Большим океанским судам неуютно в стесненных водах портовых гаваней. Привыкшие к необозримым морским просторам, стальные гиганты скованно и некомфортно чувствуют себя в прибрежной тесноте и мелководье одетых в бетон портовых заливов и бухт, как правило до отказа забитых другими судами всевозможных размеров и назначений. А также, словно пересохшая лужа головастиками, узкие акватории портов всегда кишат разнообразной зловредной плавучей мелочью, беспорядочно снующей во всех направлениях. В любом порту мира, москитному флота свойственна отвратительнейшая особенность; назойливо и нагло путаться под ногами своих более представительных собратьев, без тени страха быть раздавленными, и без проявления даже малейшего уважения к их размерам и мощи. Именно поэтому, кроме прочих многочисленных причин о которых стоит поговорить отдельно, каждый заход в порт для Капитана всегда является сильнейшим стрессом, добавляющим седины в голове и морщин на лице. Осторожно пробираясь сквозь скопления суетливой мелюзги, под неусыпным контролем буксиров, намертво вцепившихся, словно матерые бульдоги в нос и корму, усталый бродяга танкер медленно продвигался к конечной цели своего путешествия- местному Судоремонтному заводу. Облезлые борта, помятый корпус с рельефно обтянутыми, словно худые ребра старческой кожей, шпангоутами, нездоровый стук клапанов донельзя изношенного двигателя; даже беглого взгляда было достаточно для опытного моряка, чтоб понять; срочный ремонт утомлённому океанскому труженику просто необходим. И вот, наконец, бездонное чрево плавучего дока аккуратно всосало в себя непривычно высоко сидящий над водой корпус пустого танкера, тяжелые створки доковых ворот плавно затворились за кормой, словно двери больничной палаты, заботливо принявшей в свои покои очередного пациента, остро нуждающегося в уходе и лечении. Закончился и этот контракт, и Анатолий Иванович готовился убыть в свой очередной долгожданный отпуск. Погожим весенним днем, пребывая в эйфорическом расположении духа, ТоляВаня бодренько направлялся в Город, плавно помахивая в такт своих шагов потертым чемоданчиком типа «дипломат» и вскоре миновал проходную Судоремонтного Завода. Кейс, в котором обычно кроме пачки дешевых сигарет и очков в потертом футляре ничего не бывало, в этот раз был под завязку забит разноцветной импортной канцелярией. В последнем порту захода Страны Восходящего Солнца, грузополучатель в качестве благодарности за доставленный без потерь груз, презентовал Помощникам целый ящик прекрасной японской канцелярии: ручки, карандаши, ластики, степлеры и прочие приятные штурманскому сердцу и действительно нужные в повседневной работе мелочи, чем вызвал у Офицеров бурный всплеск положительных эмоций. Увы, радость их была весьма скоротечной, поскольку ТоляВаня, со свойственной ему в подобных ситуациях бескомпромиссностью, тут же наложил вето на расходование этого разноцветного великолепия. А так же- свою волосатую лапу с кривыми подагрическими пальцами и неровно обгрызенными ногтями обрамленными траурной каймой, как всегда обосновав свои действия лишь одним железным аргументом -«Я никому не позволю грабить молодое Пароходство!» После чего милостиво выдал штурманам 2 черных ручки для заполнения судового журнала. И теперь все эти симпатичные штучки туго распирали дипломат жизнерадостно направляющегося к дому Анатолия Ивановича. Нужно сказать, что определенный отрезок дороги на подступах к проходной Завода пользовался недоброй славой среди всех моряков Компании. Это был мрачный, неосвещенный участок пути, расположенный в сырой низине среди деревьев, абсолютно не просматриваемый с оживленной городской трассы, проходящей выше. Идеальное место для засады! Совсем не один засидевшийся в недалеко расположенном популярном ресторане «Океан» морячок, в ночное время бредущий к проходной СРЗ будучи в подпитии, расстался здесь со всей наличкой, а также с модными заграничными шмотками и содержимым сумок. Местная гопота отлично знала, что с подгулявшего одинокого маримана, направлявшегося вечером к проходной СРЗ, можно снять массу полезных вещей, пользующихся повышенным спросом на вещевом рынке, особенно если судно, находящееся сейчас в заводе, только что вернулось из заграничного рейса! И никогда не упускала случая подкараулить какого-нибудь припозднившегося бедолагу в этом злосчастном месте, чтоб безнаказанно вывернуть его карманы, а заодно от души навешать ему трендюлей! Поэтому ночью мало кто отваживался пройтись по этой жутковатой тропинке в одиночку, без реального риска хорошенько получить по мордасам! Но если же кто-то на своей страх и риск преодолевал эти несколько сот метров в темное время суток, да ещё и в одиночку, то наградой ему было искреннее уважение друзей за проявленный героизм. Именно по этой причине, сие недоброе место издавна было известно среди моряков, как «Аллея Мужества». Но стоял не по-весеннему теплый солнечный день, природа активно просыпалась после зимней спячки; ручейки талой воды весело журчали в придорожной канаве, птички звонко щебетали в ветвях деревьев, тихий ветерок ласково щекотал лысину и аккуратно побритые пухленькие щечки Анатолия Ивановича.
