Старшеклассница Рика собрала вокруг себя ребят и принялась рассказывать им – присевшим на бортик песочницы, на шаткую доску качелей, просто на корточки – увлекательную историю о том, что было давным-давно.
Оказывается, в незапамятные времена примерно в тех краях, где живут сейчас Шурка, Янка и все остальные, только чуть севернее, водились люди-богатыри. Не просто сильные, но и ростом больше обычных. Кони не выдерживали тяжести таких всадников, и они сражались с врагами, оседлав прирученных громадных лесных быков – туров. Враги боялись могучего бычьего войска и, еще не начав как следует бой, принимались улепетывать так, что пятки сверкали. Могущественным богатырям от этого было еще и лучше – на самом деле воевать они не очень любили. В общем-то, это были мирные, добрые и мудрые люди. С теми народами, которые хотели с ними дружить, они дружили. Например, с древними греками.
К древним грекам в гости, в их теплую Древнюю Грецию, северные богатыри прилетали на больших деревянных птицах. Они были искусные изобретатели, и смастерить такой летательный аппарат не представляло для них труда. Древние греки радовались гостям. Особенно же радовались древние греческие ученые мужи – Архимед и Пифагор. Им интересно было поговорить с новыми людьми про всякие научные открытия, а то друзьям и родственникам они так надоели со своими мудреными разговорами, что те их уже просто не слушали – затыкали уши ватой или уходили в другую комнату.
Еще радовался древний греческий историк Геродот. Ну, этот всех привечал, кто прибывал из дальних земель. Поил их чаем. (Ох, нет, у греков ведь не было чая, пока его китайцы не изобрели. Чем же он их угощал? Виноград там рос – так, наверное, виноградным соком). Вот, значит, он их поил, кормил, водил в древнюю греческую баню (помыться с дороги), а сам потихоньку расспрашивал обо всем. Где их страна находится, какие там звери, птицы, полезные ископаемые, чем народ занимается, кроме войн и путешествий. И все записывал на своем древнем греческом пергаменте.
Именно Геродот первым назвал людей-богатырей Гипербореями – детьми Северного ветра, Борея.
– Это сказка, – недоверчиво проговорил длинный Димка. – Я за лето почти всю «Историю древнего мира» за шестой класс прочитал, там нет ни про каких Гипербореев.
Шурка таких мудреных книг не читала, она собиралась пойти только еще в третий класс. Но за Рику обиделась:
– Ничего и не сказка. Правда, Рик?
– Не сказка, – кивнула старшеклассница. – Это называется ги-по-те-за. То есть то, что вроде было на самом деле, но пока не доказано. Потому и в учебники не внесли, в них – только самые точные, проверенные сведения.
– А откуда ты об этом узнала? – поинтересовался дотошный Димка.
– Из одного научного журнала, мне папа дал почитать.
– А еще в былинах сказано про таких богатырей, – подал голос незнакомый белобрысый мальчонка в очках. – Былины – ведь это не сказки! Там есть Святогор, так он даже больше и сильнее Ильи Муромца!
Шурка видела Илью Муромца на картине в учебнике «Родная речь», выглядел тот на фоне двух других богатырей внушительно. Она попыталась себе представить Святогора, который «еще больше», и у нее закружилась голова.
– А сейчас они есть… Гипербореи? – зачарованно спросила Шурка. Рика покачала головой:
– Нету. Это исчезнувшая цивилизация.
– Древних греков ведь тоже нету, – снова сунулся Димка. – А про них хотя бы в учебнике написано.
Дался ему этот учебник!
– Древних нету, а просто греки есть, сейчашние, – сказала Шурка. – У моей мамы была такая группа туристов – греки, из Греции.
– Ну, может, и потомки Гипербореев где-то остались, – предположила Рика. – На Севере, или даже здесь, на Волге. Только они сами могут не знать, что они потомки, все народы уже сто раз переселились и перемешались за столько-то лет.
Шурка представила себе своего папу и Янкиного в богатырских доспехах. И еще – школьного учителя физкультуры, папиного друга доктора Золотова из детской поликлиники, молодого соседа Женю. Всех своих знакомых взрослых мужчин. И грустно подумала, что какие-то они не очень гиперборейные.
В кармане у Рики запел мобильный.
– Ох, мне пора, – сказала она. – Меня ждут.
Встала, отряхнула песок с ладоней, коротко поговорила по телефону – и умчалась. Туда, где ее ждали. Она была уже почти взрослая, Рика…
Ребята тоже стали расходиться. Кто в парк, кто на стадион, кого-то домой позвали, ужинать. И Янку ее мама позвала. Она, правда, и Шурке предлагала, но та не пошла. Не захотела. Походила одна по площадке, повисела на турнике. Снова присела на край песочницы. Но на площадку пришли две незнакомые бабушки с тремя внуками, все очень шумные, и Шурка решила лучше походить по улицам, встретить маму с экскурсии.
