Путь художника всегда был непрост. Каждый год учебные заведения выпускали сотни профессиональных художников, и это не говоря о тысячах самоучек. Успеха смогла добиться малая часть. А если художник еще и еврей, живший в дореволюционной России, то путь к успеху был в разы сложнее. Юдель Пэн смог справиться с непосильной задачей.
Юдель (Иегуда) Моисеевич Пэн родился в Новоалександровске (сейчас литовский Зарасай) в 1854 году. В то время евреи были значительно урезаны в правах по сравнению с остальным населением. Существовала черта оседлости, где они имели право жить. Большая часть так называемых местечек находились в западных областях, а также на территории современных Украины и Белоруссии. Для переселения во многие крупные города, тем более в столицу, требовалось разрешение, которое могли получить немногие, например, купцы 1 гильдии, отслужившие рекруты, люди с высшим образованием и некоторые другие малочисленные категории. Евреев неохотно брали в ВУЗы, им было сложнее делать карьеру в госструктурах. Это вело к тому, что уровень жизни в местечках был невысокий. Иегуда Пэн родился в типично местечковой бедной семье. В 4 года он потерял отца. Сначала он закончил хедер (еврейская начальная школа), затем учился в школе при синагоге. В то время он уже полюбил рисовать, вот только занятие это еврейской общиной не поощрялось. В 13 лет Иегуда уехал в Двинск, где работал помощником маляра и делал вывески для магазинов. Однако даже маляр не разделял интерес помощника к рисованию, считая художников пьяницами и бездельниками.
В 25 лет Пэн решил изменить свою жизнь и отправился поступать в Академию художеств. Творческие ВУЗы лояльнее относились к происхождению учеников. Но само нахождение в столице для Пэна было незаконно. С первого раза поступить в Академию не удалось, потому что будущий художник почти не говорил по-русски, и образование его оставляло желать лучшего. Но он не отчаялся и целый год готовился к новой попытке, уча русский язык и подтягивая недостающие знания по общеобразовательным предметам. И таки смог сдать экзамены. Пэн поступил на курс талантливого педагога Павла Чистякова. Чистяков сам прошел путь от крестьянина до академика, и его учениками были Врубель, Серов, Головин и многие другие. Пэн делал успехи в искусстве, но прорехи в общем образовании мешали ему получать награды. При выпуске он мог получить серебряную медаль, но не получил из-за проблем с общеобразовательными предметами. Академию он закончил в 31 год.
После завершения учебы Пэн переехал в Ригу, где познакомился с бароном Корфом. Корф пригласил его работать в свое имение Крейцберг недалеко от Витебска. В 42 года Пэн переехал в сам Витебск. Друзья живописца уговорили витебского губернатора открыть первую в городе художественную школу. Удивительно, но в столь крупном городе художественной школы не было. Пэну выделили 4-комнтную квартиру, где он и жил, и проводил занятия. «Школа живописи Пэна» принимала преимущественно евреев, на платной основе, но часть учеников учились бесплатно, так как за них платил владелец пивоваренного завода Адольф Левинсон. Надо заметить, что в тот момент большая часть жителей Витебска была евреями. Некоторые ученики Пэна, как и он в юности, не говорили по-русски. По данным Первой Всеобщей переписи населения 1897 года из 65 871 жителя города еврейский язык (идиш) назвали родным 33 455 чел. (50,8 % всех жителей города), русский язык — 19 024 чел. (28,9 %).
Художник П. М. Явич вспоминал о Пэне так: «Когда мы учились у него, шестеро мальчиков, он обращался с нами, как с самыми любимыми родными сыновьями. Пэн был для нас всем - и искусством, и школой, и даже домом. Поражала его бесконечная открытость, простота и вместе с тем высокая культура. Я ни разу не слышал, чтобы он ругался. Все наставления делал мягко, без окриков, не повышая голоса. Не спрашивая, голодны мы или нет, Юрий Моисеевич грел для нас чай, варил картофель в мундире, ставил на стол кусковый сахар, масло, творог. И еще селедку - "шотландку"».
Самый известный ученик школы – Марк Шагал. О своем первом учителе он упомянул в своих мемуарах: «Вообще-то в первый раз я узнал о существовании Пэна, когда ехал как-то на трамвае вниз к Соборной площади и мне бросилась в глаза белая на синем фоне надпись: «Школа живописи Пэна». «Ого! — подумал я. — Какой культурный город наш Витебск!»
