«В понедельник рынок негустой». Обычно мысль о рынке вызывала у Аси беспросветную тоску. Уже не первое лето она проводила за обувным прилавком в маминой палатке, пропахшей синтетическим запахом некачественного «кожзама» и отсыревшего картона. Однако в это лето, точнее в единственный оставшийся от лета месяц, она взялась за работу с большим энтузиазмом. «Нужно заработать, чтобы мама не говорила, что я у нее на шее сижу». В понедельник на рынке традиционный выходной, никто не работает. Разборные палатки, красные и синие были пусты, их стенки колыхались от ветра. Ветер гонял по площади обрывки картона и пустые пакеты. Некоторые точки все равно открыты, вот и Ася ровно в 7 часов пришла в свою палатку разобрать новый привоз.
***
Палатка – это еще хорошо. А лето – вообще красота. Ася вспомнила зиму, когда мама только начинала осваивать рынок - а начинала она с торговли валенками - она просто держала по одной паре в каждой руке, а сумку-челнок ставила на землю и зажимала между ног, чтобы не украли, и можно было быстро сложить и сбежать в случае облавы. Зимой мама торговала в огромной куртке, пушистой шапке с ушами и сапогах 42 размера, чтобы можно было надеть внутрь толстые носки.
Уже за первую рыночную зиму мама осунулась, ссутулилась. Ася, будучи маленькой, конечно, этого не замечала. Просто мама стала грустная и все время кашляла. Как-то перед Новым годом Ася ждала маму и решила порадовать ее игрой на пианино, ведь она умела бренчать несколько простых мелодий. Подойдя к инструменту, Ася заметила слой пыли, отпечатки ее ладошек остались на крышке. «Соль-ми-ми-ре-ми-до-соль-соль, соль-ми-ми-фа-ре-соль» - она старательно нажимала на белые клавиши, а они в ответ выдавали всем знакомое «Вле-су-ро-ди-лась-е-лоч-ка, вле-су-о-на-рос-ла». Но тут пришла мама, услышала звуки пианино, подбежала к Асе, оттолкнула ее, и захлопнув крышку, ушла в кухню. Оставшиеся частички пыли взлетели в воздух.
-Не смей открывать его! – закричала мама из кухни и ее голос был сиплый и какой-то грубый, страшный. Ася испугалась - неужели она настолько плохо играет, что мама так разозлилась… Ася разрыдалась, забилась в угол и стала ждать, когда мама придет ее пожалеть и извиниться. Но мама не пришла, а Ася еще долго сидела в углу и смотрела, как пылинки кружатся и садятся опять на полированную поверхность.
Вскоре мама продала пианино.
Со временем у них появилось свое, постоянное торговое место, и товарный ассортимент значительно возрос – они стали торговать всякой всячиной: бельем, футболками, рубашками. Ася помнила, как они затаскивали огромные баулы к себе в квартиру на 6 этаж (лифт постоянно был сломан). Потом вечерами разбирали привоз, и их и без того маленькая комната превращалась в склад – передвигаться можно было только по узеньким проходам между стопками товаров.
Однажды на рынке Ася увидела, как мама общается с каким-то крепко сбитым парнем в черной куртке. Сначала разговор проходил на повышенных тонах, но потом мама заулыбалась и даже стала смеяться, правда не так звонко и заливисто, как когда-то. Потом молодчика окликнул другой непрезентабельный тип в штанах с лампасами и тот, распрощавшись, отправился восвояси. Ася с ужасом спросила – «Мама, это что, бандиты?» Мама засмеялась противным неестественным смехом, смотря в пустоту: «Бандиты?! Да, бандиты, Аська, это хорошо. Лишь бы менты не пришли»
Потом Ася узнала, что такое «крыша». Им платишь, а они обеспечивают безопасность твоего торгового места, и тебя не выгонят и не тронут. Кроме взносов на «крышу», нужно было платить еще за само торговое место, грузчикам, которые привозят товар к палатке и еще какие-то поборы типа санэпидстанции и пожарной инспекции.
Сейчас-то все цивилизованно – платишь раз в месяц фиксированную плату, и хозяин рынка сам решает вопросы со всеми проверяющими.
