Виктор Степанович
Как-то мелькнул по «телику», небольшой эпизод о Джуне, чье имя давно стало хорошо известно многим. Особенно болящим и страждущим быстрого исцеления. А у меня всплыли в памяти забавные эпизоды, когда пробовал и я себя в этой «ипостаси», насмотревшись телепередач, и «о ней», в том числе.
Мой дед обладал даром целителя и я был не раз свидетелем его практики параллельно с шитьем сбруй, уздечек, сёдел, плёток, гнутья полозьев для санок или широких охотничьих лыж, подбиваемых затем неторопливо и основательно конской шкурой с шерстью. Видел, как сильными крючковатыми пальцами он что-то перебирает тихонько под скулами больных ребятишек, шепча не то молитву, не то заговор. Видел, как оживает после рук деда ребятня, и как она носится, как и положено носиться в этом возрасте.
А прадед, говорят, ещё и гипнозом владел.
- Обходит - рассказывал отец, - змею, пальцем на неё покажет и разведет руки в стороны. Та вытягивается в струнку и обмякает. Рвёт себе позвоночник или что там у неё есть.
Однажды в командировке по телевизору промелькнул сюжет в котором Джуна делилась своими секретами. Прочитал вскоре в салоне самолета по пути домой какую-то брошюрку на тему развития способностей к лечению руками и мыслями на расстоянии. Запомнил прием с помощью которого якобы можно проверить свои силы в передаче целебной энергии. Поэкспериментировал. Вроде есть способности. Небольшие. Но есть, как и у каждого из нас, думаю.
Дома пробовал снимать внутричерепное давление супруге страдавшей головными болями. Получалось, хоть и не всегда быстро. Хотел было однажды снять брату тяжесть в плечах после смены у токарного станка, но он мне «её» не доверил.
Сказал, «что он «её» сейчас сам снимет и подтянулся десять раз на дверной перекладине у потолочного ящика на кухне.
- Ну и ладно – ворчу под нос. Не хочешь чтобы крупный спец над тобой поработал - трудись сам.
Буду работать и я над собой.
Нашел где-то книжицу "О йоге" и брал с собой в командировки изучая и пробуя те или иные приемы на себе. Хорошо получалось «расслабление на ночь и уход в сон», чему очень обрадовался. Научился и переключаться от закипающего внутри гнева, что в жизни здорово пригодилось, как мне думается.
Как-то раз позвонил домой из очередной «командировочной дыры», а жена ответила глухо и странно пришептывая в трубку. На вопрос "что случилось?" - сказала, что страшно замучили зубы - ноют и ноют, особенно по ночам. Стоматологов смертельно боится, но и показаний идти к ним нет - говорит охая. Ни опухоли, ни нарыва. Просто поднялась вся сторона и, всё.
Понимаю, что ей сейчас несладко - маленький сын дает прикурить, а тут ещё эта напасть.
Говорю как можно убедительней:
- Прижми трубку стороной которой сейчас слушаешь меня к больному месту и держи. Попробую помочь. Только ты сядь куда-нибудь и расслабься.
- Хорошо - говорит измученным голосом «половина».
Представляю щёку супруги, мембрану её трубки и посылаю мысленно тепло из центра правой ладони, возвращая поток в левую через мембрану же.
Вскоре зачесалась ладошка у левой руки и стала гореть, а я услышал как супруга прошептала: Сын уснул. Пойду и я прикорну. Позвони завтра. Пока!
- Пока! – говорю, и кладу трубку.
На следующий день прилетел уставший и сел на своей площадке минут через двадцать после солнышка. Так получилось. Идти никуда уже не было сил.
А позвонить домой удалось только через несколько дней, когда заказчик разрешил это сделать из своей лаборатории.
В трубке раздался жизнерадостный голос:
- Представляешь, спала как убитая после разговора с тобой. Проспали с сыном часов до восьми пока он кушать не попросил.
- Вот - думаю сам себе - что значит внушение, воспринимая с улыбкой «чириканье» супруги.
Спустя полгода мы работали нашим молодым коллективом у подшефного совхоза не то «на картошке, не то на винограде», и обмолвился я кому-то из наших об этой истории, да и забыл.
Прошло несколько лет и мы снова поехали на «уборку чего-то» к кому-то из подшефных.
Как бы, не в "Табаксовхоз"…
Работать приходилось целыми днями - с утра и до пяти вечера, на невыносимом пекле и безветрии. Но, после работы ходили к большому ручью в который наверняка впадали воды подземного холодного источника, так как усидеть в воде дольше нескольких секунд было невозможно - зубы стучали пулеметной очередью, а тело покрывалось гусиной кожей. Зато выходили из воды словно заново на свет народились…
Видно мы были тогда молоды, полны сил и энергии, потому что никто даже не чихнул из нас за все время. А вот одной из нашенских девчонок не повезло.
В один из вечеров танцуя возле сарайчика оборудованного под общежитие и разделенного на две половины перегородкой, почувствовал вдруг, что кто-то тронул за плечо. Обернувшись, увидел одну из девочек, которая приложив палец
к губам проговорила тихо:
- Подружка лежит пластом и стонет. Погляди, что с ней.
- Что-о делает? - полезли у меня недоуменно брови вверх. Но, настойчивость с которой тянули за рукав на «женскую половину» в полутьму убеждала в серьезности намерений.
Пошли.