И тогда же решил познакомиться с мэтром... Ведь в нашем городке визитные карточки или маленькие таблички на дверях не имели никакого смысла. Никто не обратил бы на них внимания… Едва переступив порог, на лестнице, ощущаю пьянящий чудесный запах холста и красок. Повсюду висят портреты. Дочь градоначальника. Сам его превосходительство. Г-н и г-жа Л., барон и баронесса К. и другие. Откуда мне их всех знать? Мастерская набита картинами, сверху донизу. Даже на полу свалены рисунки и свернутые холсты. Свободен только потолок. Там раскинулись на просторе полотнища паутины. Все завалено гипсовыми руками, ногами, греческими головами, белыми, покрытыми слоем пыли орнаментами… Но вот наконец и долгожданный мастер.
Грош цена моему таланту, если я не смогу описать вам Пэна! Он мал ростом. Но это его не портит. Тем изящней его фигурка. Полы пиджака косо сбегают к коленям. Разлетаются — вправо, влево, вверх и вниз, и вместе с ними порхает часовая цепочка. Подвижная светлая бородка клинышком выражает приветствие, грусть, похвалу. Мы подходим — мэтр небрежно здоровается. (Внимания достойны лишь градоправитель да богатые заказчики.)
— Что вам угодно?
— Да вот… уж и не знаю, право… вот он хочет быть художником… Прямо спятил!.. Взгляните, пожалуйста, на его рисунки… Если у него есть талант, еще куда ни шло, может, и стоит ему у вас учиться, а если нет… Может, все-таки пойдем домой, сынок?…
Пэн непроницаем. (Ну, хоть мигни, мучитель! — думаю я.) Бегло просмотрев копии из «Нивы», он цедит:
— Н-ну… некоторая предрасположенность проглядывает…
«Будь ты неладен…» — чертыхаюсь я про себя.
Мама поняла не больше моего. Но хватило и этого. Я получил от отца пять рублевых монет и неполных два месяца проучился в витебской школе Пэна. Что я там делал? Не знаю сам… Один из всех учеников Пэна, я пристрастился к фиолетовым тонам. Что это значило? С чего взбрело мне в голову? Пэн был так поражен моей дерзостью, что с тех пор я посещал его школу бесплатно, пока не понял, что мне там, как выразился С…, “ни продать, ни купить”».
В 1919 году Марк Шагал на основе школы организовал Народное художественное училище в Витебске. Пэн возглавил одну из его мастерских, а также исполнял обязанности проректора по учебной части. Но из-за разногласий с Шагалом он уволился. Не смотря на не слишком успешное сотрудничество Шагал вспоминал учителя с теплотой. Пэн преподавал в механическом техникуме, давал частные уроки, затем ему выделили персональную пенсию. В 1927 году окружным съездом рабочих и крестьянских депутатов он удостоен звания «Заслуженного еврейского художника».
Умер художник при самых мрачных обстоятельствах. В 1937 году его дома убили собственные родственники. По делу проходила семья его двоюродной сестры, мотив, предположительно, корыстный.
Примечательно, что, много работая на заказ, Пэн не продавал картины, написанные для души. Когда жившая с ним сестра уговаривала это сделать, он ответил, что вдохновение не продает. Он отказал даже Третьяковской галерее. Большая часть картин посвящена жизни земляков, скромным обитателям местечек. Если присмотреться, между работами Пэна и Шагала есть определенное сходство.
Некоторые другие работы мастера
В дореволюционной армии служило довольно много евреев. Значительная часть из них была кантонистами. Кантонисты - дети-военнообязанные, которые изначально воспитывались как будущие солдаты. Обычно кантонистами становились дети солдат. Также к ним приписывали беспризорных детей цыган, поляков, евреев. Но довольно часто для пополнения рядов недобросовестные вербовщики детей просто воровали. Сомнительную практику прекратили при Александре II. Отслужившие евреи могли жить вне черт оседлости.
"Развод" - пожалуй, самая известная картина автора. В отличии от христиан, евреям и мусульманам развестись было проще. Брачное законодательство в этом вопросе опиралось на религиозные правила той конфессии, к которой был приписан данный человек. В итоге православные или католики могли судиться годами, а евреи могли это сделать проще и быстрее.
#картина #живопись #искусство #художник #история