Вообще маме пришлось освоить многое, ранее ей совершенно не свойственное: когда нужно – заискивать с покупателями, иногда плетя откровенную чушь про турецкое производство и качественный полиуретан, материться с грузчиками, кокетничать с «крышующими» бандитами. В результате этого кокетства в их жизни и появился Вова, Асин отчим. Вообще Вовка, большой мужик с большой машиной, во многом облегчил им жизнь. Они перешли в разряд торговой «элиты» - стали торговать обувью.
***
Через 15 минут прибыл потный, с бегающими глазками, таджик в грязной жилетке – Салим, грузчик. Перед собой он толкал дребезжащую тележку, разваливающуюся на ходу.
-Таргавать будешь? – он был немногословен
-Буду – ответила Ася. Салим загрохотал дальше. Сейчас привезет обувь, которая ночью хранится в «железке» у Арсена- железной запираемой палатке на автовокзале. Маме стоило большого труда с ним договориться о хранении. Не хотел брать. Вова помог.
Вот раздался знакомый голос:
- Ко-о-офе, чай, пирожки, чебуреки! Ко-о-офе, ча-а-ай, пирожки-и-и! - толкая впереди себя грязную сумку на колесиках, орет промышляющая поставками еды и питья тетя Вера в обтягивающих бриджах и безразмерной футболке.
-О, Ася!
-Здрасьте, теть Вер. – приветливо кивнула Ася.
- Пришла мамке помочь? Вот молодец! Она сама то будет сегодня?
-Нет, не будет, -ответила Ася.
-А то Валька Севастьянова ее на день рождения ждет вечером. Хочешь, ты приходи после четырех в кафетерий.
-Я не смогу, теть Вер. – задумчиво произнесла Ася уже вслед тете Вере. Мысль о кафетерии неприятно скрутила все внутри.
***
В прошлом году она зашла в этот рыночный кафетерий забрать маму домой с очередного такого празднования. Мама, уже изрядно выпивши, отказывалась идти. Ася, тихонько присев на лавочку у двери, позвонила Вовке, позвала его на помощь. Подвыпившие дамы то и дело хором звали ее присоединится к их веселью. С трудом сдерживая слезы, она вежливо отвечала отказом на приглашения, и морщилась от обсуждаемых тем в потоке сочного мата. Внезапно рядом с ней плюхнулся Вовкин приятель, Юрка, по прозвищу Олень. Ася видела его всего пару раз. У него была всегда была очень неприятная неискренняя то ли улыбка, то ли ухмылка, и вороватые бегающие глазки. Сейчас, изрядно пьяный, он тяжело дышал и, казалось, изрыгал пары алкоголя в воздух.
-А ты кто такая? – заплетающимся языком спросил он, с трудом сфокусировав взгляд на Асе.
Ася отстранилась.
-Не приставай к ней, Юрка, это Наташки Миропольцевой дочка! – закричала тетя Вера из-за стола. – Иди лучше к нам! – Юрка, красивый и статный, пользовался большим успехом у рыночных дам, потому и ошивался здесь постоянно.
Юрка хотел что-то сказать, но видимо забыл и только дыхнул на Асю. Она в ужасе отвернулась и инстинктивно закрылась рукавом.
-А ты че так отворачиваешься? – не унимался Юрка, - Че брезгуешь что ли? Фифа нашлась, да?
Неожиданно он впал в жесточайшую агрессию, схватил Асю за руку, и выволок за дверь на улицу.
Это случилось так быстро, что Ася и вскрикнуть не успела. Юрка с силой толкнул ее в стену кафе и прижал плечи руками. Его лицо оказалось напротив, и Ася снова почувствовала тошнотворный запах алкоголя. Глаза его, на этот раз хорошо сфокусированные, были полны ненависти. Его пальцы переместились с плеч на горло Аси. Она попыталась вывернуться – безуспешно.
-Отвали, - прохрипела она
-Че ты сказала?! Ты че, дурачка нашла что ли?! Сейчас я тебе покажу! – земля и асфальт замелькали перед Асиными глазами, она оказалась распростертой на земле, а негодяй Юрка завалился на нее сверху. Ася барахталась, но вырваться из-под тяжести здорового мужика было просто невозможно. Кричать Ася не могла – он сдавил грудную клетку. Дальше все поплыло перед глазами и следующее, что Ася помнила – над ней склонился откуда-то подоспевший Вовка.