ТоляВаня бодро вышагивал по аллее, наслаждаясь каждой секундой наконец-то наступившего желанного отпуска. И тем более было для него неожиданно, когда 2 здоровенных мордоворота облаченных в широкие штаны и наимоднейшие кожаные куртки, выскочив из придорожных кустов, без предъявления какого-либо ультиматума, принялись сноровисто и деловито выколачивали пыль из пиджака и штанов Нашего Чудака, видно по запарке забыв предварительно вынуть из одежды его самого. На всем протяжении недолгой, но эффектной экзекуции, невольные свидетели не без явного удовольствия созерцали, как качки с мастеровито обрабатывают беднягу Анатолия Ивановича. Под градом ударов, он мученически воздевал глаза к небу, и пронзительно визжал самым возмутительным образом, словно свинья под ножом мясника, напрочь отринув остатки своего капитанского достоинства. Мужественная попытка защититься «дипломатом» от щедро сыплющаяся на него оплеух и затрещин закончилась совсем уж плачевно для ТоляВани: кейс был выхвачен у него мощной тренированной рукой, и в следующую же секунду гулко обрушился на его же лысый череп. Старенький Дипломат развалился на 2 части, и вся разнокалиберная импортная канцелярия испуганной разноцветной стайкой разлетелась в разные стороны. В сутолоке продолжающегося мордобоя, хрупкие ручки и карандаши тут же оказалась безжалостно растоптаны и раздавлены. Сам же ТоляВаня, потерев равновесие, как куль завалился в придорожный куст высоко задрав ноги. Тут же сменившие тактику агрессоры, на удивление слаженно захороводились вокруг лежащего Анатолия Ивановича, и ритмично хекая, принялись усердно трамбовать его многострадальный ливер и прочие потроха своими устрашающего вида говнодавами, перепачканными жирной весенней грязью. Случайные зрители в основе своей были моряками этой же Судоходной Компании, и по известным причинам не особо жаловали Анатолия Ивановича. Да и времена были чрезвычайно веселые; на дворе стояли печально известные 90-е годы, поэтому никто из столпившихся зевак, жадно глазеющих на бесплатное представление, и не подумал броситься самоотверженно защищать ТолюВаню от щедро сыплющихся на него увесистых затрещин и пинков. Закончив показательные выступления, гопники, напоследок назидательно лягнув по разику Анатолия Ивановича в увесистое брюхо, сноровисто взбежали по крутому косогору вверх, прыгнули в стоявшую неподалеку неприметную машину без номеров и бесследно растворились в плотном городском потоке подержанных японских автомобилей. Убедившись, что самое худшее уже миновало, и никто его больше не собирается валтузить, крепко отметеленный ТоляВаня поднялся с земли, затравленно дыша и обиженно пуськая розовыми пузырями из расквашенного носа. Осторожно ощупав основательно отбитые причиндалы, и удостоверившись, что все находится на своих местах, он с горестными причитаниями принялся собирать дрожащими руками рассыпавшееся содержимое своего дипломата, вернее то, что все же умудрилось уцелеть. В голове, не понять почему, крутилась четверостишье из дурацкой поэмы, некогда сочиненной от нечего делать одним из штурманов во время затянувшейся якорной стоянки на портовом рейде:
Опечалилась юная Лада, почему-то пропало либидо,
И под вопли ревущей ламбады, вкралась в нежную душу обида.
Таинственных мордобойцев, столь профессионально отделавших ТолюВаню, что называется - под орех, так и не нашли, да скорей всего - и не искали по-настоящему, хоть он и провел следующие два дня безвылазно в ближайшем отделении Милиции, доведя до истерики дежурного лейтенанта своими плаксивыми жалобами. Впрочем, ходили слухи, что доведенная до крайней степени озлобления, Буфетчица не поскупилась пожертвовать своей двухмесячной валютной выручкой, и заплатила местным бандюкам, чтоб они хорошенько отмудохали Анатолия Ивановича, что те не без удовольствия и выполнили самым что ни на есть добросовестным образом. Согласно же другой версии, Старпом, карьеру которого ТоляВаня столь безжалостно растоптал, вполне мог к этому приложить свою руку. И то и другое бело недоказуемо, поэтому так и осталось всего лишь на уровне слухов. Но долго еще, словивший знатных люлей ТоляВаня искренне радовал жителей своего района живописной синевой под заплывшим глазом, расплющенными губами и скорбным выражением основательно помятой физиономии.