Борис Бугаев, будущий поэт и прозаик Андрей Белый, на самом деле больше сроднился не с Питером, как можно было бы подумать из-за его флагманского романа «Петербург», а с Москвой: именно тут он рос, учился, любил. И царицынские дачи тоже сыграли свою роль в его судьбе.
Арбат и Пречистенка
Бугаев-Белый родился 14 (26) октября 1880 года в большом четырехэтажном зеленоватом арбатском доме (номер 55, где сейчас находится квартира-музей) и провел здесь первые 26 лет жизни. Здесь слушал скандалы родителей, сюда возвращался после учебы в Поливановской гимназии (сейчас достопримечательность «Усадьба Охотниковых» в двух шагах от Арбата на Пречистенке, 32).
Эта частная мужская гимназия считалась своего рода «московским Царскосельским лицеем»: отсюда выпустились Валерий Брюсов, Сергей Соловьев, будущий Андрей Белый и другие яркие авторы. Позже Белый, который учился непосредственно у Поливанова, напишет: «Скажу с гордостью: я ученик класса словесности Поливанова, и как воспитанник «Бугаев», и как «Андрей Белый»».
Летом же, когда занятий не было, родители нередко отправляли юного гимназиста отдохнуть на арендованной отцом даче в Царицыне, в Воздушном саду, по соседству с дачей А. В. Орешникова.
Дачное Царицыно
В своих воспоминаниях Андрей Белый писал: «Из Царицына я привёз страсть к танцам; и увлечение ими длилось весь третий класс, когда я учился танцам у двух учителей сразу: у Тарновских (по воскресеньям) и у Вышеславцевых (по субботам)».
Да, дачное Царицыно всегда было таким: танцы, музыкальные вечера, театр, общение на самом высоком уровне. И это захватывало, даже если ты пока еще практически ребенок.
Шел 1893 год – самый активный царицынский период для юного Бугаева, который тогда еще даже не подозревал, что станет поэтом с непростой судьбой – в том числе на личном фронте. Совсем еще мальчишка по сути, он очаровывал взрослых своим ангельским обликом, любознательностью и… тягой к рыболовству.
Много лет спустя, в эмиграции, В. А. Орешникова вспоминала об этом времени: «Боря был светленький мальчик, лет двенадцати, с локонами, голубыми глазами, очень изящный… даже — очаровательный мальчик. Любил рыбу удить в пруду, так и представляется мне с удочкой, на берегу — пруды там огромные…».
Закидывал юный белокурый поэт и другие удочки. Как вспоминал и он сам, и обитатели и гости царицынских дач, в том же 1893 году юношу поймала в сети первая любовь: «тут настигло меня увлечение девочкой, Маней Муромцевой, с которой я познакомился на даче Вышеславцевых».
Первая любовь
«Маня» (Мария Муромцева) была младшей дочерью известного политика Сергея Муромцева. Его дачу регулярно посещали многие известные писатели, поэты, музыканты, ученые, - как для бесед, так и для музыкальных вечеров. Жена политика была известной оперной певицей, ее талант почитали, ее выступлениями заслушивались. Но, как оказалось, и младшая дочь унаследовала частичку таланта: «Маня» Муромцева, как сирена, очаровывала молодых людей своим вокалом – каким-то особенно мелодичным и чистым (позже она стала концертной певицей).
По воспоминаниям сложно понять, была ли эта влюбленность будущего поэта хоть сколько-нибудь разделенной. Но можно предположить, что первые же его любовные попытки ввергали Бугаева-Белого в состояние нервозной непризнанности и болезненной печали.
В книге «На рубеже двух столетий» по поводу этой летней царицынской влюбленности у него есть такой пассаж: «31 июня (sic!) особенно памятно. В этот день я испытываю первое сильное увлечение; я влюбляюсь в Маню Муромцеву». И это «sic!» наводит на размышления…
Исторически латинское слово sic («так») использовалось как пометка цитаты в тексте. По сути: «Вижу ошибку, но пишу, как в оригинале». Но со временем у слова-указателя появился и скрытый подтекст: sic начали использовать, чтобы подчеркнуть ироничное и даже саркастическое отношение к написанному. И в этом контексте кажется, что повзрослевший Белый пишет о первом чувстве с определенной досадой.
Любовные треугольники
Надо заметить, что личная жизнь Бугаева вообще была весьма неординарной. И хотя Серебряный век в принципе изобилует любопытными историями, сердечные перипетии Белого вызывают особый трепет.
Одним из любовных треугольников, стороной которого стал будущий поэт, был его странный союз с Александром Блоком и Любовью Менделеевой, которые поселились сразу после свадьбы в Москве же, в белом двухэтажном доме, принадлежавшем братьям Марконетам (Спиридоновка, 6). Все начиналось невинно: поскольку Блока тогда обожала вся богема, решено было создать кружок поклонников Александра Александровича. Он тогда был настроен на рыцарский и лирический лад, много писал для молодой жены. И как-то постепенно кружок – то ли в шутку, то ли всерьез – превратился в «Братство рыцарей прекрасной дамы», целью которого было мистическое служение Менделеевой.
По словам Белого, они «даже в лицо ей смотреть не смели, боялись осквернить ее взглядом». И вот результат – наигранное восхищение трансформировалось в реальную влюбленность, а та – в тайные встречи в съемной квартире. Когда же Менделеева сообщила Белому, что останется с мужем, это едва не привело к самоубийству поэта.
Его любовные треугольники всегда были полный какой-то предельной страсти на грани жизни и смерти. Ведь вторая известная история связана с тем, как влюбленная девушка… стреляла в него! Кстати, тоже в весьма достопримечательном здании столицы – московском Политехе.
Под историческими сводами Нина Петровская, страстно любившая Белого (хотя до этого так же страстно жаждавшая посвятить себя Бальмонту, а после Белого – Брюсову), решила застрелить бывшего возлюбленного. По одной версии, она целилась в упор, но револьвер дал оческу. По другой, Брюсов тоже был там, дама мешкала, выбирая, на кого же больше обижена, и тогда Валерий вступил в борьбу – и пуля ушла в потолок.
***
Как бы то ни было, жизнь Белого была весьма бурной, порой противоречивой, но именно царицынские воспоминания были в ней светлым пятном. Он не только с теплом вспоминал юные годы, проведенные на дачах, но и поддерживал связи, которые там образовались.
«Помнится Царицынский парк, моя беготня с детьми Давидовыми… помнятся соседи по даче, шумные барышни Орешниковы, с которыми
я впоследствии не раз встречался, а с Верой Алексеевной (женой писателя Зайцева) и дружил: В. А. была очаровательная белокурая розовая барышня (всегда в розовом платье), к которой я чувствовал почтительную… почти влюбленность... <...> У Вышеславцевых мне запомнился Крестовников (будущий председатель Биржевого комитета)».
Общался он тут и с философом Л. М. Лопатиным и его семью, и с семьёй Соловьёвых, через которых познакомился также с философом Владимиром Соловьёвым. И получается, что Царицыно подарило будущему поэту Андрею Белому не только первые влюбленности, не только полезные в будущем знакомства на самом высшем уровне, но и заложило многие философские взгляды, оказавшие впоследствии большое влияние на его творчество.
Подписывайтесь на официальный канал музея-заповедника "Царицыно".