-Ась… ты как? – сбивая одышку спросил он. Ася села и огляделась. Юрка лежал поодаль и корчился от боли, сотрясая воздух отборным матом.
-Ничего, Вов, нормально. Пойдем. – она встала и, пошатываясь, зашагала к кафетерию.
Всю дорогу домой в Вовкиной «Ниве», мама порывалась выйти и продолжить застолье.
-Сволочи, вы мне жить не даете! - возмущалась мама, - Один раз собрались, нет, явился! Испортил все!
Вовка молчал, лишь изредка обеспокоенно поглядывал на Асю в зеркало заднего вида. По молчаливому согласию, маме они ничего не сказали про инцидент с Юркой.
***
У обитателей прилавков мало радости. Они не знают другой жизни, кроме рыночной, и лета они ждут не для того, чтобы поехать в отпуск в Турцию или Египет, а, чтобы вести настоящую торговлю. О далеких странах узнают только по надписям на этикетках «made in Turkey».
Не успела Ася осмотреться, как вновь послышался грохот, знаменующий, что Салим уже близко. Без лишних слов он помог ей выгрузить ящики из-под бананов, наполненные коробками обуви.
-До пьяти? – бросил грузчик, выкинув последний ящик из тележки.
-До четырех – ответила Ася, отметив, что ящиков ровно 25 и еще стульчик и две маленькие раскладушки – дополнительные прилавки.
Кивнув, Салим уехал, и Ася осталась одна наедине с обувью.
Нужно было распределить обувь по прилавку – логически сгруппировать летнее – к летнему, осеннее – к осеннему и конечно, отделить женскую от мужской, благо последней было не так много. Когда прилавок был оформлен, Ася взмокла. Но не потеряла энтузиазма.
Осталось самое сложное - сопоставить по бумагам, какую цену мама назначила для каждой новой модели, сверить модели с выставленной на прилавке, налепить яркий стикер с ценой на каждую коробку и едким маркером подписать размер.
Ася вконец измоталась, казалось, она открывала и закрывала одни и те же коробки уже по тысяче раз, футболка и руки были перепачканы маркерами. Коробки с размерами обычно стояли у мамы одна на одной, чтобы можно было легко ориентироваться в поисках нужного. Запомнить содержимое коробок, как Ася знала на практике, лучше всего получается уже в процессе торговли.
Солнце уже вовсю припекало, когда Ася закончила разбираться с ценами и с треском уселась на хлипкий раскладной стульчик в недрах палатки среди коробок.
Через полчаса Ася уже начала дремать, погрузившись в обрывки фраз мимо проходящих людей: "У неё, блин, сисек нету, а ж..па огроменная", "Да задолбался я уже бухать каждый день"......”Ой, нет, здесь все страшное…” Из сонного состояния Асю вывела подошедшая к прилавку тетка. Она бесцеремонно схватила босоножки на небольшом каблучке и принялась вертеть их в руках. Потом сняла со своей ноги грязную шлепку и напялила беленькую босоножку на немытую потную ногу с прилипшим песком. Ася судорожно сглотнула слюну, но продолжала вежливо улыбаться.
- Что-нибудь ищете? У нас новые модели осенние... - начала было она.
- Скажите, девушка, -резко перебила ее покупательница, - а как они носятся?
Ася посмотрела на тетку недоуменно, так как не была готова к такому вопросу - за несколько месяцев, которые были посвящены подготовки к экзаменам, она совершенно отвыкла от главного правила торговли - нахваливать товар.
-Ммм... Хорошо, конечно, -- пробормотала она и сама почувствовала, как неуверенно это прозвучало.. Странная женщина - неужели она думала услышать что-нибудь другое?
-Хм... хорошо! - фыркнула тетка, -- Хорошо, это как? Все вы говорите, что хорошо!
-Ну, никто еще не жаловался, - выкрутилась Ася.
-А закупочная цена у них какая? - пытала ее покупательница, вертя несчастные босоножки в руках. Того и гляди, она еще их и на зуб попробует.
