...продолжение
Итак, с продуктами совсем плохо. Остался только хлеб двухнедельной давности. Можно сделать на всех мурцовку.
Дробим сухари на крошку, заливаем кипятком, режем туда лук и, если чудом есть топленое масло, которое делали, чтобы хранилось долго, - масло туда. Получится жижа: не вкусная, но очень питательная. Подойдет и детям. А дальше наш подвал обязательно найдут гуманитарщики. Настанет день, когда вместе с военными туда заглянут бледные от собственной смелости люди и скажут – «принимайте помощь».
Гуманитарщики стараются раздавать помощь адресно, лично в руки: это их радость, чувство до конца выполненного долга; помогать и видеть глаза людей, к которым прорывались сквозь бои.
Но выдача растягивается на несколько часов, создавая опасность погубить людей и самим отсюда не выбраться. В следующие разы будут просто выгружать и оставлять, а распределение ляжет на плечи местных лидеров. Повторимся, если цель гуманитарщиков - системная помощь, они сделают ставку на человека, который изначально заботился о других и имеет моральное право заткнуть рот разным крикунам.
Придет время, часть людей покинет подвал, возвращаясь в свои квартиры, но община-то останется: готовка на кострах возле подъездов, взаимопомощь, перекличка после обстрелов, система оповещения о появлении во дворе чужих или мародеров. Со временем создастся активный костяк.
Проще всего выживать и не опускать руки, выбирая себе служение.
Оно может быть разным – в поселке Октябрьском отец четверых детей взял на себя служение тушить возгорания, когда перебивают газовые трубы. На улице частного сектора свищет газ – он с детьми уже там. Факел горит – набрасывает на него мокрую куртку, затем закручивает мокрыми тряпками, а потом целлофаном. Другие становятся медсестрами, сиделками; какой-нибудь грузин, который раньше торговал лавашами на рынке, теперь, если есть мука, выпекает лепешки на весь народ. В Горловском храме, - там в подвале была община, при обстрелах на колокольню залазил кто-то в чёрной рясе и, что есть силы звонил в колокола, словно кричал - «прячьтесь, люди; прячьте детей…»
Обстрел и так слышен, но тот человек в рясе видел в этом весь смысл своей жизни, и никогда бы не уехал, даже если бы представилась такая возможность.
С крепким активом правильный климат внутри.
В той же Горловке одна мама панически боялась обстрелов, и вместо того, чтобы идти самой, посылала в соседний квартал за хлебом своего шестилетнего сына. Во время боя. Если общины нет, такую мать грызли бы и пинали в подвале с утра до вечера, находя в этом удовольствие, а если община есть – сильные и смелые принесли бы ей хлеб сами, не доводя до искушения.
О пожарах. Пожары часто возникают от работы РСЗО, просто от трассирующих пуль. Если горит частный сектор, пожар ещё можно локализовать при наличии воды в колодцах. Не потушить, а не дать разгореться дальше. В жилых массивах сложнее. Надо всегда понимать – у военных свои задачи, в Сталинграде тоже мирные оставались, но кто о них помнил? Обычно как – идёт штурмовая группа, ее обстреливают с какой-нибудь девятиэтажки, группа оттягивается назад и вызывает артиллерию. Пока связь, целеуказания – огневая точка противника перекочевывает в соседнюю девятиэтажку. Поэтому часто делают так – выкатывается БМП и зажигательными снарядами простреливает первые этажи дома. Противнику тогда некуда деваться, горит вместе с девятиэтажкой. Но там могут быть и мирные.
Если только разгорается, квартиру необходимо покинуть – мокрую тряпку на нос и рот, и пригибаясь как можно ниже, спускаться по лестничной клетке.
Если уже нельзя, плотно закрыть двери и окна и ложиться на пол, дыша через мокрую тряпку. О вас будут помнить и постараются прийти на помощь. На то и создаются общины.