Был еще не поздний, но все-таки уже вечер. Солнце катилось к западу, его лучи отсвечивали не золотом, как поутру, а красноватой медью. И в этих медно-красных бликах, на фоне предзакатного неба, Шурка, обошедшая парк и шагнувшая из зарослей кустарника к площади, увидела богатырей. Это были высокие, мускулистые люди в шлемах, в сверкающих на солнце доспехах. Они стояли на площади небольшой группой, о чем-то громко, гулко разговаривая. А по дороге к ним подъезжали верхом на неведомых двурогих животных еще такие же большие мужчины. Над ними в небе трепыхались на тонких пиках узкие флаги с изображением волков и медведей.
Шурка зачарованно прошептала:
– Гипербореи…
Один из Гипербореев подошел к замершей в траве по колено девочке совсем близко. Так близко, что она могла рассмотреть и по-пиратски повязанную на голове косынку, и каждый волос в его густой кучерявой бороде, каждую сияющую заклепку на кожаной безрукавой кольчуге, каждую капельку пота на голых загорелых руках. Руки были огромные, ладони – как лодки.
«А Димка говорил – сказка! – усмехнулась Шурка. – Вот завтра скажу ему. Пусть только попробует не поверить!»
Из кустов, чуть не сбив Шурку с ног, выскочили трое мальчишек.
– Байкеры приехали! – радостно завопили они.
Солнце зашло за тучу. Двурогие сказочные чудовища оказались мотоциклами, доспехи и кольчуги богатырей – клепаными куртками и жилетами.
Байкеры – мотоциклисты. Байк – по-английски мотоцикл.
Сказка…
Или нет?
Если в глубокой древности Гипербореи изобретали механических деревянных птиц и летали на них, то почему их потомки в наши дни не могли смастерить мощные, своим гигантским фигурам подстать, мотоциклы, чтобы отправиться на них в путешествие? Могли. И отправились. И вот приехали сейчас в Шуркин маленький город, где когда-то, наверное, жили их далекие предки, собираются на экскурсию в музей. Спешит к ним тетенька-экскурсовод в такой знакомой полосатой блузке.
– Мама!
– Ох, Шуренок! Откуда ты здесь? Так далеко и так поздно гуляешь! Ну, что с тобой делать, пойдем со мной, у меня последняя экскурсия.
Мама ведет экскурсию на двух языках – немного по-русски, немного по-немецки. Потому что мотоциклисты не только из нашей страны, но и из Германии, из Австрии, где говорят по-немецки. Есть среди них голландцы и шведы, но они тоже понимают немецкий.
– Скажи-те, пожалиста, – вдруг говорит с акцентом самый большущий байкер, тот, с бородой и в пиратской косынке, – в этих край жили народ Гипербореи?
Мама смущенно улыбается. Этого она не знает. Таких сведений нет в ее экскурсионной программе.
У Шурки пересыхает в горле от волнения, но она дергает маму за рукав: «Я знаю, я…» Мама кивает: рассказывай. И Шурка испуганно и радостно, дрожащим голосом начинает свою собственную экскурсию. Она рассказывает все, что услышала от Рики, и, кажется, что-то придумывает сама, совсем немножко. Мама смеется и переводит ее слова на немецкий. И мотоциклисты в куртках с заклепками смеются. Хвалят, благодарят Шурку. «Гут, гут, фройляйн! Данке шён!» У них еще никогда не было такой необычной экскурсии.
А у Шуркиной мамы никогда не было таких необычных экскурсантов. Это она сказала уже по дороге домой. Призналась, что заранее боялась байкеров, поэтому даже попросила папу встретить ее с экскурсии. Он и встретил. Байкеры радостно кинулись здороваться с ним за руку, и он отвечал на их рукопожатия, второй рукой поправляя очки. (А теперь вот шел и потирал правую руку левой, и шипел от боли). Они принялись показывать папе свои мотоциклы, и папа пришел в восторг, потому что у него самого в молодости, оказывается, был мотоцикл, и он гонял с друзьями ночью по дорогам. Только тогда они называли себя не байкерами, а рокерами. Мотоциклисты фотографировались с Шуркиным папой, с мамой и Шуркой, сажали Шурку на мотоцикл и верхом на мотоцикле фотографировали. Сидеть было жестко, от байкеров пахло бензином, горячей резиной и потом. И чем-то еще – наверное, Северным ветром. Шурка повторяла про себя, как заклинание: «Гипербореи… Настоящие Гипербореи…»
Она шагала по тротуару между папой и мамой и думала о том, что неизвестно как там насчет Янкиного отца и соседа Жени, но ее папа все-таки настоящий Гиперборей. Раз они без лишних вопросов приняли его в свою компанию, – значит, точно настоящий. Подумаешь – худой, и в очках, и бреется каждое утро. Они, мускулистые и бородатые, этого даже не заметили. Для них самое важное было – бесстрашное и доброе гиперборейское сердце. А оно у Шуркиного папы как раз такое, как надо!