Южный предел встретил Семура мелким дождем и солнцем, проглядывающим сквозь тучи. Вдали, над поселением, переливаясь всеми цветами, парила радуга. Воздух был густо наполнен разными незнакомыми ему ароматами, к которым примешивался запах серы.
Возле арки его встречал крупный белый, с несколькими черными пятнами на спине, кот. Он радостно шагнул навстречу серому:
- Семур?
- Да, а ты Томур, правильно?
Белый кот закивал:
- Как хорошо, что ты прибыл! Я уже два месяца не могу вырваться отсюда.
- Я только на неделю, - поспешил уточнить Семур.
- Недавно вернулся? – с сочувствием во взгляде спросил кот.
- Вчера.
- Ох, мне жаль. Но в любом случае, я рад, что тебя сюда отправили!
Семур усмехнулся. Томур выглядел честным и прямым котом, вряд ли он будет лукавить, хитрить и изображать сочувствие, которого не испытывает. И серому вдруг показалось, что стало чуть легче.
Странно, - думал он, следуя за встречающим, - почему-то в поселении, где рядом был Ремур, поддерживающий меня, бабушка, готовая защищать и помогать, сородичи, отнесшиеся с пониманием – мне было тяжелее. А здесь, где никому до меня нет дела, где Томур несмотря ни на что радуется, что скоро сможет отправиться домой – мне легче.
- Заходи, - белый кот махнул головой на вход в хижину, - здесь я живу.
Хижина была совершенно такая же, как у Ремура. Те же лежанки, гамаки, яма для продуктов, место для еды. Единственное отличие – здесь не было трав, зато стояло бревно для заточки когтей, да валялось несколько мячиков, которые Томур попытался незаметно задвинуть лапой под лежанку.
- Это я тренируюсь, - чуть смутился он, - ну, там, ловкость, координация…
- Да все нормально, - улыбнулся Семур, - мне тоже нравятся мячики, и я тоже люблю тренировки с ними.
Томур расплылся в улыбке, отчего его усы смешно затопорщились, а высоко поднятый хвост изобразил в воздухе какую-то забавную фигуру.
- Голоден? – спросил он, направляясь к яме с продуктами
- Нет, - торопливо отозвался Семур, - я перед отправкой поел. Лучше расскажи, как тут все устроено и что мне надо будет делать
- Ага, тогда сделаем так, - кот окинул взглядом помещение, - снимай свою поклажу, и пойдем знакомиться с поселением и остальными. Помочь? - кивнул он на поясную сумку Семура.
- Помоги, а то я пока не очень ловко со всем справляюсь.
- Ерунда, после миссии у всех так. Немного времени и все навыки вернутся.
Белый кот быстро отстегнул пояс и зубами перенес его на дальнюю лежанку.
- Ремур опять травы дракону передал? – весело поинтересовался он, - вот Тоша обрадуется!
- Тоша? – навострил уши Семур.
- Дракон. Мы его Тошей зовем, а он и не возражает.
Семур рассмеялся, представив дракона Тошу. Смеяться было непривычно, за годы миссии он успел подзабыть, что вообще умеет это делать. Все же коты при отправке на Землю слегка менялись и часть того, что было им доступно на Бастерии в мире людей оказывалось невозможным. Серый кот смеялся весело и как-то нервно. Впервые с момента возвращения он испытал что-то не связанное с горечью. Но все же это был странный смех. В нем смешалось и веселье, и боль от потери, и досада, что все так неправильно, и желание, и нежелание... И смех, и слезы, и потерянное мяуканье.
Томур смотрел понимающе.
- Извини, - негромко муркнул Семур, чуть успокоившись, - сам не знаю, что на меня нашло.
- Все нормально. Почти все мы проходили через это. Не извиняйся. Давай все же выпьем травяного чая, прежде чем идти знакомиться.
Белый кот достал две широкие пиалы, налил в них напиток и приглашающе махнул лапой Семуру.
Чай оказался не только вкусным, он успокаивал и словно отдалял горькие воспоминания, делая их менее острыми, менее жалящими.
- А ты давно вернулся? – осторожно поинтересовался Семур, опасаясь задеть нового знакомого.
- Больше года как, - спокойно ответил тот.
- И …, - серый кот замялся, пытаясь подобрать слова.
- Почему до сих пор здесь? Мы с моим человеком еще не готовы, - печально вздохнул белый кот, глядя куда-то в сторону, - он все еще не отпустил меня и не простил себя. Но мы хотя бы научились не множить страдания друг друга.
- Как это? Ты о чем? – Семур весь до кончиков ушей подался вперед, ловя каждое слово.
Томур с удивлением посмотрел на него.
- А…, - протянул он, - у тебя это была первая миссия?
Семур кивнул.
- Тогда понятно. В общем, смотри, про нерушимую связь ты наверняка знаешь? – и, дождавшись подтверждения, продолжил, - вот ты сейчас можешь сказать, что чувствует твой человек?
- Конечно. Ей плохо, она страдает, вот прямо сейчас не плачет, но ее боль не становится меньше, ей везде кажется, что я рядом, а потом она вспоминает, что меня больше нет и … плохо ей.
- И что чувствуешь ты при этом?
- И мне плохо. Я поэтому и хочу вернуться. Мне тоже больно, я тоже хочу проснуться у себя дома, чтобы она и вся семья были рядом, я хочу…
- Я понял, - мягко остановил его Томур, - так вот вы оба чувствуете друг друга. Связь потому и названа нерушимой. Для нее не помеха разные миры. Ты чувствуешь ее, она чувствует тебя. Каждому из вас плохо. И каждый из вас усиливает и множит страдания другого.
Семур глубоко задумался, пытаясь понять, как это возможно. Он встал, прошел по хижине, вернулся к Томуру:
- Но ведь нам действительно плохо. И это нельзя просто перестать чувствовать.
- Да, - согласился Томур, - мне тоже понадобилось время, чтобы остановить это. Да и никто не может просто раз и перестать чувствовать боль, когда оно болит, - он тоже встал, отошел к бревну и с яростью несколько раз провел по нему когтями, - можно лишь помнить о том, что тот, кто тебе дорог чувствует твою боль и стараться не распалять ее сильнее.
Семур рассеянно сел, не глядя и не чувствуя вкуса, долакал из пиалы чай. Слишком важным было то, что он только что узнал. И от этого нельзя было отмахнуться. Это надо было обдумать.
- Семур, - услышал он, вздрогнув от неожиданности, - знакомиться то пойдем? Потом обдумаешь все, времени у тебя будем много. А сейчас пошли, я тебе все здесь покажу.
И как это ни странно, серый кот вздохнул с облегчением. Он не готов был в этот момент думать о полученной информации, слишком она оказалась сложной и серьезной. А он слишком устал. Просто устал от боли, потери, призрачной надежды, страдания. Вскочив, он первым рванул к выходу, словно опасаясь, что если задержится, то мысли сами начнут свой бег, остановить который будет непросто.