Илья Сидорович открыл оба мутных глаза и уставился на сына хирурга. Тот переминался с ноги на ногу возле кровати в надежде всё объяснить и уговорить.
-Понимаете... дяденька следователь... Мы с вами... нелюди!
Мутный взгляд пациента приобрёл нотки подозрительности. У Ильи Сидоровича, который с трудом отходил от наркоза и сам ещё толком не понимал, где он, вопросительно и очень недовольно поднялась бровь. Он пробурчал:
-Зачем это? Что это? Иди-ка отсюда и не мешай.
-Нет-нет! Вы прыгнули через ножи!
Тут дверь в палату открылась и на пороге показался отец Мирослава. Глеб Никифорович зашёл проверить состояние пациента и не ожидал в палате увидеть сына.
-Славик, что ты здесь делаешь?
Мальчик сначала хотел что-то объяснить, потом осёкся и замолчал.
-Иди ко мне в кабинет. - попросил отец.
-Да, лучше бы он ушёл. - согласился пациент, которому в таком состоянии только мальчишки с его фантазиями не хватало.
Мирослав послушно вышел и Илья Сидорович спросил:
-Что со мной произошло?
Врач задумчиво смотрел на него... Во время операции он кое-что понял. И так же заметил внешние признаки, которые выдавали оборотня ночью, но практически исчезали к утру.
-В вас стреляли. Вы были подобраны у клуба, истекающим кровью. Я извлёк из вас семь пуль.
-Семь пуль? Стреляли? Вы эти пули куда дели? Предоставьте их мне, я приобщу их к делу о покушении. Проведём баллистическую экспертизу и выведем на чистую воду этих стрелков.
Глеб Никифорович молчал. Он тоже не знал, как бы это лучше выразиться и объяснить.
-Илья Сидорович, а вы ничего не помните? Кто стрелял? При каких обстоятельствах?
-Вы меня допрашиваете? Если бы я помнил - эти люди сидели бы уже у меня в карцере. Но я их выведу на чистую воду. Изыму у всех ружья и найду причастных. Нашли, в кого стрелять. Хорошо, что вы меня спасли. Мне бы ещё поправиться, встать на ноги, и я тогда... - делово планировал следователь, пытаясь приподняться на локтях, но вдруг поморщился от боли и застонал. Глеб Никифорович смотрел на него в недоумении и понимал, что человек совершенно не играет... Он искренне возмущён случившимся и собирается наказать виновных... Хирург предпринял последнюю попытку понять, что происходит:
-Илья Сидорович, а вы не видели ночью оборотней? - врач смотрел на него в упор, желая по лицу увидеть попытку следователя слукавить. Но тот саркастически улыбнулся:
-Ага! Вы тоже хотите сказать, что в меня стреляли оборотни? А-ха-ха! Как у вас всё мило получается! Вначале ваши оборотни рвали людей, ели, на колы насаживали, а теперь стрелять начали? То есть что в древне не произойди - всё оборотни?... - Илья Сидорович хотел было рассмеяться, но закашлял, схватился за бок, резко побледнел и замолчал. Он отвернулся к окну, ещё немного полежал и зло добавил:
-Я понимаю: вы всё хотите свалить на ваших оборотней. Но в этом случае вам не удастся. Я накажу этих людей, нравится вам это или нет. А вам - спасибо.
Хирург опустил глаза и вышел из палаты. Он прошёл мимо ординаторской, где сидел Мирослав, спустился в приёмный покой и попросил сторожа Лёньку сбегать до участкового и позвать его сюда. К больнице подъехали сани, на которых лежали тела убитых этой ночью людей. Патологоанатома и судмедэксперта в селе не было, его обязанности послушно исполнял фельдшер Санька, за которым тоже предстояло съездить в соседнюю деревню и пригласить для совместного, коллегиального осмотра тел вместе с главным врачом для определения характера повреждений, предположительного орудия убийства и срока наступления смерти.
Глеб Никифорович понял, что следователя из палаты выпускать нельзя. Как доказать, что этот человек является оборотнем и убийцей, он пока не знал, но понимал, что тот намерен посадить мужиков, что в него стреляли, следовательно дело принимает вообще непредсказуемый оборот. Врач решил посоветоваться с надёжными людьми, которые его поймут, поверят, и примут правильное решение. Глеб Никифорович позвал к себе участкового и председателя.
Мирослав тем временем снова пробрался в палату к Илье Сидоровичу. Тот лежал, хмуро уставившись в стену перед собой. На скрип двери даже не среагировал.
Мальчик прошёл по палате и сел на табурет возле стола. Тогда следователь перевёл на него глаза и буркнул:
-Ну? Чего тебе?
-Аида, Аида вас заколдовала... Вы сами не представляете... Вы по ночам становитель нелюдем. Ходите по лесам, встречаете людей...
-Аида? А что с ней? - вдруг проявил интерес к словам мальчика следователь, словно что-то вспомнив.
-Она мертва... - тихо проговорил Мирослав, всегда чувствуя боль и смерть своих соплеменников.
-Мертва?... Да что же у вас происходит-то, в вашей деревне? Живые-то кто остался?
-Она мертва, и вы умрёте... Или сойдёте с ума... так действует заклятье, что она на вас наложила. Помните, вы в погреб упали? Помните, что тогда было? Вы не помните?...
И Мирослав достал из мешочка, что таскал с собой, два ржавых погнутых ножа с красивой стеклянной рукояткой. Илья Сидорович покосился на них и ему показались ножи знакомы... Как будто включилась машина времени, производя обратный отсчёт, и перед глазами пробежали обрывки воспоминаний того угарного вечера...
