— И последняя на сегодня: тринадцать лет, не тронутая девка. Здоровая и зубы все на месте, — меня грубым толчком в спину, вытолкнули на небольшой помост, находящийся в самом центре огромной городской площади. Я запнулась в длинном подоле, нацепленных на меня юбок и грациозным слоном вывалилась в центр под одобрительное улюлюканье зрителей. Толстый аукционер, хрюкнув, схватил меня за руку и, оставляя красный след на запястье, покрутил, задрав юбки и оголив мои истощенные за время пути ноги и зад.
Я присвистнула. Если теперь я и рабыня, то очень дорогая. Одно радует, значит попасть смогу в дом только к графу или самому императору. Не каждый состоятельный барон сможет выложить за девку в прислугу и половину от назначенной стоимости. Наверное, мне повезло, что именно из-за цены, полгода моего пути в повозке работорговца прошли без побоев, издевок и изнасилования. Целая, юная девочка в королевстве ценится куда выше, чем на два года старше и выдернутая из чьей-то постели. В сёлах на окраине бывало и такое. Обнищавшие селяне продавали и своих дочерей и рано осиротевших соседок. Цена за девицу, пусть и не свежую всегда была хорошей, позволяя потом год питаться семье из пятерых человек. Я же обошлась торговцам в состояние на пару лет вполне безбедной жизни моих опекунов. Их мало заботило мое дальнейшее будущее. Во время долгого пути нам бывало слышно ночами, как кричат женщины, чья целостность была потеряна давно и безвозвратно, и я забивалась еще глубже в свой угол, боясь, что именно за мной могут прийти следующей. Но, никто не приходил, а страшнее становилось с каждым днем все больше. Из воспоминаний меня выдернули начавшие расти ставки:
— Сто золотых, кто больше? Сто десять, мужчина в красном камзоле, — выкрикивал торговец, неотрывно следя за толпой. Я зажмурилась, моля всех богов, особенно уделяя внимание богу удачи Фаруну, чтобы мой будущий владелец не оказался озабоченным стариком, покупающим девку лишь для плотских утех. А таких здесь было достаточно. Мужчины облизывались, глядя в мою сторону, делая ставки, и готовы были кинуться на соперника, когда ее перебивали. А цена в это время стремительно росла выше и вот, я уже стою целое состояние, 300 золотых монет. Толпа аристократов начала рассасываться, но ставки продолжали расти. Мои ноги затекли от долгого стояния, а колени дрожали все сильнее от каждой повышенной ставки и ушедшего с площади сдавшегося мужика. Что бы успокоиться и отвлечься, я принялась рассматривать, все еще не сдающихся: в трех метра от меня на раскладном походном стуле восседал престарелый граф, лет пятидесяти, с большим обвисшим животом, обтянутым в шелка, потным лицом и поросячьими глазками, которые неприятно пялились на меня оставляя долгий липкий след. Чуть дальше стоял молодой, довольно симпатичный мужчина, в серебристом камзоле и ровно подстриженной бородкой, как у козла в хозяйстве моих опекунов. Ставки он поднимал еле заметным движением руки, бросая хитрый взгляд то на меня, то на окружающих. В глазах графа играло вожделение, тонкие губы кривились в самонадеянной улыбке. Определенно из этих двоих я бы предпочла последнего, дабы если, и ложиться под господина, так хоть на очертания подтянутого тела любоваться, а не бояться скорой смерти от удушения.
Но судьба решила совершенно иначе. Она появилась внезапно. Вышла из толпы и гордо, но стремительно, одним взглядом раздвигая толпу, прошествовала через площадь. Ее черные волосы развевались от небольшого осеннего ветерка, а на алых губах играла усмешка. Остановившись практически у самой моей "сцены", она бросила торговцу с интонацией, явно не терпящей возражения: — Тысяча золотых, последняя цена и закрывай свою лавочку. У меня отпала челюсть, работорговец икнул и хотел было что-то сказать, но у женщины в глазах сверкнули молнии (или мне показалось?), а мужик сел, закрыв рот, и начал оформлять сделку. Женщина удовлетворённо кивнула и подошла к столу, сев рядом, на заботливо придвинутый кем-то из слуг стул. Еще полчаса спустя, меня вывели хозяйке. Я радовалась, что мой хозяин не мужчина, но переживала, как бы она не оказалась владелицей какого-нибудь местного борделя.
