Глава 11
Телефонный аппарат описал красивую дугу и врезался в стену рядом с Андреем. А всего-то – Лера позвонила и позвала его именно в разгар семейного скандала. Андрей ждал, когда отец перестанет агонизировать и затихнет. Так громко орал он на него лишь однажды, когда они с Ромкой, совсем ещё сопливыми, полезли на мартовский лёд озерца в дачном посёлке. Конечно, провалились. Их сразу вытащили, но отец орал на обоих так, что Андрей очень испугался. Сейчас же понимал – стоит просто переждать. Это должно было рано или поздно случиться – думать, что мама не появится в школе до конца учебного года, мог только наивный придурок. О собрании, посвященном концу третьей четверти, маме сообщила даже не классная, а мамаша Воропаева, и дружно они туда и отбыли. Конечно, вернулась мама в шоке. Ведь теперь у него выходили одни только тройки. И ей настоятельно рекомендовали следить за его посещаемостью, напомнили, что школа эта – математическая, а не дворовая, где можно быть куда более расслабленным. И многие дети были бы счастливы учиться на месте Андрея, где он вместо получения образования просто пинает воздух.
– Ну вот, – внезапно успокоившись, уже ровным голосом произнёс отец. – Что у нас там было за девятый класс? Я имею в виду отметки. Чтобы за четвёртую четверть были такие же. Из дома до школы – и назад, футбол твой подождёт, и гулять теперь будешь летом. Если всё исправишь. Рита, дай мне номер Елены Александровны, выясню её мнение, может ли он вообще заниматься математикой.
– Паша, – мама показала глазами на разбитый аппарат, после столкновения которого со стеной охнула да так и стояла в столбняке, ожидая, что будет дальше.
– Позвоню от соседей.
Ещё была какая-то надежда, что обойдётся. Возможно, не мелькнёт информация об одном-единственном занятии в неделю. Но когда отец вернулся, стало понятно, что не обошлось. Вторая серия скандала была куда более впечатляющая, чем первая, и Андрею даже всерьёз казалось, что вот-вот папа перестанет швырять попавшиеся под руку предметы, а впечатает в стену его самого. Теперь речь шла уже не об оценках, а о вранье, финансовых махинациях и рухнувшей надежде родителя на то, что у него вырос нормальный порядочный сын. «Я думал, ты взрослее». Требование правды было настолько жёстким, что про Леру пришлось рассказать. В конце концов, отец сам влюблялся, ну пусть он поймёт, что Андрею нужны были эти деньги не на сигареты и что-то подобное, а всего лишь, чтобы водить её туда, куда она захочет. Уважительной причиной это ни маме, ни папе не показалось. Провозмущавшись весь вечер, на следующий день они уехали на работу, заперев дверь снаружи. Мол, сиди и учи всё, что ты пропустил. И так – все каникулы.
Андрей взял со стола учебник алгебры и тоже, как и папа вчера, швырнул его в стену. Комната теперь выглядела, будто в ней произошло побоище. Завалившись на диван, уставился в потолок. Этот арест абсолютно не вовремя. У него и так масса проблем. Проблемы с Лерой появились давно, чуть ли не сразу после их возвращения из поездки. Приходя к нему домой, она порой ныла, что с ним скучно, у них разные интересы и у него нет ничего особенного, чем можно удивить девушку. Порой отказывалась от свиданий в последний момент. А как-то принесла в школу набор косметики, признанный всеми девчонками сногсшибательным. Андрей спросил – где она его взяла. Раз он такой невероятный и дорогой, то полагал, что она ответит – купила мама. Но Лера спокойно сказала, что подарил этот набор Стас, её сосед. И что он – крутой. Вот недавно скупил за копейки какую-то пластмассовую посуду, которой выдали зарплату на одном из госпредприятий, и, продав её в розницу, получил почти пятьсот процентов прибыли. Так что для него этот набор – даже не трата. Андрею это показалось неправильным – ведь она его девушка, почему берёт такие подарки у другого парня? Но запретить ей он не мог, она над его рассуждениями откровенно смеялась, и было проще убедить себя, что ничего страшного не происходит. Мало ли какие у них с этим Стасом отношения. Любит-то она Андрея. А потом… Капля за каплей, и в этой любви он сам начал сомневаться. Ведь существуют пары, познакомившиеся ещё в школе, выросшие и поженившиеся. Они могли бы стать такой парой. Если бы Лера подождала, пока он окончит школу, институт, начнёт работать и сможет стать ей мужем. Но Лера ничего не хотела ждать, ей нужно было всё и сразу. И на любовь это было не очень похоже. Когда Андрей думал об этом, ему становилось нехорошо, он принимался бестолково бродить по квартире и не знал, куда себя девать и чем заняться, чтобы тревога ушла. Поэтому изо всех сил старался не думать вообще. Лучше просто верить, что она – любит.