Выход из города… Непростое решение. Угроза блокады; войска покидают город, а противник крайне враждебно относится к местному населению; прорыв обороны, приближающаяся зима, которую не пережить. Да и просто - ваши близкие не могут здесь больше находиться ни минуты, по здоровью или по психологическому состоянию, и требуют от вас действий. Бывает, что надо рискнуть. Итак, выход…
Во-первых – никаких машин. Только если выезжать с военными, которые великолепно знают обстановку. Самим – ни в коем случае. Пешком. Повязываем на рукава и штаны белую материю или просто накидываем сверху белую простыню. Вещи лучше не брать, сумки в руках только лишний раз привлекут внимание. Вы не должны представлять никакой ценности. Налегке. Идти только днем, в светлое время суток. Ночью вас будут видеть в тепловизоры, в приборы ночного видения, вы же не будете видеть ничего, кроме темноты. Ночью обязательно стрельнут. При приближении к блокпосту поднимите руки над головой, чтобы все видели, что вы не представляете опасности.
Если блокпост противника, можно заранее подумать, чем откупиться. Общаться с военными сдержано, смотреть прямо в глаза, но спокойно, без агрессии, гасить их агрессию каким-нибудь вопросом-ступором. На их крик – «я тебя сейчас пристрелю», и снятие предохранителя с автомата, спокойно ответить что-то вроде – «а зачем?». Всем своим видом показывая - да, ты можешь меня убить, твоя власть, - только зачем? Смысл?
Во время Французской революции разъярённая толпа схватила какого-то священника и поволокла его вешать на фонарь. Священник спросил – «И что, вы думаете, фонарь от этого станет ярче светить?». Толпа засмеялась и отпустила его.
Не валяться в ногах, не причитать о малых детках, а спокойным словом перевести ситуацию в другую плоскость. Если вы выходите с женой, пусть она будет грязная, как никогда.
Теперь сам путь. По перекресткам и дорогам при активных действиях будет вестись заградительный арт огонь: придется идти, петляя по району, прижимаясь к домам, обходя школы, больницы, садики. Там скорее всего войска, и не потому что кем-то прикрываются, а просто эти здания наиболее прочные. Расстояние даже в 10 километров за день не осилить, надо думать о промежуточных целях. Хорошо, если по пути есть церкви. Толстые стены, большие подвалы – если батюшка не испугался и не уехал, повесив на дверь замок, там, скорее всего, общины. Особенно в монастырях. Можно переночевать. Если таковых нет, а стреляют так, что не пройдешь, или начинаются сумерки, надо искать в домах людей. Какие бы руины не были, там все равно найдутся люди. Даже в Марьинке, которую штурмуют вот уже полгода, где даже кошки оглохли от стрельбы, живут гражданские. Найти их просто, надо смотреть, где в обгоревших, разрушенных домах окна закрыты фанерой или пленкой.
Идти придется долго, надо думать о силах. По чеченскому опыту лучше всего взять с собой несколько «Сникерсов», они быстро поднимают сахар в крови, создавая иллюзию сытости, а орехи дадут энергию. Но мы выходим из города, в котором коллапс и «Сникерсов» там давно нет. Тогда подойдет пачка обычного майонеза. Майонез достаточно долго хранится и, если желудок в порядке, пачка майонеза даст калорий на активные сутки. Главное, чтобы была вода. Повторимся – петляем по районам по асфальту, не выходя на главные улицы в направлении исходящих выходов артиллерии своих. И слушаем, слушаем… Если недалеко прорыв – будет звучать бешенная стрелковая трескотня и постоянно ухать разрывы: значит, меняем направление на туда, где тихо. Понимаем, что на выходе на кольцевую обязательно будет блокпост, и идти потом по кольцевой – не лучший вариант. И если вы дойдете до второго эшелона обороны – вы спасены. Впереди будет фильтрация, проверки, но это уже неважно. Вас посадят в машину и, скорее всего, вы даже не обернетесь на город, которого нет.
Еще не зная, что самое страшное, и в тоже время самое яркое в вашей жизни уже в прошлом.
...взято с телеграмм канала