог сделать для экономического состояния народа, ибо не только не встречал сочувствия реального (а не на словах) в правящих сферах, а, напротив, встречал противодействие и во главе оного за кулисами стоял всегда Плеве» .
Скорее всего, именно с целью дискредитации В. К. Плеве, по заказу Витте и на основе его записок, была написана монография В. И. фон Штейна (А.А. Морского). «Не дожидаясь завершения своей собственной работы над разделами рукописи, посвященными событиям революции, Витте решил сделать достоянием гласности свою версию происхождения и характера революционных событий, внутриполитической линии правительства накануне и во время революции и, самое главное, вознести себе хвалу за ее подавление», — отмечают советские историки . Поэтому в монографии В. И. фон Штейна политика В. К. Плеве будет выставляться с одной стороны как «крайне реакционная» (48), с другой стороны, как неэффективная, способствующая не восстановлению спокойствия в стране, а, напротив, усилению революционных настроений. Недаром В. К. Плеве обвинялся и в неудачах С. В. Зубатова, и в еврейских погромах, и в развязывании русско-японской войне. «Виттевская версия происхождения русско-японской войны, — пишут советские историки, — умело им распространенная и поддерживавшаяся, была чрезвычайно живучей. В западной буржуазной историографии и до сих пор кое-кто придерживается этой версии, благо виттевские разоблачения “безобразовщины” объективно отвечают целям тех, кто стремится взвалить ответственность за русско-японскую войну исключительно на Россию».
Итак, говорил ли В. К. Плеве, что России нужна «маленькая победоносная война»? Изучение появления этой фразы показывает, что действительным ее автором является не В. К. Плеве, а С. Ю. Витте, который пустил ее в оборот в целях дискредитации своего уже покойного к тому времени политического оппонента. С. Ю. Витте, через В. И. фон Штейна, который печатался под псевдонимом А. А. Морской, создаст свою историю первой революции и предреволюционной политики В. К. Плеве, которая должна будет показать, насколько прав был С. Ю. Витте в конфликтах с министром иностранных дел.
С. Ю. Витте при сочинении своей версии событий опирался как на реальные факты, так и на общественное мнение. В дневниках А. Н. Куропаткина, действительно, содержится упоминание о двух его разговорах с В. К. Плеве, тематика которых перекликается с беседой, приведенной в мемуарах С. Ю. Витте и в брошюре его литературно агента В. И. фон Штейна. Но позиция В. К. Плеве, изложенная С. Ю. Витте со ссылкой на А. Н. Куропаткина противоречит позиции В. К. Плеве, изложенной в дневниках самого А. Н. Куропаткина. Таким образом, можно сделать вывод о том, что сам В. К. Плеве, скорее всего, не произносил приписываемой ему фразы о «маленькой победоносной войне», но автором этой фразы является С.Ю. Витте. Ссылка https://portal-slovo.ru/history/46352.php
4.Начало Русской-Японской войны :После реставрации Мэйдзи в 1868 году, проведя масштабную модернизацию экономики страны, Япония к середине 1890-х годов перешла к политике внешней экспансии, в первую очередь в географически близкой Корее. Натолкнувшись на сопротивление Китая, Япония в ходе японо-китайской войны (1894—1895) нанесла Китаю сокрушительное поражение. Симоносекский договор, подписанный в 1895 году по итогам войны, зафиксировал отказ Китая от всех прав на Корею и передачу Японии ряда территорий, включая Ляодунский полуостров и Маньчжурию. Эти достижения Японии резко увеличивали её мощь и влияние, что не отвечало интересам европейских держав, поэтому Германия, Россия и Франция добились изменения этих условий: предпринятая с участием России тройственная интервенция привела к отказу Японии от Ляодунского полуострова, а затем и к передаче его в 1898 году России в арендное пользование. Осознание того, что Россия фактически отобрала у Японии захваченный в ходе войны Ляодунский полуостров, привело к новой волне милитаризации Японии, на этот раз направленной против России.
В 1903 году спор из-за русских лесных концессий в Корее и продолжающегося русского освоения Маньчжурии привёл к резкому обострению русско-японских отношений. Несмотря на слабость российского военного присутствия на Дальнем Востоке, Николай II не пошёл на уступки, так как для России ситуация, по его мнению, была принципиальна: решался вопрос о выходе к незамерзающим морям, о преобладании на огромной территории относительно слабо заселённых просторов Маньчжурии. Япония стремилась к полному своему господству в Корее и требовала, чтобы Россия очистила Маньчжурию. По мнению исследователя царствования императора Николая II профессора Сергея Ольденбурга, избежать борьбы с Японией Россия могла лишь ценой капитуляции и своего самоустранения с Дальнего Востока, и никакие частичные уступки, которых было сделано немало (в том числе задержка отправления подкреплений в Маньчжурию), не смогли не только предотвратить, но даже отсрочить решение Японии начать войну с Россией, в которой Япония и по существу, и по форме стала нападающей стороной. В октябре 1901 года Николай II говорил принцу Генриху: «Столкновение неизбежно; но надеюсь, что оно произойдёт не ранее, чем через четыре года— тогда у нас будет преобладание на море. Это— наш основной интерес».
В конце декабря 1903 года Главный штаб в докладной записке Николаю II обобщил всю поступившую разведывательную информацию: из неё следовало, что Япония полностью завершила подготовку к войне и ждёт лишь удобного случая для атаки. Кроме реальных доказательств неизбежности войны, русская военная разведка смогла установить и практически точную дату её начала. Однако никаких экстренных мер со стороны Николая II и его окружения так и не последовало. Нерешительность высших должностных лиц привела к тому, что ни один из планов подготовки кампании против дальневосточного соседа, составленных А.Н.Куропаткиным, Е.И.Алексеевым и Главным морским штабом, не был осуществлён до конца.
Внезапное, без официального объявления войны, нападение японского флота на российскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура в ночь на 27 января (9 февраля)1904 года привело к выводу из строя нескольких сильнейших кораблей русского флота на Тихом океане и обеспечило беспрепятственную высадку японских войск в Корее в феврале 1904 года. В мае, использовав бездействие русского командования, японцы провели высадку своих войск на Квантунский полуостров и перерезали железнодорожное сообщение Порт-Артура с Россией. Осада Порт-Артура была начата японскими войсками уже к началу августа 1904 года, а 20 декабря 1904 (2января 1905) года гарнизон крепости был принуждён к сдаче. Остатки русской эскадры в Порт-Артуре были потоплены осадной артиллерией японцев либо взорваны собственными экипажами.
В феврале 1905 года японцы заставили отступить русскую армию в генеральном сражении при Мукдене, а 14(27)мая1905— 15(28)мая1905 года в Цусимском сражении нанесли поражение русской эскадре, переброшенной на Дальний Восток с Балтики. Причины неудач русских армий и флота и их конкретных поражений были обусловлены многими факторами, но главными среди них явились незавершённость военно-стратегической подготовки, удалённость театра военных действий от главных центров страны и армии, чрезвычайная ограниченность сетей коммуникаций и технологическое отставание царской России от своего противника. В результате поражений в этой войне с начала января 1905 года в России возникла и развивалась революционная ситуация.
Война завершилась Портсмутским миром, подписанным 23 августа (5сентября)1905 года и зафиксировавшим уступку Россией Японии южной части Сахалина и своих арендных прав на Ляодунский полуостров и Южно-Маньчжурскую железную дорогу.
Ссылки:
3)https://portal-slovo.ru/history/46352.php