-Нам не сообщают такую информацию, я наемный продавец. – выпалила Ася. Навыки возвращались достаточно быстро. Как будто мышечная память управляла ее языком.
- Нет, не нравятся они мне, - капризно протянула покупательница, - несите мне стул и лопаточку, буду что-нибудь другое искать. Тетка с грязными ногами гоняла ее полчаса. Ася переворошила все коробки, поднося ей нужную обувку. В результате наглая баба ушла довольная в своих старых шлепках, оставив Асю красную, уставшую, в окончательно испорченной футболке и с черными ногтями собирать обувь по ящикам.
Больше ни одного покупателя не было. Ася сидела на своем стульчике и наслаждалась тишиной. Раньше, до поступления, пребывание в этой палатке казалось ей чем-то тоскливым и беспросветным. Именно тогда она поняла и твердо для себя решила – надо учиться. Не только для мамы, для себя. Чтобы вот здесь не быть. И маму вытащить. Пора было собирать товар. Ася заклеила коробки, рвущимся скотчем, вытерла руки об свои рабочие штаны и села на прилавок, ожидая грузчика.
Пришедший Салим повертел в руках ящики, с перекатывающимися внутри туфельками, бросил на Асю взгляд и сказал: -- Хм... Странно сложено...Ася мило улыбнулась, стиснув зубы, но ничего не сказала.
Все оставшиеся летние дни были одинаковыми, как ящики, в которые Ася складывала обувь. Звонок будильника на мобильнике в 5.45, подъем в 6-15. Салим, отвратительный растворимый кофе от тети Веры, разномастные покупатели. Но цель была достигнута – мама немного отдохнула, пришла в себя и уже не высказывала негодования по поводу исторического факультета. 31 августа Ася передала маме рыночную эстафету.
В этот ее единственный свободный день. Ася открыла шкаф и достала свой летний сарафан, ни разу за лето не пригодившийся – зеленый в мелких цветочках. Как на картине Клода Моне – словно маки на зеленом поле. Ася надела его и посмотрела в зеркало - бледное невзрачное создание посмотрело на нее в ответ.
Ася никогда не считала себя красивой. Высокий лоб, прямой, чуть широковатый нос, широкие скулы, смягчаемые, разве что, улыбкой. Но, честно говоря, и задумываться о свой внешности ей было особенно некогда. Единственное, что ее волновало – выглядеть опрятно и прилично.
С детства у Аси была длинная русая коса, но, когда маме понадобилась помощь на рынке, волосы пришлось отрезать, чтобы не тратить много времени на их мытье и сушку (а заодно экономить шампунь и воду). И вот уже несколько лет отработанными движениями Ася могла за несколько минут обеспечить себе приличный вид. Редкая челка, отрастая на бОльшую или меньшую длину (в зависимости от того, найдет ли мама время на ее корректировку), могла спускаться даже ниже линии изогнутых и от природы ярко очерченных бровей.
Большие миндалевидные глаза Ася унаследовала от отца: они были прозрачно-карими, меняющими интенсивность оттенка в зависимости от освещения. Глаза «цвета виски», как говорила мама.
Маленькие узкие губы говорили об авантюрном складе характера и неиссякаемой тяге к приключениям – это однажды Ася прочитала в одной статье о физиогномике. Приключений в ее жизни не наблюдалось, разве что поступление в институт можно было назвать авантюрой.
В зеленом открытом сарафане ей было неловко и непривычно. Худые ноги почти что сливались с этим сарафаном по цвету. И балетка порвалась, и ее подошва оттопыривалась при ходьбе. Стыдоба. Ася достала из ящика в коридоре маленький тюбик с суперклеем и приспособила подошву на место. Правда резкий запах суперклея пока не выветрился, ну да ладно. Прихватив рюкзак с ключами и кошельком, Ася вышла из квартирной духоты в прохладу подъезда. Потоки воздуха при ходьбе приятно обволакивали ноги под длинным сарафаном. Ей хотелось пройтись к понтонному мосту через Оку, посмотреть на реку, на живописные холмы, сплошь поросшие деревьями. С завтрашнего дня начинается совершенно новый жизненный этап. Надо настроиться, осмыслить. И желательно, чтобы при этом не нарваться ни на кого из знакомых.
