Село Супонево располагалось в тридцати верстах от Москвы по Рязанской дороге. Это направление, в отличии от Смоленского, судьба уберегла от жестокой войны двенадцатого года. Неприятель не дошел до этих мест, хоть и побывал в горящей Москве, разграбил и разрушил дочиста многие деревни и села Смоленского направления.
Супонево – очень старое село, в котором сохранился древний храм шестнадцатого века, стоящий на высокой горе, аллея столетних лип и вязов, ведущая к барскому дому.
Вы находитесь на канале Елены Твердынкиной и читаете авторский текст повести Милая Таня
Начало здесь
Имением здешним ранее всегда владели господа Вершинины. Последним помещиком был Гавриил Сергеевич Вершинин, и лишь года два назад он продал его московскому купцу Панкратьеву.
В молодости Гавриил Сергеевич служил в армии, а выйдя в отставку в звании штаб-ротмистра, каждое лето проводил в Супоневе, уезжая на зиму в московскую квартиру. Иную зиму оставался в Супоневе, пока не овдовел и не уехал в Италию лечиться от тоски на курортах.
Без хозяина барская усадьба утратила былую красоту и ухоженность, слуги за ненадобностью по большей части были распущены.
Остались только садовник, кое как поддерживающий порядок в имении, да старик управляющий для присмотра за немногочисленными крестьянами.
Еще в имении жила Марфа Филимоновна. Какова её роль в хозяйстве и обязанности, не понимал даже сам помещик Вершинин. Но когда то очень давно, ещё отец его, за какие то услуги отписал Марфе Филимоновне пожизненное право жить в имении в небольшом флигеле, брать дрова в барской роще и пасти свою скотину на барских угодьях.
И так эта бабенка ловко устроилась на дармовых благах, да ещё не брезговала ссужать местным крестьянам деньги в долг под хороший процент, что не имея больше никакого занятия, умудрялась жить безбедно и растить дочь Таню семнадцати годов.
Бойкие деревенские языки судили, что жизнь такую Филимонихе старый барин обеспечил за известные услуги. Что она, будучи в молодости первой в Супоневе красавицей, даже дочь Таню родила не от мужа. Хотя он сильно любил девочку, считал своей, а непутевую Марфу часто, напившись от тоски, поколачивал.
Ну, барин и отослал его со двора, в дальнюю деревню, где тот спился окончательно и в скорости помер. А старый барин, ещё какое то время поваландавшись с Марфой, тоже преставился, успев, однако, выправить ей документы для пожизненного проживания.
Когда Гавриил Сергеевич унаследовал имение отца, Марфа Филимоновна ещё какое то время жила с управляющим. А, когда Вершинин надумал уехать в Италию и дал управляющему отставку, взяв на его место деревенского, немного знавшего грамоту, старика, Филимонихе пришлось туго.
Привыкшая к хорошей жизни, нарядам и богатому столу, она вынуждена была теперь во всем экономить. Так как источник её благосостояния неожиданно иссяк, она стала думать, чем же ей жить дальше.
И решила, что единственный капитал, который ей принадлежит – её красавица дочь.
А дочь ее, без преувеличения, была очень красива. Тяжелая русая коса, белоснежная фарфоровая кожа, изящные брови, легкий румянец щёк, полуоткрытые полные губы, маленький точеный носик. А глаза – ярко синие, широко распахнутые, обрамленные пушистыми темными ресницами. Яркие, сияющие, очень добрые глаза.
Именно за таких женщин мужчины охотно идут на битву, к их ногам с радостью готовы сложить все свое благополучие и даже жизнь.
Но, к сожалению, находятся и желающие только жадно владеть такой красотой, тешить свое самолюбие и гордыню таким владением.
Но самые подлые люди те, которые готовы использовать эту красоту с большой выгодой для себя, попросту торговать ею! Таким человеком была мать Тани – Марфа Филимоновна.
И решила она красоту родной дочери обратить себе во благо. Да так, чтоб получить с этого капитала, а именно капиталом она считала исключительную внешность Тани, самый большой доход.
Очень берегла она этот капитал! Дочь свою растила в неге, работой никакой не нагружала, кормила лучшим куском, наряжала у лучших портних.
Жаль только, что делала она это не от любви к дочери, а для «умножения своего капитала».
И следила мать за Таней строже самого строгого Цербера, чтоб не сманил её никто раньше времени. Чтоб не влюбилась она в недостойного, незнатного, небогатого.
За любой невинный мужской взгляд дочь она нещадно секла розгами. Запугала её так, что девушка не только говорить с мужчинами не смела, даже бросить краткий взгляд в их сторону боялась.
Когда Таня подросла, бить ее Филимониха стала реже, боялась испортить «товар». Но девушка к тому времени была уже так запугана, что беспрекословно выполняла любую волю жестокой матери.
А у той не было к единственной дочери ни любви, ни жалости. У нее была одна только страсть – к богатству….
Продолжение