Женщина кивнула мне и, развернувшись на каблуках, пошла в том же направлении, откуда явилась, не говоря ни слова, уверенная, что я последую следом, лишь бы скорее скрыться с глаз ненавистных торговцев, площади и жаждущих моего безвольного тела мужчин. Я посеменила следом, стараясь не отставать и боясь потерять хозяйку из вида. За приделы площади вышли молча, но стоило толпе скрыться за углом, как она улыбнулась и обратилась ко мне мягких голосом, совершенно не похожим на жёсткую речь, прервавшую торги:
— Меня зовут леди Ширианна, я живу за пределами города в большом поместье. Тебе очень повезло, что я тебя нашла, те двоя, кому бы ты ни досталась, со временим убили тебя, предварительно замучив так, что только об этом бы ты и мечтала. Как тебя зовут?
— Лира... — после долго молчания голос был сухим и неровным, это было мое первое слово за последние несколько недель.
Ширианна улыбнулась и продолжила:
— Ты будешь помогать по дому и на кухне. Рабство я не приветствую, поэтому с этого дня ты свободна и будешь получать жалование: четыре серебряные, а один раз в неделю сможешь брать выходной.
У меня еще раз отпала челюсть. И пока мысли собирались в кучку, обдумывая слова женщины, мы прошли по узкой, почти незаметной улочке, ведущей от площади до городских ворот, где нас ждала большая, черная, расписанная золотом карета. Лакей при нашем приближении открыл дверцу и застыл, протягивая руку в приглашении сесть.
— Поднимайся в карету, — кивнула мне хозяйка.
— Я не могу, — прошептала я, опустив голову. Ноги гудели, а голова кружилась от голода и усталости, — не положено, рабыни...
— Не глупи. Положено или нет, но запомни: отныне ты не рабыня. Посмотри на себя: узкие ладони, стройная фигура, легкая поступь. Может ты и сама того не знаешь, но ты явно принадлежишь к высокородным господам! — Неожиданно взгляд Ширианны изменился, она стала серьезной и строго повторила, — живо садись в карету. Ты чуть стоишь на ногах! Тебе срочно нужна горячая ванна и постель. Не позволяй обмануть себя глупцам, твердящим о твоем ничтожестве. Ты сама не знаешь, откуда происходишь, откуда это могут знать они!
Я хотела было возразить, но силы неожиданно покинули мое тело и я, на подкашивающихся ногах, взобралась внутрь. Сидения в карете были мягкими, шторки, закрывающие боковые окошки, делали свет приглушенным и я, потеряв последние остатки энергии, провалилась в забытье.
Не знаю, что больше повлияло на мой сон. То ли торги, то ли Ширианна, неожиданно выдернувшая меня из рук не минуемой, самой отвратительной, смерти, но сон, настигший меня в пути, был отнюдь не самым приятным.
«Я стояла на небольшой лесной полянке, очень похожей на ту, где часто пряталась в детстве. Вокруг возвышались высокие стволы деревьев, плотной стеной прижавшиеся друг к другу, не давая ни единого шанса увидеть, что прячется за ними. Сердце сдавил легкий ужас. Я ходила кругами, ища хотя бы сантиметр, чтобы выглянуть, понять, что там, за этим лесом. Все тщетно. Выхода не было. Я была узником своего воспоминания, не имея не шанса на освобождение.
Неожиданно, за спиной раздался хлопок. Обернувшись увидела небольшой огненный шар, переливающийся на солнце, словно драгоценный камень, в центре которого бушевало пламя. Словно завороженная, я шагнула к нему, пытаясь всмотреться в отблески, налюбоваться. Хотелось протянуть руки, взять его, прижать ближе, чтобы согреться».
Земля ушла из-под ног неожиданно, за секунду до соприкосновения с шаром. Я открыла глаза и огляделась. Карета ехала по ухабистой, лесной дороге, подпрыгивая на кочках. Ширианна сидела, задумчиво глядя в окно, вертя в пальцах небольшое кольцо. В какой-то момент, я заметила на нем печать мага, но решив, что показалось, отбросила эту мысль и занялась осмотром пейзажа и размышлять. А подумать было о чем.
Когда-то давно, еще до моего рождения, Альмира была свободным миром. Без рабства и торгов. Бедные крестьяне отправляли дочерей не в лапы жадных торговцев, а на заработки в богатые дома. Девушки и юноши устраивались горничными и пажами, получали жалование и помогали своим семьям. В год моего рождения все резко переменилось. Тринадцать лет назад королевскую семью уничтожили, а все жадные до власти и денег господа с радостью захватили бедняков в рабство. Альмира терпела упадок, голод и тонула в крови.
За своими мыслями я не заметила, как карета въехала в ворота усадьбы леди Шиарианны. Я во все глаза и раскрытым ртом выторащилась на внутренний двор. Он был огромен и прекрасен! Повсюду росло бесчисленное множество самых разных диковеных растений, среди которых возвышались различные статуи. Я разглядела среди них и каменного тролля и статную эльфийскую фигуру. Хозяйка двора смотрела на меня из-под шляпки и улыбалась:
— В моем саду собрано богатство всех народов. Еще мои предки стали выращивать у себя редкие растения, собирая их в путешествиях и в результате заключения сделок с волшебными народами. Сейчас большая часть из них считается исчезнувшими с нашей земли, и найти их можно лишь здесь.