Но эти надежды не оправдались –в дверях подъезда столкнулась с Чудайкиным. Вот так всегда!
***
Этого неуклюжего мальчишку она встретила в свой первый настоящий учебный день, второго сентября, когда опаздывала в школу. Большинство детей в первый класс провожали родители, но мама рано уехала в Москву за товаром, и Ася, кое-как причесавшись и провозившись с бантом, который никак не хотел оставаться на положенном месте, выбежала из квартиры, чуть не забыв запереть дверь. Ей удалось это с большим трудом, только после того, как тяжеленный рюкзак и мешок со сменкой шлепнулись прямо на пол лестничной площадки. Уже выбегая из подъезда, она услышала сзади быстрые шаги и, оглянувшись, увидела его. Она, должно быть, видела его накануне на Дне знаний, но почему –то не узнала. «Тоже, наверное, опаздывает» - подумала Ася. Конечно, мальчишка шел неотступно за ней тем же путем – по дворам, по заросшим газонам, мимо непроходимых дебрей, мимо контейнера с тлеющим мусором, в школу. Оказалось, и в школе, он следовал за ней – в то же крыло начальных классов. И даже в тот же класс. Звонок уже прозвенел, и Ася в нерешительности остановилась перед дверью. Мальчишка посмотрел на нее, усмехнулся, выдохнул и открыл дверь. Учительница пожурила их за опоздание и посадила вместе за последнюю парту. Так они и просидели все 10 классов: Миропольцева и Чудайкин. За эти десять лет они почти не общались, хотя и жили в одном подъезде. Ася знала, что у Валерки очень интеллигентные родители, есть младшая сестра Катя и еще дед с бабушкой в Коломне. Валерка был немногословен, да и Ася без надобности не болтала. Но всегда Ася чувствовала Валеркину поддержку и защиту – он непременно мог ткнуть ей в нужную строку учебника, если она о чем-то задумывалась, а когда ее вызывали к доске – подсказывал ей знаками или одними губами правильные ответы, которые тут же находил в учебнике или в интернете.
***
-Привет! – поздоровался он – как дела? Поступила на свой «ин яз»?
-Привет! – ответила Ася. – Нет. Поступила на «истфак».
-О как! – Чудайкин на секунду замолчал, а потом тихонько захихикал.
-Чего это ты? – возмутилась Ася. – Ты считаешь, «истфак» - это смешно?!
-Нет нет, что ты! «Истфак» – это клево! Мне кажется, тебе это больше по душе. Я всегда тебя представлял где-то на раскопках с лопатой. – Он снова засмеялся.
-Дурак ты, Чудайкин! – Ася тоже засмеялась.
-Ну а действительно, зачем тебе «ин яз», ты же и так английский знаешь. А вот Юрьевна, наверное, лопнет, когда узнает. Молодец, Аська! – он поднял большой палец вверх в знак одобрения.
-А ты сам-то как, поступил?
-Да, в Коломну, в «политех». На машиностроение. Хотел в Бауманку или в академию путей сообщения, но… не сложилось. Так что остаюсь здесь.
Это было удивительно, Валерка был лучшим в школе по математике. И ЕГЭ по математике и физике сдал с лучшим результатом по городу. И, конечно, мог претендовать на любой именитый технический ВУЗ Москвы, а предпочел остаться в своем районе. Но недовольным или разочарованным он не выглядел. Они еще пару минут поболтали, обсудили одноклассников, кто куда поступил или не поступил, и распрощались. Валерка пошел домой, а Ася отправилась в палатку «Мороженое», разорилась на эскимо, и с удовольствием заглотила его по пути к реке. У понтонного моста как всегда толпились пассажиры рейсовых автобусов, которых необходимо было высаживать перед переправой, и просто гуляющие. Машины неспешным потоком переправлялись туда и обратно, грохоча по ребристому покрытию переправы. Ася пошла по тропинке вдоль реки мимо рыбаков-любителей. На противоположный берег реки открывался чудесный вид на живописные холмы, сплошь поросшие деревьями. «Завтра первый учебный день в универе, и у меня начнется совершенно другая жизнь!» – радостно и уверенно подумала Ася.
Начало здесь.
Продолжение здесь.