Когда в Советском Союзе взошла звезда Аллы Пугачёвой, многие поклонники предположили что певица является родственницей вождя казацкого восстания Емельяна Пугачёва. На самом деле предки Аллы Борисовны приходились однофамильцами знаменитому мятежнику. Однако у Емельяна Пугачёва были дети, и, согласно ряду версий, его потомки по сей день могут жить в России.
Судьба семьи
В первый раз Емельян Пугачёв женился в 1760 году на уроженке станицы Зимовейской Софье Дмитриевне Недюжевой (или Недюжиной). В 1764 году она родила сына Трофима, а впоследствии дочерей Аграфену и Христину (другие их дети умерли во младенчестве). Из-за склонности мужа к авантюрам семья фактически распалась: в 1772 году Софья предала находившегося в розыске Емельяна, выдав его властям. Несколько лет после этого женщина откровенно бедствовала и даже просила подаяние.
Пугачёв же, став вождём восстания, решил жениться во второй раз, не будучи формально разведённым. Как он сам показал на следствии, идею подали казаки Яицкого городка. Пугачёв объявил поиск невесты, а сам в это время присмотрел на девичнике 17-летнюю дочь казака Петра Кузнецова – Устинью. В итоге Пугачёв, по его словам, «лутче той не нашол». Он венчался с Устиньей 1 февраля 1774 в церкви Петра и Павла.
Поскольку казак выдавал себя за императора Петра III, то новобрачную он повелел именовать «государынею императрицею Всероссийскою». Сама Устинья такой участи была не рада, она сомневалась, что её муж – настоящий царь. Устинья прожила с Пугачёвым лишь 10 дней, а после его ухода с войском оставалась в доме своего отца в Яицком городке. Здесь она и была схвачена войсками генерала Мансурова 16 апреля 1774 года.
Первая жена Пугачёва, Софья, тем временем оказалась в тюрьме в Казани. Бунтовщики освободили её при взятии города, и с тех пор Пугачёв возил Софью и детей при войске в отдельной палатке. Семья оставалась с ним до самого пленения под Чёрным Яром.
Скорее всего, с Софьей Емельян больше не сожительствовал – он предпочитал внебрачные связи с девушками, находившимися в услужении при его шатре. Хотя обе жены, сын и дочери Пугачёва были признаны непричастными к преступлениям, они были приговорены к заключению в Кексгольмской крепости, куда их привезли 24 января 1775 года.
Неизвестно, как ладили между собой Устинья и Софья, но жить им пришлось в одном каземате Круглой башни. Здесь родственники Пугачёва провели десятки лет. Ненадолго семья даже увеличилась. Аграфена была изнасилована комендантом Яковом Гофманом. Но родившийся от этой связи мальчик Андрей прожил недолго. В 1803 году узников посетил император Александр I, который приказал освободить семью мятежника и дозволил им жить в Кексгольме. Однако надзор за ними сохранялся. Устинья скончалась в 1808 году, вероятно, около того же времени умерла и Софья. В 1811 году друг Пушкина Филипп Вигель снова видел брата и сестёр Пугачёвых в крепости. Трофим, предположительно, умер в 1819 году, 56-летняя Христина скончалась 13 июня 1826 года, а её сестра Аграфена – 5 апреля 1833 года.
Фамилии потомков Пугачёва
Мстительная Екатерина II попыталась сделать так, чтобы сама фамилия Пугачёва исчезла из её владений.
«Софье, Устинье и детям Пугачёва на всю жизнь запрещалось называться именем Пугачёва. Все они должны были «сказываться только именами и отчествами», – отмечает историк Михаил Астапенко.
По поводу возможных потомков Пугачёва у исторической науки нет ясности. Потомками казачьего вождя обычно именуют непрямых родственников, в частности, лиц, происходящих от его брата Дементия Пугачёва. Хотя Дементий сохранил верность трону, его семье было велено именоваться Ивановыми.
Другие потомки рода Пугачёвых, по одной из версий, получили оскорбительные фамилии – Дураковы, Остолоповы, Объедовы. Здесь нет ничего исключительного. Случалось, что подобные фамилии помещики давали «проштрафившимся» крестьянам. В данном же случае речь шла о семье «первостатейного» государственного преступника. Тем не менее, многие из них «вышли в люди». Потомком Пугачёва называют, например, командира эсминца «Капитан Сакен» Алексея Остолопова, который воевал в Первой мировой войне, а после революции оказался в эмиграции. Уехал из России и казачий офицер Алексей Дураков.
Вместе с тем, не вся пугачёвская родня была наказана «плохими» фамилиями. В дореволюционной книге «Материалы для географии и статистики» при описании бывшей станицы Зимовейской указано: «Потомки Пугачёва, приняв фамилию Сарычева, вышли в другие станицы».
Есть источники, которые называют родственниками Пугачёва неких Сычёвых. Краевед Владимир Моложавенко, автор книги «Тайны донских курганов», кроме уже упомянутой фамилии Сарычевых называет также Фоминых, Фомичевых и Даниловых. По его версии, праправнук Пугачёва Павел Данилов тоже примкнул к белой эмиграции и оказался в австралийском Мельбурне.
В числе «потомков Пугачёва» упоминают и родственников Устиньи Кузнецовой – Ивана Георгиевича и Сергея Георгиевича Кузнецовых. Один из них жил в Волгограде, другой – в Уральске.
Легенда о потомках Трофима
В источниках советского времени встречается версия жизни Трофима Пугачёва, основанная на донской легенде о его бегстве из-под стражи. Трофим якобы поселился в селе Стенькино Воронежской области, где у него родилась дочь Феврония (в замужестве Шаповалова). Затем семья перебралась на станцию Куберле (посёлок Красноармейский) в Ростовской области. На местном кладбище существует даже надгробие Трофима Емельяновича Пугачёва, украшенное почему-то портретом Емельяна Пугачёва. На плите выбиты даты жизни Трофима – 1760-1886. Впрочем, эти сведения сомнительны. Во-первых, дата рождения Трофима не совпадает с той, что известна историкам. А во-вторых, вряд ли сын мятежника мог прожить 126 лет – это на четыре года больше, чем жила старейшая верифицированная долгожительница Земли Жанна Кальман.
В 1960 году в «Казахстанской правде» появилась публикация об уроженце села Стенькино Филиппе Трофимовиче Пугачёве, которого беглый Трофим якобы зачал, когда ему было уже 90 лет. Филипп работал каменщиком и плотником в совхозе имени КазЦИКа в Целиноградской области, где его называли «дедом Пугачом». Умер предполагаемый внук Емельяна Пугачёва в 1964 году в возрасте 103 лет. Впрочем, некоторые авторы называют его сыном не Трофима, а Михаила – неизвестного историкам «старшего сына» Пугачёва.
Подводя итог, можно предположить, что, скорее всего, донские краеведы попались на удочку ловкачей, решивших прославиться на имени самозванца. Настоящая история родственников Емельяна Пугачёва ещё ждёт своего исследователя.