— Эльфы, гномы, орки... Это же мифы из сказок. Мачеха рассказывала эти сказки своим детям, про отважных рыцарей и магов, обладающих небывалой силой.
— Ещё совсем недавно они не были сказкой. Но мы проиграли войну, а король вынужден был бежать, что бы сохранить надежду на возрождение и магия покинула наш мир. Сейчас, если ты обладаешь силой, то ты либо шарлатан, либо живешь в бегах всю свою жизнь. Мы верим, что наследник королевской крови вернется к нам и освободит от узурпатора. Но жив ли он, никто не знает. А сейчас, хватит болтать, тебе нужно отдохнуть! — Ширианна, подхватив меня под руку, потащила из кареты в сторону особняка, стоящего в глубине волшебного сада. Оставшийся путь мы больше не разговаривали. Я хотела было спросить что-то еще, но взглянув на хозяйку, передумала. Видно было, что женщина верит в рассказанную историю всем сердцем, а надежда, живущая в ее сердце, борется со страхом никогда не обрести потерянного короля.
Единственное, что я знала по слухам, разносившимся по деревне, что со смертью королевской четы из нашего мира ушла и вся магия, оставив после себя лишь жалкие крохи былой мощи. Эти же магические крошки тщательно выискивали и уничтожали. Сила была под запретом, и законом разрешалось убивать даже младенцев, подозреваемых в колдовстве. Новый правитель истребил практически все магические существа, сжигая города и леса, разрушая все источники на своем пути.
Наконец мы дошли до особняка и мне пришлось оставить свои мысли. Жилище Ширианны повергло меня в шок. Ни когда раньше мне не доводилось даже близко бывать в таких богатых особняках, а уж тем более заглядывать за плотно запертые тяжелые двери. Я вертела головой по сторонам, рассматривая потрясающее убранство дома. Видно было, что особняку уже не одна сотня лет, но за домом хорошо следят: На мебели не было видно ни одной пылинки, зеркала казались продолжением комнаты, а золото переливалось на солнце, заливая своим светом все помещение.
Я ахнула, и не сразу заметила, что мы остановились. Пока я хлопала глазами от потрясения, Ширианна поручила пробегавшей мимо нас девушке показать мне мою комнату. Мне сейчас не послышалось, она сказала именно комнату? Не матрас и даже не угол, а целую комнату? Девушка кивнула хозяйке, улыбнулась мне и, взяв за руку, потянула к лестнице. Я вертела головой как юла, рассматривая гобелены, висевшие на стенах. Их было невероятно много и на каждом изображалось что-то фантастическое, я решила рассмотреть все подробнее как будет время, а пока старалась запомнить повороты коридоров. Тем временем мы свернули в последний раз и оказались в длинном, скромно обставленном коридоре, по двум сторонам которого находились двери.
— Это жилое крыло для служащих — заговорила девушка, — в комнатах живут по двое, но есть еще несколько совершенно свободных, можешь поселиться в них.
Она сняла с пояса связку ключей и открыла одну из дверей:
— Одна из них. Я живу в соседней комнате и, если понадоблюсь обращайся, — задорно щебетала девушка, — Едим мы в малой столовой у кухни, хозяйское крыло с другой стороны. Ходить можно везде, запретов нет, но хлопот здесь достаточно, особо не погуляешь. Ах, да, меня зовут Рейна, если понадоблюсь, обращайся, я с радостью помогу. Сейчас осмотрись, приведи себя в порядок, а через час я за тобой зайду и пойдем ужинать.
Рейна вышла, оставив меня одну в звенящей тишине. После звонкого голоса девушки она ощущалась еще ярче. Одной я не оставалась с тех пор как попала к работорговцам, а до них те минуты одиночества были очень редки. Родилась я осенью, с первым снегом, но точную дату не знает, никто. Родителей я не знала, то ли умерли, то ли бросили, но росла до пяти лет я в приюте на самой окраине Альмира. К пяти за мной приехала крестьянская семья, но счастье оказалось совершенно недолгим. Меня удочерила достаточно обеспеченные люди, которым нужна была прислуга, но денег на личного раба не хватало. Поэтому приехав в новый дом, мне вручили тряпку и заставили мыть, скрести, стирать, доить коров. Крутилась я как заведенная, стараясь выжить и тайно надеясь, что вот сейчас они примут, обнимут и назовут дочкой. Но этого не случилось. Когда мне исполнилось двенадцать, от меня избавились, продав работорговцем за приличные деньги. С ними я прошла пол страны, без воды и еды, терпя побои и издевки, наблюдая, как подруг по несчастью насилуют, убивают и выкидывают как испорченный товар. И вот я одна, в своей комнате, в доме, где все кажется не настоящим, и каждую секунду ждёшь, что ведение исчезнет, вернув решетку строй телеги.
