Клит торопился во дворец с важной вестью. Только что, от послов Нубии пришла новость о смерти царя Шабаки. Доносили, что царь умер в своей постели, предположительно отравлен ассирийской шпионкой, которую сейчас разыскивают в Нубии и за ее пределами. Клит прекрасно знал, что ассирийцы к тому не причастны, но эта ошибка, отводила подозрения от Шаммурамат.
-Госпожа! - он склонился перед царицей. Даже пальцы ее ног были прекрасны! Он медленно поднимал глаза, жадно складывая каждую клеточку ее тела в закрома своей памяти, чтобы потом, долгими ночвами вспоминать восхитительный изгиб ее бедра и блеск черных глаз.
-Говори! - Сиба прекрасно знала, что этот дорогой ее сердцу человек, никогда не позволит себе явиться к ней без причины.
-Царь Шабака покинул этот мир!
Два взгляда встретились. Они понимали друг друга без слов. Он выполнил ее поручение и об этом больше никто не знал. Сиба первая стряхнула оцепенение.
-Что ж! Я велю тотчас послать в Нубию гонцов с выражением искренней скорби о кончине нашего друга и союзника царя Шабаки и выражу надежду, что его наследник также будет поддерживать дружеские отношения между нашими государствами!
Клит одобрительно кивнул.
-Я могу идти, госпожа?- спросил он. после неловкой паузы.
Сибе очень не хотелось отпускать его. В ее душе, в последнее время царила такая одуряющая пустота, что, хотелось прижаться к этому крепкому, сильному мужчине и не отпускать его никогда!
-Приглашаю тебя на прогулку по саду, Клит! Если конечно, я не отрываю тебя от срочных дел!
-Для тебя я всегда свободен, госпожа!
Они шли по саду. Впереди Шаммурамат, на шаг позади Клит. Слова казались лишними и их окружали шуршание листьев на ветру, пение птиц, журчание фонтанов дворцового сада. Сиба просто ощущала его присутствие и больше не желала ничего, а Клиту страстно хотелось прикоснуться к ней, но он довольствовался тем, что может с высоты своего роста поглощать взглядом ее хрупкую фигурку... Внезапно Сиба остановилась и резко повернулась к нему.
-Клит! Мои руки обагрены кровью! Я так хотела быть доброй, щедрой, справедливой...
-Вы и есть такая, госпожа! Вы добры к тем, кто того заслуживает, будь то знатный номарх или обычный раб! Но власть не бывает без крови и хорошо, если это кровь только предателей и врагов!
-Но я всего лишь слабая женщина! Я хочу просто жить, любить...
Клит еле сдерживал себя, что бы не припасть к этим сочным губам! Но позади, на почтительном расстоянии шли ее рабыни. Семенил на встречу дворцовый евнух, у самой стены подстригали кусты и деревья садовники. Одиночество сада было мнимым.
-Спасибо тебе, Клит! Прощай!- она отвернулась и отправилась во дворец, а Клит остался стоять посреди великолепия дворцового сада.
Караван медленно и степенно полз по пустыне растянувшись так, что конца не видно. В центре, на большом и сильном верблюде, восседала молодая еще женщина. Все - люди, верблюды и то, что везли они на своих шерстяных горбах, принадлежало ей. Удобный паланкин, расположенный между горбов, укрывал ее от палящего солнца и поднимаемой копытами верблюдов песчаной пыли. Женщину укачивало, и она уже ощущала на себе цепкие щупальца сна, как вдруг снаружи раздались голоса ее погонщиков. Она не могла разобрать слова, но явно они были чем-то встревожены. Женщина отодвинула полог и яркое солнце на миг ослепило ее. Несколько погонщиков собрались вокруг чего-то привлекшего их внимание, но за их спинами женщина не могла разглядеть что это.
-Абу! Что происходит? - крикнула она, обращаясь к ближайшему к ее верблюду мужчине.
-Девушку нашли! Думали мертвая, но она еще жива!
-Помоги мне спуститься!
Она подошла к лежащей на песке девушке, вокруг которой суетились погонщики. Один приподнял девушку за плечи, а другой пытался влить в крепко сжатые губы воду из фляги. Наконец вода попала в горло, девушка закашлялась и начала жадно глотать. Она была очень смуглой, почти черной, вся покрыта пылью. Девушка открыла глаза и, увидев вокруг себя много незнакомых мужчин, попыталась вырваться.
-Не бойся! - женщина выступила вперед, - тебе не причинят вреда!
Девушка поняла ее и перестала вырываться, хотя может просто у нее для этого не осталось сил. По распоряжению женщины, девушку посадили на спину одного из верблюдов и та, привалившись к его мягкому боку, погрузилась в беспокойный сон.
