В город пришла холера. Она косила людей беспощадно. В основном умирали бедняки. Богатеев смерть обходила стороной. Аюп обратился к своему русскому другу.
Начало истории здесь
Он взглянул на него из-под густых бровей.
— Ну-ка, расскажите про здешние дела, Федор Иванович! Как поживает Александра Яковлевна? Ей, как врачу, сейчас, вероятно, достается! Что она говорит о болезни? Для меня здесь все покрыто мраком неизвестности.
Вы лучше меня знаете, как казахи относятся к смерти. В дом мертвеца на похоронную молитву — жаназа — стекается множество людей. Все входят в комнату, откуда только что вынесли покойника. Зачастую здесь же едят и пьют. Благодаря таким обычаям и распространяется зараза. А воспретить их врачи не в силах. Какой казах, когда в его доме покойник, послушается доктора?
-А как противостоять ей?
-Нужно мыть руки, пить кипяченную воду, отказаться от фруктов, на них больше всего заразы. А моют их водой из реки, а там вообще кошмар.
-Значит болезнь будет распространяться. Ей не будет конца?
-С холода и она затихнет. Вот ещё недели две и начнутся морозы. А там болезнь пойдёт на спад. Вот, вы и должны до народа это донести. Иначе не справиться.
Аюп встретился с муллой Сакеном, который сразу понял, что от него требуется. Он начал рассказывать людям о мерах осторожности, о том, что не надо собираться в доме покойника и тем более принимать угощение. Имамы и муллы возненавидели Сакена. Они гнали его отовсюду и обливали грязью. Но Сакен не сдавался.
-Хотите, я назову прихожанам имена истинных злодеев! Я ведь знаю, кто накликал беду и несчастье на народ. У меня найдутся свидетели — живые и мертвые! Я покажу народу три пустых гроба, спрятанных под мечетью, а вы позовите тех, кто стучал по ним кулаками, моля бога послать мор на людей
Разве не муллы плакались тогда: «Почему нет смертей», «Почему мало жаназа», «Отчего нет даяний фидии, жертвоприношений»? Это их гнусные мольбы навлекли на голову народа холеру и столько смертей. Не я один видел это кощунство, со мной было еще пять человек.
Перепугались враги Сакена. Все, что он сказал, было сущей правдой. Если эту правду узнает народ, вымирающий сейчас от холеры, — мирные прихожане бросят своих духовных пастырей в пылающий костер.
Однако никто из них не мог промолвить ни единого слова в свое оправдание.
А на следующий день умер отец одного из имамов. И он как положено решил похоронить отца со всеми почестями. Но никто, кроме муллов не пришёл.
И они решили отомстить Сакену.
Какие только проклятия не сыпались на его голову!
— Он еще многих с пути совратит!
— В такие дни сеять зло и рушить веру!
— Муллы должны молить бога, чтобы он покарал вероотступника!
И они приняли решение его уничтожить любой ценой.
Однажды к имаму пришли бедняки и спрашивали как избавиться от болезни, что предпринять?
-Чтобы избавиться от бедствия, надо решиться на любую жертву. Как бы ни была дорога и трудна она — пусть решится народ и не знает пощады. Ничего, кроме благой награды, он не заслужит». Вот что сказано в писании.
И добавил.
-Сказано ясно. Идите и приступите к исполнению святого дела.
Сакен шел к своему дому кратчайшим путем, вдоль решетчатого забора мечети. Он знал, что, завернув за угол, увидит освещенные окна своего домика, и уже предвкушал удовольствие посидеть с женой и дочками за кипящим самоваром. Но не суждено ему было до рваться до своего дома
Его били жестоко. Нанося удары, они сгибались, словно суфии, совершающие земные поклоны во время молитвы.
Сакен несколько раз падал, ему давали подняться и снова били дубинками и кистенями, при каждом ударе призывая имя аллаха. Уже полумертвого, его ударили кинжалом в грудь, а мертвому перерезали горло.
А на следующий день страшная новость разнеслась по городу. И муллы оплачивая Сакена, говорили:
— Благородного, благословенного ученого, наставника нашего Сакена убил народ. Путь спасения от холеры был один. Чтобы прекратить бедствие — требовалось принести в жертву лучшего из лучших. И народ принес эту жертву.
Человека, погибшего такой смертью, шариат велит причислять к шахидам — мученикам за святую веру. Сакена похоронили с почестями.
А Аюп посодействовал, чтоб начали расследование убийства. И уже через два дня допросов многих упрятали в каталажку, а многие подрались в бега. Но неожиданно всех выпустили и дело замяли. Хазреты убедили представителей власти, что Сакена принес в жертву сам народ, поэтому убийцы не подлежат наказанию. По закону ислама, в такие дела не имеют права вмешиваться посторонние.
-С православной точки зрения, убийство Сакена — преступление, а по шариату — это проведение в жизнь закона ислама. Не следует забывать, что убил Сакена темный народ во имя веры, желая избавиться от бедствия — эпидемии холеры.
В эту же ночь неизвестные люди остановили главного имама, возвращавшегося после намаза, они сорвали с его головы чалму, вышибли у него два зуба и избили до крови. А у его спутника кто-то разбил булыжником окно. В следующую ночь над слободкой вспыхнуло зарево пожара. Это пылала крыша нового дома, построенного в дни холеры.
С наступлением холодов жители города уже с меньшей опаской покупали огурцы и арбузы — эпидемия холеры явно пошла на убыль.
Прошло две недели, и холера в городе прекратилась. Жертвенная смерть Сакена принесла пользу не только мусульманам, но и русским.
-Сакен — воистину самый благочестивый человек в городе. Не зря народ принес его в жертву по велению шариата!
— Пролитая кровь Сакена спасла нас от страшного мора!
— Смерть одного хорошего человека спасла от гибели многих!
— Ислам никогда не вводил в заблуждение мусульман.
Муллы и имамы старались во всю. Они доносили до народа, что холера прекратилась только из-за жертвоприношений.
Это все дошло и до Аюпа. И вновь поэта охватил приступ безысходной тоски. Он задыхался, сознавая свое полнейшее бессилие.
Аюп содрогался от брезгливости. Ему казалось, что он попал в зловонно-грязную яму, где копошились омерзительные черви, питающиеся гнилью.
«Как жить? Как найти выход?»
В степи жадные хищники обирают простой народ, город тонет во мраке невежества, и тут и там безраздельно царствует тупое насилие. Аюп чувствовал, что наткнулся на глухую каменную стену, — казалось, нет на свете силы, чтобы разрушить ее.
В эти дни тяжелых раздумий Аюпа потянуло к перу и бумаге. Вечером, присев за круглый стол, он пододвинул поближе лампу, и на белый лист легли первые звучные строки.
Аюп творил, ясно видя перед собой знакомых имамов, хальфе и хазретов и обрушивая на них всю силу своего гнева, своей неутоленной боли.
«Презренные мира, они причислили себя к лику безгрешных. Вся благость их в чалме, покрывающей пустую голову, и четках, перебираемых жадными пальцами. Невежды из невежд, хищники и насильники, нет тупоумнее их на свете!»
Написав эти строки, Аюп в волнении отложил перо. Сердце его пылало ненавистью.