Внутри тускло горела единственная лампочка в дальнем углу и несколько девчонок торопливо копошились собираясь на танцы, не обращая на нас никакого внимания, словно были невидимками или стенкой.
Подвели меня за руку плохо ориентирующегося в полутьме к лежащей ничком подружке, подали ящик из-под помидоров в качестве стула и исчезли.
- Что случилось? – пытаю, присев рядом с девушкой.
- Не знаю – стонет та, еле шевеля языком.
Трогаю ладонью голову и отдергиваю - «горит» лоб-то. Видно, что температура зашкаливает.
После нескольких расспросов и раздумий понимаю, что застудилась она в ледяном ручье, хоть и отличалась хорошим здоровьем как и статной фигурой, особо. Она была из местных – деревенских девчонок, устроившихся в наш авиаотряд в надежде на личные планы.
Проваландался я часа два применив все свои познания в народной медицине и сбил таки температуру. Это удалось обтерев тело слабеньким раствором столового уксуса. Его мы «позычили» в столовке. А на поясницу стал прикладывать нагретую на утюге в полотняном мешочке - крупную поваренную соль, которую опять же наши ребята по моей просьбе «одолжили» там же.
Так - нагретой крупной солью и молитвой с крестом на больное место – как я читал где-то, лечил все свои болячки и хвори, знахарь.
Вскоре, «больная» уже храпела как лошадь Пржевальского, а я - ушел спать.
Ушел, наказав девчонкам вернувшимся с танцулек, погреть хоть с часок ещё поясницу, солью.
На что мне хмыкнули в ответ и захлопнули дверь перед носом.
Через два дня «пациентка» была «как ножны от штыка» и уже работала в поле, а вечером благодарно и молча стукнула бутылкой белого столового вина перед нашими носами о длинный дощатый стол за которым ужинали в прохладной на улице возле совхозной столовки.
Прошло несколько лет. Когда прилетал домой из очередной «тьмутаракани» и ехал в отряд отмечаться, меня нет-нет да и вылавливали в коридоре наши женщины с различными просьбами «медицинского направления», от которых я как мог открещивался.
Но от одной не смог. Что меня и погубило.
«Замша главбуха» была «нужным парнем» и я не мог отказать.
Она сходу сказала закрыв дверь за нами на ключ: Витька, у меня глаз дергается как заведенный. Бумаг не вижу и не могу работать. В санчасти закапали какими-то каплями, но не помогло. Сделай что-нибудь! Главный сожрёт если не управлюсь вовремя.
Ошалев, стою и думаю, что сказать в ответ. Да только понял, что «живым мне отсюда не уйти», пока её не перестанет дёргать.
- Ладно! – говорю. Садись на стул лицом к спинке и расслабься.
Она послушно уселась округло натянув юбку «там где положено», а я, став за спиной и потерев ладонями друг о друга, стал как Джуна показывала водить руками начиная от макушки болящей и до крестца.
Вскоре в дверь стали настойчиво стучать и «пациентка» вскочив торопливо открыла впустив одну из наших старых дам работавших в бухгалтерии. Проронив при этом, смущенно:
- Галинванна, Витя снимал мне нервный тик. На левом глазу. И, показала себе на левое ухо.
Очевидно наши раскрасневшиеся – по разным правда причинам, рожи, навели даму на глупые мысли, так как она оглядела опытным глазом комнатку и нас, облегченно вздохнув: ..и впрямь, здесь «неудобно и тесновато будет». Для лечения, конечно.
Я - ретировался, обрадовано и облегченно, а сделав свои дела в отряде уехал домой.
В спешке всё не мог никак сообразить - «что мне что-то мешает», но постоянно отвлекающие вопросы коллег и дела не давали сосредоточиться. И только в автобусе понял - что, мешает.
У меня стало дергаться … веко. Не левое, как у «замши», а правое…..
Когда перед отъездом в очередную командировку шёл по коридору лётного отряда насвистывая как обычно мелодию и уже «привычно подергивая глазом», она мне попалась навстречу.
Улыбнулась и благодарно проговорив скороговоркой: Спасибо! – даже не заметила невольных «подмигиваний».
Что поделаешь? – таковы женщины - вздохнув, пошел на свой этаж, насвистывая и, … дергая глазом.
Глаз, в смысле - веко, нет-нет да и доставало меня какое-то время, пока при очередном «лечении» кого-то из моих коллег по лётному отряду наконец покинуло навсегда.
Так и не узнал я - перестал ли дергаться у него глаз после моих «пассов», потому что тот, вскоре перевелся на север, где и остался.
Не так давно увидел проезжая мимо остановки знакомое хоть и сильно оплывшее лицо в котором узнал человека, но останавливаться не стал. Годы не те. Да и говорить не о чем.
Вспомнил и мимолетный монолог с ней, как с «первой пациенткой», состоявшийся на лестничном пролете в авиаотряде «на пересекающихся курсах».
Мне многозначительно глядя в глаза выдохнули: ...А ещё, бум лечить? Мне - понравилось!
Я не успел врубиться тогда, «что именно», и улыбнулся, автоматически кивнув в ответ, перескакивая вверх через две ступеньки.
Командировочная жизнь больше «с больными» меня не пересекала.
А своих родных я лечил сам, когда бывал дома.
И, наверно - к лучшему.
Как говорится: «Джуне - Джуново, ... «а бодливой корове - бог рогов не даёт"...
https://proza.ru/2016/03/22/1578