Когда звезды рассыпались по небу яркими искрами, караван остановился на ночлег. Девушку подвели к большому костру у которого сидела владелица каравана.
-Садись! - она протянула девушке чашу с травяным чаем и сухую лепешку. Женщина молча наблюдала, как девушка жадно жует и не мешала ей, пока та не насытилась.
-Теперь говори, кто ты и как оказалась одна в пустыне?
-Я не могу всего сказать тебе! Мне не принадлежит эта тайна! Решишь прогнать меня - уйду, решишь убить - моя жизнь принадлежит тебе! Могу сказать только, что я направлялась в Египет и выросла я там.
-Не хочешь говорить, значит на то есть причины! Мы будем проходить по окраинам египетских земель и мы можем проводить тебя туда!
-Я буду благодарна за это и постараюсь не быть обузой!
Потянулись длинные дни под палящим солнцем. Владелица каравана, которую все называли просто госпожой, привязалась к девушке, которая назвалась Кепи и постепенно они сблизились. Вечерами долго сидели у костра и госпожа, расспрашивала Кепи, о событиях на берегах Нила. Девушка удивлялась, почему пустынную жительницу так интересует жизнь городских египтян, а особенно сплетни о дворцовой жизни и царице Шаммурамат, но она не спрашивала. Как справедливо заметила женщина - у каждого есть свои тайны!
Караван медленно, но верно вез Кепи с сторону Египта, а в Нубии докладывали новому царю, сыну Шабаки, Шабатаке, о том, что найти сбежавшую наложницу, предположительно шпионку и убийцу из Ассирии, не удалось. След ее привел и потерялся в бескрайней пустыне, разделяющей Нубию и Египет. По всей вероятности, кости подлой отравительницы, уже обгладывают пустынные грифы! Такое объяснение вполне устраивало Шабатаку. Отца не вернешь, а у юного царя и без того проблем хватало! Самое главное - погребение отца. Вместе в почившим царем, должны окончить свои дни и многие из его жен и наложниц. В гареме день и ночь стоял вой. Его мать, Умма, отбирала для погребения, самых достойных, по ее мнению, но эти предательницы не желали радоваться оказанной им чести! Рвали на себе волосы, пытались бежать или покончить с собой, предпочитая быструю смерть, мучительному заточению в пирамиде с умершим царем и другими "счастливицами".
Как жалел сейчас Шабатака, что мало интересовался при жизни отца делами государства. Теперь ему предстояло вникнуть в тысячи проблем, познать множество мелких нюансов, выявить сторонников и врагов. Так что, скоро поиски предательницы сошли на нет и все благополучно забыли о черной Кепи...
Летело время стремительным бурным потоком. Ахмос, немного пополневший от счастливой семейной жизни, пришел проведать госпожу. Положа руку на сердце ему просто не терпелось поделиться своей радостью - Хиона ждала ребенка и гордость переполняла Ахмоса, переливала через край.
Искренне обрадовалась и Сиба.
-Я так рада Ахмос! - дотронулась до руки звездочета. Они уже успели забыть, что невидимая нить связывает их неразрывно. Прикосновение вызвало у Ахмоса яркое видение. Юноша, чертами лица похожий на Тутмоса, грозно взирает на свою мать и военно-начальника Клита, стоящих перед ним на коленях. Вот юноша заносит меч над их головами... Ахмос очнулся.
-Что тебе привиделось, Ахмос? На тебе лица нет!
-Ничего особенного госпожа! Все тоже предостережение на счет Клита - не поддавайся сердцу своему!
Судя по яркому румянцу, выступившему на щеках госпожи, он попал в точку. Ахмос не хотел говорить прямо о том, что опасность исходит от ее сына, но не мог не предостеречь ее.
-Ты уже не первый раз говоришь об этом! Разве Клит не предан мне? Какая опасность исходит от него?
-Угроза не от него, госпожа, а от твоей связи с ним! Тебе не простят ее и она тебя погубит, да и его тоже!
-А хорошее в моей жизни будет, Ахмос? Хоть что-нибудь радостное настанет?
Ахмос опустил глаза, словно стыдился, что не волен предопределить ее судьбу.
-Я вижу только отдельные эпизоды, которые посылают мне боги! Но ведь у каждого есть счастливые дни! - Ахмосу очень хотелось утешить госпожу, счастливый сам, он хотел видеть счастливыми и всех вокруг.
-Наверное есть, Ахмос! Но я все никак не дождусь своих! - с горечью произнесла Сиба и, оставив, опечаленного Ахмоса в одиночестве от правилась проведать отца и сына, ибо только с ними теперь испытывала подобие счастья...