Вот она со страшным, просто уродливым лицом держит карты, предлагая ему погадать... Вот ему плохо, его тошнит, голова кружится, он идёт в сторону подпола и спотыкается... Вот он видит её лицо в проёме окошечка наверху, она кричит, воет, хохочет, шепчет какие-то заклинания...
-Нет-нет, этого не может быть... - трясёт он головой, отряхиваясь от этих воспоминаний. - Это чертовщина какая-то...
-Вот то-то и оно, - не унимается Мирослав, понимая, что следователь что-то начинает вспоминать. - Я вас чувствую. Вы каждую ночь были с ними. Они за вами приходили, звали вас. Только сделаны вы так, что находитесь в этот момент, как во сне... Вы не понимаете... Сознания нет... Как гипноз... Когда так делают, то человек, который сделал, либо сходит с ума, либо ищет смерти. Это произошло с Аидой. Она умерла, её тянула смерть. И вы тоже, если мне не поверите, и не сделаете обратного обряда - либо сойдёте с ума, либо умрёте. Это неизбежно...
Следователь внимательно его слушал. Да, он видел в последнее время страшные сны со своим участием... Всего лишь сны. Правда, чувствовал себя он после этого очень плохо, был под утро, как побитый, и были какие-то странные несостыковочки в виде мокрого плаща под утро, или кости в кармане... Илья Сидорович не мог себе это объяснить, и поэтому, чтоб не теряться в догадках, оставил так, как есть. тем более, что в последнее время голова его была почему-то тяжёлая, мутня, часто болела. Поэтому, не находя объяснения всем этим странностям в своей жизни, всё это с лёгкостью забывалось.
Он даже то, что убил Марфу, и то помнил, как в тумане. Хотя не отрицал, что дело было, вывела его из себя эта бабёнка и он, к стыду своему и сам от себя не ожидая, прикончил её. Но это было всего раз. Малец же этот утверждает, что Илья Сидорович участвовал чуть ли ни во всех ночных убийствах... Ну это уже слишком... Хотя, как ни странно, все эти убийства он откуда-то видел... Сон ему, что ли, снился?... Или малец прав, что здесь какой-то гипноз на нём?... Ну мистика же, право слово! В которую коммунист и член партии Илья Сидорович не верил. То есть мир, как он считал, - материален, а всё остальное, как любила говорить его старенькая набожная мама - от лукавого! И он спросил:
-То есть, мы с тобой - нелюди... Жрём людей, убиваем, по ночам по лесу бегаем... А чем докажешь?
Мирослав стал смотреть по сторонам в поисках зеркала в палате, но последние признаки волчьей натуры из облика мужчины с рассветом стали исчезать...
-Волосы... У вас на лице волосы... И зубы, клыки. Они больше, чем обычно...
-Глупости. - отрезал следователь, теряя интерес к мальчику.
-Если вам сейчас дать стакан крови - вы выпьете не задумываясь...
Илья Сидорович отмахнулся и перестал на него смотреть. Он лежал и обдумывал, как он прижмёт к стенке тех преступников, кто в него стрелял, и повесит на них все убийства в деревне. Ну наконец-то! Ценой своей жизни, можно сказать, раскрыл преступление! И назад, в райцентр с таким результатом не стыдно возвращаться. Повысят в звании, а может и представят к награде... - мечтал пациент. И вдруг раздался вой...
То выл Мирослав... В душе у следователя всё перевернулось. По телу прокатилась волна, он содрогнулся и не смог подавить в себе желания завыть в ответ. Илья Сидорович выл от души, не отдавая себе отчёт в том, что он делает. В данный момент для него это было очень органично....
И тут завыли в ответ ему... Со стороны леса, где-то очень далеко, он услышал радостный, приветливый вой тех, кого он знал, и кто его приветствовал... И в этот момент Илья Сидорович вспомнил всё...
Он долго лежал с пустым ничего не понимающим взглядом... Лицо его вытянулось, руки дрожали, голос осип:
-Слышь, малец... Как тебя... Ты мне костюм подай... Принеси пиджак, он тут где-то должен быть...
Мирослав вскочил и стал искать глазами в палате вещи пациента. На вешалке, у двери, висел его пиджак. Мальчик принёс. Илья Сидорович бледный, дрожащими руками достал из кармана пачку сигарет, спички, и лихорадочно закурил в палате. Затем снова полез во внутренний карман, достал оттуда блокнот, ручку, и с трудом стал что-то писать. Написав на двух листках, он вынул из внутреннего кармана паспорт, где была фотография, и позвал Мирослава:
-Иди сюда... Смотри... Жена и сын... Видишь? У меня есть сын... Хороший парень... Иди... Отдай им письма... Отнеси... На почту... Вот это - жене, а это - записка в центр... Руководству... Я должен сообщить... Я обязан...
Он отдал два листка, где на обратных сторонах был указан адрес, снова отвернулся и замолчал. Было заметно, что он подавлен, сокрушён, просто размазан этим откровением о себе и сути происходящего в деревне...
-А как же обряд... Мы должны...
-Иди, иди! Сделаем обряд, сделаем... Ты только письма на почте отправь, и возвращайся...
Мальчик стоял перед следователем, в одной руке держа письма, а в другой - свои злополучные ножи. Он не решался уходить и умоляюще смотрел на следователя. Но тот окончательно отвернулся и было видно, что его стало сильно знобить...