– Андрей!
Сначала он подумал – показалось, но потом понял – Ромка вопит на улице, а на его третьем этаже слышно. Андрей открыл окно.
– Чего орёшь?
– Да знаю, что тебя арестовали, Воропаев доложил. А биться в вашу прочную дверь смысла нет.
– Ромыч, будь другом!
От Ромки требовалось немного – отвезти Лере письмо, что он закрыт и телефона лишён тоже. Чтобы она подождала, пока он что-нибудь придумает. Вырвав из тетрадки по геометрии листок, Андрей кратко изложил сложную ситуацию, в которую попал. И, порадовавшись, что солнце уже высушило лужи на тротуаре под окнами, запустил туда письмо, свернув из него самолётик.
– Спешу с приветом, вернусь с ответом, – крикнул Ромка. – Если, конечно, дама ответит.
– Ответит.
Чтобы убить время в ожидании ответа, Андрей всё-таки открыл учебник геометрии, раз уж тетрадь попалась именно по этому предмету. Раньше ему очень нравилась геометрия – решение задач по ней требовало не только знаний, но и творческого подхода. Решив что-то сложное, он испытывал удовольствие – смог. Теперь же смотрит в книгу, видит фигу. Интересно только одно – когда вернётся Ромка. И – что делать дальше. Отец был настолько зол, что, возможно, поэтому Андрей прочувствовал, насколько тот прав. Он не стал бы беситься по пустякам. И уж решение своё точно не отменит. Обеспечит контроль в течение четверти и потребует выход на прежний уровень. А уровень был довольно высокий. Всего три четвёрки – по русскому, химии и истории. Ещё была четвёрка по музыке, но, к счастью, этот пыточный предмет остался в прошлом…
Особой трудности для Андрея не представлял, пожалуй, ни один предмет, кроме химии, запустив которую, на уроках он был полностью дезориентирован. Пропущено было море материала, так что если даже начать заниматься круглосуточно, парой-тройкой недель, чтобы получить наконец свободу, не отделаешься. И ведь такой итог легко было предвидеть. Он ждал этого, но всё время казалось – потом, не это сейчас главное. Главное, что сейчас – хорошо.
К возвращению Ромки Андрей почти полностью прорешал задачи к целой теме из учебника геометрии. Половина тонкой тетрадки была исчерчена треугольниками с вписанными в них окружностями, парами треугольников и подобными довольно занятными рисунками.
Малиновский появился под окнами, позвал Андрея и начал излагать загадочно, сунув руки в карман:
– Ответа не будет. И вот что, ты не очень волнуйся.
Так говорят, только если железно есть предмет для волнения.
– Лера гуляет, – крикнул Ромка и добавил. – С каким-то козлом. Тебе сказала пойти на… Впрочем, ты догадываешься.
Верить в это не хотелось, однако Андрей поверил сразу. Это было логичным итогом их последних встреч, на которых она постоянно предъявляла претензии. Но может быть, что-то ещё можно исправить?
Выскочив в прихожую, взял куртку, обулся и только тогда вспомнил – он заперт на ключ. Как детсадовец, который может открыть дверь злым дяденькам. Развернувшись, он помедлил лишь несколько секунд. Рядом с его окном была пожарная лестница. Выбираться на неё ему никогда не приходилось, но такую возможность он рассматривал.
– Малиновский!
Ромка поднял голову.
– Ты чего, долбанулся? Свалишься!
– Да ладно, тут расстояние-то… дотянусь.
Высоты он не боится, а железные лестницы даже не раскачиваются, как верёвочные в спортивных залах.
– Во дура-а-а-ак.
Малиновский был неправ. Дураком он будет, оставшись сейчас дома.
– Андрей, – друг с облегчением выдохнул, когда он спрыгнул с последней ступеньки лестницы на землю, – ты только учти. Они там… толпой гуляют. Может, не соваться?
– Ты сказал – с козлом. Толпа – на самом деле, просто компания. Тогда это ничего не значит. Думай, Малина.
– Я, по-твоему, слепой? Да, их толпа, но обнималась она с одним. И сказала, чтобы ты шёл… А козёл этот сказал, чтобы и письмо своё себе засунул…
– Ты мог перепутать. Пусть скажут мне.
– Охота тебе это слушать, – заныл Малиновский, но с ним всё-таки поехал. – Ну ладно, хотя бы уже поймёшь, что твоя Лера – ни хрена не одуванчик.
– Ты мог перепутать!