Университетская аудитория. За преподавательским столом перед пустыми партами сидит МИХАИЛ (около 30 лет), читает работы студентов. Дверь открывается, заглядывает ИВАН (выглядит старше Михаила лет на пять, да и одет не в джинсы и ветровку, как он, а скромный, но всё же костюм).
ИВАН: Готов?
МИХАИЛ: Да, пойдёмте.
Михаил убирает работы в рюкзак, достаёт из-под стола объёмный пакет, выходит из аудитории в коридор, где ждёт его Иван с портфелем и таким же большим пакетом. Михаил закрывает аудиторию на ключ и вместе с Иваном идёт в сторону выхода.
ИВАН: Мы, кажется, вчера не договорили.
МИХАИЛ: Да ладно, вам. Проехали.
ИВАН: Почему же? Тема интересная. Ну перестаньте, всё равно же время есть. На чём мы там остановились?
Подходят к проходной, сдают ключи от аудиторий охраннику, расписываются в журнале.
МИХАИЛ: Мы остановились на том, что при наличии оправдания цели (а его, вообще-то, легко можно найти для чего угодно)… с этим оправданием законны любые поступки. Вплоть до уничтожения собственного народа!
ИВАН: Ну нет, вы перевираете.
Выходят на улицу. Тёплый осенний день в самом разгаре. Михаил и Иван проходят мимо вывески «Оренбургский государственный педагогический университет», и идут по тротуару, из-за своих пакетов с трудом разминаясь со встречными прохожими. То и дело раздаются «Здрасти» студентов, на которые мужчины отвечают кивками, не отвлекаясь от беседы.
МИХАИЛ: Совершенно нет. Вчера вы ясно дали понять, что политика Ивана Грозного и сталинские репрессии были естественным продолжением исторических процессов, происходящих в стране. И без них сегодня вообще не было бы нашего государства. Я всего лишь повторяю ваши, Иван Дмитриевич, слова.
ИВАН: Я вижу к чему вы, Михаил, клоните, но если отбросить этот гуманистический пафос...
МИХАИЛ: Гуманистический пафос!
ИВАН: Да. То вы поймёте, что так оно и есть! Во-первых, все эти события в тот конкретный отрезок времени были не то чтобы необходимы, а неизбежны. Если бы, к примеру, Сталин не был бы тем руководителем, каким он был, то его бы просто смели. Просто смели. Пришёл бы второй, третий генсек, но в итоге у власти остался именно такой сильный правитель, который стал бы инициатором тех же самых событий.
МИХАИЛ: А! Геноцид собственного народа – это, по-вашему, сильное правление. Круто. Вы этому студентов учите?
ИВАН: Нет, я признаю, что это не лучшие страницы нашей истории. Но они вполне понятны с исторической и политической точки зрения.
МИХАИЛ: Поэтому в любой момент, хоть завтра, всё это повторится. И всех, кто не будет думать так, как вы, просто уничтожат.
ИВАН: (вздыхает) Знаете, Михаил, за то время, что мы тут с вами… дискутируем на свежем воздухе, я понял, что вы любую тему сведёте к этому выводу. А ведь начинали так мило. С поэзии Мандельштама…
Михаил и Иван выходят на оживлённую пешеходную улицу. Подходят к киоску с яркой вывеской «ШАУРМА». Стучатся в окошко. Из него выглядывает продавщица ЛЕНА (45 лет), затем выходит к ним из киоска.
ИВАН: Простите, Леночка, а нельзя нам эти пакеты у вас как-то оставлять? Очень неудобно с ними в университет ходить.
ЛЕНА: Куда? На голову мне?
Иван и Михаил отдают ей рюкзак и дипломат, которые она небрежно убирает внутрь киоска. Затем открывают пакеты и достают костюмы ростовых кукол: сосиска в тесте и шаурма. Переодеваются за киоском.
МИХАИЛ: А то что мы начинали с Мандельштама, так это было к тому, что из-за убеждений, которые и вы тут так яро защищаете, его арестовали и сгнобили в ссылках. И это лишь за высказывание своего мнения. Только за мнение. Понимаете?
ИВАН: Вы утрируете.
МИХАИЛ: Совсем нет. И всё это скоро опять повторится.
ИВАН : И вот опять. А! Подождите! Я понял! Вы себя считаете Мандельштамом! Да? Я прав? Вы и есть Мандельштам, да?
Выходит Лена с пачкой флаеров в руках.
ЛЕНА: Сосиски! Чё копаетесь? Смена уже началась ваще-то.
Михаил и Иван отдают ей пакеты, забирают флаеры и бредут рядышком по улице, раздавая листовки прохожим. Лена смотрит на них со смесью презрения и снисхождения и возвращается в киоск. Здесь среди оборудования примощён маленький телевизор, который без звука показывает программу с Владимиром Соловьёвым. Лена томно вздыхает и смотрит на него с умилением, не обращая внимания на стук в окошко.
2018, Людмила Ковалёва