На важные и насущные темы автор канала "11 ЭКЮ" Николай Буканев поговорил с Марией Бутиной, депутатом Государственной Думы.
- Мария, позвольте начать с главного и волнующего всех вопроса, когда закончится Специальная военная операция?
- Важно прежде ответить на вопросы, что считать началом и окончанием. Противостояние с НАТО не исчезнет. Они продолжат свои попытки покуситься на наш суверенитет, в том числе и территориальный. Это противостояние на годы, может перетекать из одного состояния в другое. Окончание боевых действий не означает, что у нас завершится глобальное противостояние. А если говорить о целях СВО по денацификации и демилитаризации, уверена, они будут достигнуты. Но вот когда именно - давать прогнозы дело неблагодарное.
- Как мы узнаем, что окончена СВО?
- Я думаю, вы об этом услышите сразу же. Когда будут достигнуты цели СВО об этом все узнают. Не будет ощущения того, что всё прошло само по себе, и вдруг повестка поменялась. Будет поставлена однозначная точка.
- Не как в ситуации с Ковидом, когда более острая проблема сменила фокус внимания?
- Это не совсем так. Ковидная ситуация осталась, но изменился характер вируса. Люди, которые болеют сейчас, переносят намного проще, чем раньше. Но такого Рубикона, который был бы однозначно пройден - этого не было. А в случае с СВО - окончание боевых действий - это её финал.
- То есть точкой станет прекращение боевых действий?
- Естественно, это будет соответствующий договор. Когда мы говорим о военных действиях, то важно помнить, что они ведутся всегда ровно до того момента, пока стороны в состоянии получить от ведения боевых действий больше, чем потерять. Это классика мировой стратегической мысли. Когда одна из сторон понимает, что от дальнейших действий ничего приобрести не может, а ситуация с каждым днем лишь ухудшает ее положение, то следует договор о капитуляции. Никогда в истории никто не сражался до полной зачистки территории от населения. Обычно боевые действия заканчиваются, когда берут столицу или определенное количество территории, после чего - капитуляция. Так что это будет договор.
- А как я, простой обыватель, пойму, что это именно победа, а не консенсунс?
- Победой будет достижение целей, которые мы перед собой ставим: денацификация, демилитаризация Украины.
Давайте простыми словами, потому что не всегда понятно, что значит денацификация. С одной стороны, это как было с послевоенной Германией, выведение всех нацистов из состава руководства страны. Никто не говорит о том, что преследование идет по мыслепреступлению. В случае с Украиной, это, например, возвращение законных прав русского языка. Ведь сейчас запрещено его преподавание, на днях было заявление, что собираются исключить русский язык из оборота вовсе. Это нацизм. Преследование определенной нации просто за то, что она существует - такое должно прекратиться. С другой стороны, есть еще требования. Первое из которых, чтобы с территории Украины прекратились атаки на Донбасс, на все новые российские территории, ведь это де факто геноцид, а он часть нацизма.
Ну и, конечно, демилитаризация. Сегодня мы видим как идет накачка оружием Украины. Это и закопанное оружие, и оружие, которое участвует в боевых действиях - не только пресловуты HIMARSы - огромное количество. Демилитаризация означает, что Украина становится мирной, а не военизированной зоной, которая в состоянии вести агрессивные действия и которая стремится к обладанию ядерным оружием.
Когда мы это увидим, мы поймем, что достигли своих целей.
- Как бы Вы охарактеризовали те тенденции, которые сейчас происходят в глобальной мировой политике?
