Однажды на стадионе в нашем маленьком городе появились две огромные штуки, такие похожие на качели, сваренные из труб и серебристой краской крашеные. Стадион находился вплотную к нашему четырехэтажному дому, и, стало быть, вся дворовая братия залипла сразу на месте появления диковинных железяк. Совет держали, думали, во-первых, что бы это могло быть, во-вторых, как это можно применить в интересах всей честной компании. По первому вопросу подумали, может быть, это стойки для баскетбола, просто надо их вкопать куда надо, да приделать щиты с корзинами. Так это сколько времени-то пройдет. Вкопают - не вкопают, это бабушка надвое сказала, а хорошие такие вещи не должны простаивать. То, что они сильно смахивают на качели, заметили все и сразу, и цунами в виде нашей шайки-лейки было уже не остановить, одна хреновина быстро пришла в исходную позицию, и испытания начались незамедлительно. Принцип действия тренажера был понятен. Надо карабкаться по переборкам до узкого конца, который был, естественно, легче чем широкий, садиться там на трубу, за неё же хвататься, больше не за что, причем, испытателей должно быть ровно столько, сколько потребуется дополнительной массы чтобы летательный аппарат пришел в равновесие, а потом начал раскачиваться. Вот не помню, успела я покачаться или нет, скорее всего, не успела, так как не отличалась проворностью из-за известных особенностей фигуры, но свою порцию "счастья" огребла полной мерой, когда получила удар по кумполу одной из четырех торчащих ног этого пипелаца, когда космонавты летели вверх, а широкий конец конструкции стремился вниз. А внизу как раз стояли две ротозейки, я и моя подруга Аня. Она всегда была рядом со мной. И в этот раз тоже. Хотя ей- то с её цепкостью и отсутствием веса как раз ничего не стоило залезть куда надо. Ну и вот, в тот момент когда я увидела небо в алмазах (оказалось, что для этого не обязательно никуда карабкаться и лететь), я ещё краем глаза, видимо, в момент удара закосившего в сторону, увидела Аньку, прижатую к земле в районе шеи поперечиной всё того же основания конструкции. Ну всё! Я так подумала. А как ещё надо подумать, если человека зажало железной трубой по шее... Но нет! Нас не так просто напугать. Космический аппарат отхлынул вверх, Анька встала на ноги, плохо ориентируясь в пространстве из-за салюта перед глазами, который мы с ней увидели одновременно, ещё какое-то время терла шею и утирала слезы, а потом ничего, заговорила. Я в это время тоже гладила рукой большую болючую лепеху на голове, растущую под шапкой.
Обошлось. Родителям не стали жаловаться. Да ну. Ещё добавки получить, кому это надо. Да мало ли что бывает на испытаниях всякой сложной техники. Взрослым не дано понять. Пусть свою работу работают. Иногда, конечно, и взрослые пригождались для чего- нибудь, например, отвезти нас в лес за грибами. Нечасто, но случалось. Или на речку.
Однажды мой отец привез меня и Аню на речку. Высадил из машины, говорит, идите купайтесь, мне надо что-то там сделать, дескать, найду потом. Ну и ладно, мы пошли. Только дело в том, что на пути к большой реке с песчаным берегом была ещё маленькая речка, неширокая совсем, как большой ручей. Её надо было перейти. Подумаешь. Только Аня плавать не умела. А где там плавать, воды по колено, ну, может, чуть повыше. Мы разделись и пошли смело. Раз шаг по воде, два, три, и ррраз! Глубоко! Яма наверно. А речка хоть и маленькая, но с заметным течением. Я глазом не успела моргнуть, как поняла что Аню прибило течением ко мне, а может, и не течением, а она со страху прыгнула на меня и обхватила меня мертвой хваткой, руками и ногами. И я ещё немножко углубилась в дно. И ещё течением чуть-чуть сносит. Воды мне ровно до рта. Если я рот открою чтобы что-то сказать, я захлебнусь. Анька сидит плотно, её не разожмешь, бесполезно. Хорошо что у меня всегда реакция бывает уже потом, после страха, а во время страха я думаю что надо делать. Я стала потихоньку перебирать ногами насколько это было возможно. И очень медленно, сантиметр за сантиметром, двигаться в нужном направлении. Хорошо что речка была совсем не широкая, и я скоро почувствовала, что могу говорить, заорала на Аньку, но ей было плевать на мою истерику, надо было держаться своими тонкими ручками-ножками за мою могучую фигуру. А вот будь я такая же худосочная, разве бы я вытащила эту заразу на берег? Вот то-то и оно! А так я как скала, вышла из пучины, отодрала от себя нечеловеческим усилием всё лишнее, да потопала дальше, купаться в реке. А Анька на берегу загорала. Она такая белокожая, что ей и загорать-то бесполезно, она краснеет и страдает потом. А если не загорать, и не купаться, плавать-то не умеет, то чего было стремиться на пляж, я вас спрашиваю? Чтобы устроить мне испытание? Ну ладно, дело житейское. Главное - это то, что у меня в детстве была, и сейчас есть подруга, верная и надежная. Есть и другие подруги, тоже верные, надежные, любимые, но с Аней мы одинаково по амбару метены, по сусекам скребены, только на меня муки и дрожжей больше пришлось. А кто знает, почему. Да потому. Что когда вдруг яма на пути, кто-то сможет перебирать лапками, и тихо и незаметно приближаться к цели. А потом кто- то другой сможет дотянуться длинной тонкой рукой до нужной пимпочки, мало ли какие могут быть ситуации. Так что, старый друг лучше новых двух - это раз, и за одного битого двух небитых дают - это два. Вот вам и вся жизненная арихметика. А если нас так много - то чего нам бояться! Но пасаран!