Есения: Две души Глава 3 | Начало
Сенным девкам наказала приготовить комнату для Петра Андреевича, взбить перину да подушки. Обсудила с кухаркой обед, а сама меж делом прислушивалась и приглядывалась, что-то во дворе творится. Не выдержала, накинула шаль да поспешила в дом, где челядь проживала.
Возле входа столпились работники, да про заботы забыли, настолько любопытно им стало, что Орлов делать станет с Микиткой горемычным. Однако я здраво рассудила, что такое количество зевак помешают Петру сосредоточиться и прогнала их работу выполнять. Нехотя, но послушались.
Сама неслышно ступая, прошла внутрь и замерла у приоткрытой двери в комнату Микитки. Поглубже запахнула шаль, словно холодом повеяло, и руки к груди прижала, дыхание затаив.
Посреди комнаты стоял Микитка в одних подштанниках, переминался босыми ногами на холодном полу, да Орлов строго приказал не шевелиться и успокоиться. В руках Петра горела свеча. Он медленно обходил Микитку, задерживаясь со спины и затылка, водил свечой возле груди и живота, исследовал руки и ноги. Свеча изредка потрескивала и устремляла ввысь черный дымок.
Обходя вокруг Микитки, Петр читал молитву, и подивилась я: "Неужто наши молитвы читает, не чернокнижные? Как же это? Боженька не отвернулся от него? Видимо, не все пропало в человеке, теплится в Петре душа живая. Есть еще надежда на очищение!"
Орлов отставил свечу, наказал парню сесть на табурет посреди комнаты. Анфиса помогла Микитке, того качало из стороны в сторону. Парень приглушенно стонал от ломоты в теле.
Петр Андреевич обратил на меня внимание. Думала, прогонит. Но нет, не прикасаясь ко мне, велел занять соседний стул у стены и во время ритуала читать молитвы во здравие. Сам скинул фрак и жилет, передал Анфисе и закатал рукава сорочки.
— Принеси две склянки с водой, да свечу церковную. Соль на блюде насыпь. Да яйца свежие неси, — распоряжался Петр.
— Сколько, барин, яиц прикажите? — вопросила Анфиса с недоумением на лице.
— Двух достаточно, а там поглядим.
Я заинтриговано смотрела на действия Орлова, не в силах произнести ни слова. Тот установил свечу на блюдо посреди горки соли. Зажег свечу, тихо читая молитву. Кивнул мне, предлагая присоединиться, и наши голоса слились в унисон.
Петр Андреевич подхватил одно яйцо и начал перекатывать его по телу хворого. Начиная с головы, перешел на спину, покатал яйцо по рукам Микитки и ногам.
— Все! — громко произнес Орлов, а парень вздрогнул. — Нет, не все. Сильная порча, но мы справимся. Есения Захаровна, продолжаем читать молитву.
Орлов повторил ритуал, разломил яйцо и вылил содержимое в одну склянку, а скорлупу раздавил в кулаке, тихо нашептывая над ним. Сбросил остатки в другую склянку и внимательно рассмотрел содержимое первой.
— Парень молодой, чистый душой много вобрал в себя негатива. Но ничего, поправимо это. Еще пару-тройку сеансов, и станет ваш Микитка лучше прежнего.
— Можно мне взглянуть? — попросила я, привстав со стула.
— Да, конечно, но заклинаю, не касайтесь руками, — позволил Орлов и пояснил, — видите, Есения, желток разлился и муть в нем притаилась, а белок пузырится.
— Порча... — выдохнула я.
— Уже не в парне, яйцо в себя вобрало негативную энергию, как и соль. Взгляните!
Вокруг потрескивающей свечи лежала горка черной соли. Я задохнулась от увиденного, впервые сталкиваясь с подобным явлением. Орлов тем временем наказал собрать склянки, свечу и соль и закопать глубоко в землю за пределами двора. Распорядился принести новую склянку со свежей водой, а Микитке сказал лечь в постель. Парень чувствовал себя заметно лучше после очищения яйцом. Петр Андреевич аккуратно, чтобы не повредить желток, разбил яйцо и вылил в воду.
— Анфиса, склянку не трогать до утра. Яйцо покажет, насколько очистился организм от порчи. Зажги новую свечу и пусть горит, пока не иссякнет. Утром проверю. Отдыхай, Микитка!
— Спасибо, барин! Дай, бог, вам здоровья!
Орлов вышел на двор и попросил полить ему на руки, омылся и насухо вытер полотенцем. Наказал мне повторить процедуру, чтобы смыть негативную энергию.
— Полотенце сжечь! — велел Орлов и направился к амбару, где хранилось зерно. — Игнат, факел подай!
— Что вы хотите делать, Петр Андреевич? — всполошилась я. — Мы проверили зерно, порченое изъяли.
— Вот и поглядим, — усмехнулся он, принимая в руки горящий факел.
Орлов шагнул в открытые двери амбара, и пламя факела вспыхнуло, затрещало и загудело, словно демоны ада пробудились. Люди сгрудились в кучу, в испуге крестились и читали молитвы. Петр Андреевич вышел на двор и отдал приказ вырыть ров вокруг амбара, чтобы огонь не пополз по земле и не перекинулся на другие строения.
— Ломать бесполезно, — объяснил Петр Андреевич, — каждая доска пропитана желчью. Только огонь уничтожит и очистит от порчи. Не переживайте, душа моя! Я не позволю людям голодать! А амбар новый построим.
Пламя полыхало знатно. До утра в небо поднимались черные языки огня, очищая землю от порчи наведенной. Когда все закончилось, и мы, уставшие, вернулись в дом, я без сил от пережитых эмоций опустилась на кушетку.
Орлов вошел в комнату, остановился и с тоской посмотрел на меня. В порыве бросился к ногам моим и уронил голову на колени:
— Прости меня, Есения!
Я робко коснулась кончиками пальцев мягких волос Петра, провела рукой, перебирая пряди. Сердце защемило, на глазах выступили слезы.
— Что же, нам теперь постоянно придется костры жечь? Брат ваш не угомонится.
— Нет, Есения, — Орлов поднял голову и посмотрел в глаза, — кто наводит порчу, страдает не меньше. Чем сильнее ненависть, тем ближе его погибель.
— Но ведь Василий ваш брат! Неужто нельзя ему помочь?
— Уже нет, — удрученно покачал головой Петр Андреевич, — он и был зачинщиком. Мечтал о славе и деньгах. Я не сумел остановить его, пошел рядом по той же дорожке, а после и сам душу продал.
— Не правда! — воскликнула я и потупила взор, когда Орлов пристально посмотрел на меня.
— Скажи, Есения, скажи, что ты видишь? Ты ведь умеешь заглянуть в будущее. – Петр взял меня за руки, притянул к себе, заглядывая в глаза.
— Я вижу, как ваша душа, словно птица в клетке, бьется, пытаясь вырваться на волю. Отпустите ее! Не томите!
— Душа не может существовать одна, — прошептал Петр Андреевич.
Я ощутила тепло в глубине сердца. Знала, что этот человек причинил невероятные страдания и боль, но видела, как терзают Петра муки совести, как душа его просит покаяния.
— Она не будет одна, — прошептала я в ответ...
Продолжение здесь
Не забываем ставить лайк, не стесняемся, пишем комментарии