Первое что я заметила в комнате это кровать. Широкая, с толстым мягким матрасом большой подушкой и теплым одеялом, она скорее подходила королям, чем бедной девке, купленной на торгах. Я не могла поверить своим глазам, казалось, что это все сон и вот сейчас я проснусь, забившись в углу повозки, перевозящей рабов от криков очередной жертвы ненасытных, похотливых торговцев.
За спиной что-то шевельнулось. Я резко развернулась и уставилась на маленькую, грязную девчонку с копной сальных, спутанных волос цвет которых невозможно было разобрать и следами сажи на лице. Она стояла и смотрела на меня своими большими, голубыми глазами, выглядевшими невероятно большими на ее испуганном исхудавшем лице. Я сделала шаг вперед. Неуверенно, будто боясь спугнуть, протянула руку и дотронулась до прозрачной зеркальной глади.
" Неужели это я", промелькнуло в моей и без того озадаченной переменами голове. Зеркало, стоящее недалеко от большого шкафа, поднималось от самого пола, отражая нищенку: грязную, испуганную и исхудавшую. С синяками и царапинами по всему телу. Это, наверное, стало самым страшным, что встретилось мне за этот длинный день. Мое единственное платье висело как половая тряпка на швабре, а ногти на руках и ногах были длинные и черные, как у ведьм из детских страшилок. Я поспешила отвернуться от своего отражения, и продолжила осмотр: кроме кровати и зеркала в комнате был стол, пара стульев и добротный платяной шкаф.
В дальнем углу виднелась еще одна дверь, за которой оказалась купальня. Не большое, светлое помещение, с довольно внушительной ванной в самом центре. При желании и моем не большом росте, в ней спокойно можно было устраивать заплывы, словно в озере! Дальше я уже не думала, а скинув платье, кинулась, в само собой наполнившийся от одного нажатия на резную ручку, резервуар с горячей ароматной водой. Там же, в небольшой нише, расположенной в стенке ванной, обнаружился гребень для волос, восковые полоски и ножнички.
Долго я плескалась в горячей воде, смывая с себя вместе с грязью все ужасы прошлого, оставляя в воде все страхи и страдания. Погружаясь в воду с головой, я мечтала лишь об одном, что бы это никогда не заканчивалось. Час спустя, когда вода начала стынуть и явно поменяла свой цвет, я все же решила ее покинуть. Завернутая лишь в полотенце, найденное там же, на небольших полочках, расположенных в стенах и урча от удовольствия, вернулась в комнату. Зеркало перестало пугать, и я улыбнулась своему отражению, теперь в нем отражалась девочка с яркими глазами, а белая как снег кожа, отмытая от слоя грязи впервые за несколько последних лет, светилась оттененная миндального цвета волосами.
В дверь постучали. Я в страхе осознала, что пропустила время ужина, стою посередине комнаты завернутая в одно полотенце, а затем пришла мысль, что кроме старого, заношенного платья, выданного мне работорговцами перед торгами, взамен моего, которое за долгую дорогу совершенно испортилось, у меня ничего нет. Не успела я справиться с нахлынувшим ужасом и отозваться, как дверь распахнулась. На пороге возникла Рейн, озарив комнату самой счастливой улыбкой. В руках девушка держала огромный сверток, который мгновенно был всунут мне в руки. Это что, тоже мне? На какое-то время я замерла, не решаясь заглянуть внутрь. Рейн ждать не стала, рыжим ураганом завертевшись вокруг меня, доставая из свертка вещи и не прекращая о чем-то щебетать. Из ее слов я поняла, что хозяйка поручила именно ей заняться моим гардеробом и купить все необходимое на первое время, чему она несказанно рада. А еще, мы обязательно должны подружиться.
К концу примерки я стала обладательницей двух платьев, пары штанов, двух пар обуви и нескольких туник. По моим меркам это было неслыханное богатство, и я просто не могла поверить в свое счастье, поэтому дала себе обещание узнать, где находится часовня, и поблагодарить богов. На ужин мы спустились вдвоем. Рейна рассказывала о порядках, об обязанностях и нравах всех проживающих в доме. Кроме нас в особняке проживало еще пятнадцать девушек и юношей, так же, как и я бывших когда-то рабами.
В доме Ширианны они прижились, и даже получив полную свободу и выходное пособие, остались прислуживать ей. Хозяйка исправно платила каждому, обучала их письму и чтению, рассказывала о манерах и правилах поведения.
Я больше молчала и слушала, привыкшая к жизни полной унижений и боли, это все казалось непривычным и пугающим.