- Диспозиция мира изменилась. Только что делегация Государственной Думы, в которой я участвую, вернулась из африканской Руанды. Ощущение, что меняются пласты сил, меняется мир. Он буквально перетекает в эпоху многополярности. Я никогда не видела, чтобы на международной конференции выкристаллизовались два лагеря: один из которых - западные страны, которые продолжают двигать повестку “Россия-агрессор”, а другие государства, такие как Пакистан, арабские страны, ряд африканских государств продвигают другие идеи. Нет, вовсе не в защиту России. Их позиция в том, что в мире есть более глобальные проблемы, чем локальный конфликт; в том, что надо уходить от европоцентризма и задуматься о климатических переменах, происходящих в мире. Они утверждают, что конфликты по всему миру были и будут, происходят каждый день, почему им не уделяется внимание, хотя они часто серьезнее, чем то, что заботит Западное общество.
На мой взгляд, через год мы мир не узнаем, он будет многополярным с точки зрения полюсов силы и интересов. В отличии от ситуации до 2014 года, страны активно заявляют о своих интересах, раньше этого не было.
- А как мы будем “завтра” вести торговлю, выстраивать отношения с теми, кто сегодня поставляет летальное оружие против России, кто открыто заявляет, что их цель - разрушение экономики нашей страны?
- Дипломатия - штука такая, что когда мы входим в процесс переговоров, мы должны отталкиваться от наших национальных интересов. Однако, откатываться в то время, когда мы были очарованы Западом, нельзя. Мы уже говорили, что мир становится многополярным. Я вхожу в Группу межпарламентской дружбы со странами Африки. Мне интересен континент, я его изучаю, привлекаю ученых, экспертов. Мы восстанавливаем то, что было когда-то в Советском Союзе. Была очень мощная политика, ориентированная на Восточную и Южную Африку. Кризис позволяет нам разведать новые центры силы, новые полюса. Я очень надеюсь, что государственная политика после кризиса не вернется на старые рельсы, а воспользуется накопленным за этот период.
- Но существует мнение, что Советский Союз во взаимодействиях со странами Африки осуществлял невозвратные вложения, все проекты были убыточными и мы фактически дарили им деньги и технологии.
- Это миф. Если погрузиться в африкановедение, посмотреть на цифры, то можно увидеть, что это справедливо лишь для начального этапа сотрудничества, когда для нас это был мало изученный континент. Ведь обобщать страны этого континента до единого понятия Африка, всё равно, что обобщить страны Азии. Как в Азии, так и в Африки есть страны, которые кардинально друг на друга не похожи. Руанда и Нигерия, например, совершенно разные по всем характеристикам: истории, экономики, населению, перспективам. Погружаться нужно в детали. Можно и нужно приобрести сейчас эти знания. Изучить, что делал Советский Союз. Ведь в итоге на каждый вложенный рубль, мы в итоге получали 1,5 рубля. Но потом, в 90-е годы эта история была отброшена, мы развернулись к Западу и сами же поддались мифу, что сотрудничество с Африкой нам не выгодно.
А Советский Союз понимал силу и важность континента. Он вложил много денег в образование местного населения. До сих пор там, примерно, каждый десятый так или иначе знает русские слова. Менеджер отеля среднего уровня владеет русским языком, учился в Петербурге. Пока это поколение есть, наша задача разведать этот центр силы и не поддаться в очередной раз Западу.
- Нет у нас шансов на взаимную любовь с Западом?
- Они никогда не будут нас любить. Есть великолепная книга по этому поводу швейцарского автора Ги Меттана. Автор пишет о русофобии в Европе со времен Карла Великого. Он расписывает, что дружба невозможна в принципе. Мы слишком похожи внешне, к нам толерантность неприменима, но из-за этого европейцы считают, что мы должны быть такие же как они. Но мы другие. Из-за этого возникает ненависть на ментальном уровне. Поэтому не надо наступать снова на те же грабли, не надо возвращать либеральную повестку, которая у нас никаким образом не приживается. У нас концепт оголтелой свободы не приживается. Мы живет в группе, мы живем семьями. Это обусловлено даже географическими факторами, поэтому это антиприродно и антиисторично заставлять жить нас по модели Западного общества.
Читайте также:
Ставьте лайк, подписывайтесь. Читайте "11 ЭКЮ". Ждем Вас и в нашем уютном телеграм-канале.