Друзья, кто не успевал следить за людьми и оборотнями Брусничного болота, для вас публикую полную версию "Малютки". Читайте от начала до конца, без ожидания новых глав))). Хорошего вам воскресения!
Приквел "Брусничный морок" тут.
1
Волк стоял напротив девочки и смотрел ей в глаза. Круглые черные зрачки желто-зеленых глаз изучали малютку. Мокрый нос ткнулся в искусанную комарами щечку. Страшная пасть с белыми вершковыми клыками раскрылась, потянулась к маленькой ручонке и сжала ее. Бережно и осторожно. Волчище сделал шаг в сторону и потянул малышку за собой.
Девочка шагнула следом. Значит, снова нужно идти. Большая серая собачка не отпустит…
Вчера малютка с мамой пошла в лес, нужно было набрать целебных листочков, из которых получаются вкусные отвары. Мама их славно готовила. А еще пирожки с крапивой, которая сильно жжется.
Они шли по лесу и срывали молодую зелень, которая в начале лета набирала самый сок. Мама все складывала в лукошко и рассказывала дочке про пользу разных трав. Когда послышался стук копыт, мама велела малышке спрятаться под разлапистой елью и сидеть тихо. Потом прискакали дядьки на лошадях, с хохотом схватили маму и перекинули поперек седла. Она кричала, просила отпустить, но один ударил ее, и все ускакали.
Девочка выбралась из-под елки и огляделась. На земле валялась корзинка с рассыпанными листочками и платок, слетевший с маминой головы. Малютка закричала:
— Мама!
Лес ответил щебетом птиц, да шуршанием травы от легкого ветерка. Девочка взяла корзинку, положила в нее платок и пошла в сторону родной деревни.
Солнце опускалось ниже, комары начали больно жалить, становилось холодно. А деревья вокруг были чужие. Малютке было страшно и хотелось кушать. Мама говорила, что она уже большая девочка, что когда листья на ветках станут желтыми, ей исполнится четыре года. А значит, надо вести себя, как взрослая! Поэтому она старалась не плакать, хотя ручки, ножки и лицо уже были сильно покусаны пищащими комарами, болели и замерзли.
Почти в полной темноте малышка залезла под какой-то густой куст, как могла, закуталась в мамину косынку и задремала, свернувшись в комочек. На рассвете она снова пошла. Солнце пригрело, а животик урчал от голода. Теперь девочка плакала и размазывала слезы по распухшим щекам. Потом ножки так устали, что она села на землю, а потом и вовсе легла. Силы кончились.
Солнце снова шло на закат. Девочка иногда открывала глазки и смотрела на букашек, которые ползали по травинкам прямо возле лица. Потом уставшие веки вновь смеживались.
Рядом раздался шорох, и вдруг щеку лизнул теплый язык. Малютка открыла глаза, села, а потом вскочила на ноги. Длинная грязная рубашонка зацепилась за корень и порвалась, открывая покрытые волдырями и царапинами детские ножки.
Перед малышкой стоял большой серый волк и смотрел ей в глаза. Раньше она волков не видела и решила, что это чей-то пес. Мама не велела подходить к чужим собакам, они могут покусать. Но девочка уже устала бояться, и разум спрятал страх за спасительным отупением.
Пройдя немного, пес остановился и внимательно посмотрел на ножки девочки. Потом он лег на живот и начал подползать. Та поняла намек нового друга, залезла на мохнатую спину и вцепилась ручонками в теплую шерсть.
— Ты теперь лошадка, — прошептала малютка и погладила густой загривок.
Волк осторожно поднялся на лапы и потрусил в лес.
***
На окруженной зелеными деревьями полянке показался дом. Добротная бревенчатая изба, окруженная частоколом. Волк подошел к калитке и снова лег, чтобы девочка спустилась на землю. Ворота скрипнули, из-за калитки выглянула черная косматая голова. Звери обменялись взглядами, и черный пес с лаем кинулся к дверям избы.
На крыльцо вышел дядька с совершенно голой головой. Таких раньше девочка не видела. В их селе все были с волосами, только старики носили редкий седой пух. Странный дядька был молодой. Он потрепал черную собаку по голове и спросил:
— Уркан, ты чего разлаялся?
Пес кинулся к калитке. Мужчина шел следом. Девочка через щели забора с испугом наблюдала, как тот приближался. А вдруг он один из тех, кто украл маму?
Дядька без волос вышел из ограды и удивленно уставился на гостей:
— Здрав будь, Алган, — поздоровался он с волком, — а это кто с тобой?
Волк побежал обходить ближайшее дерево, чтобы принять человеческий облик, а девчушка испуганно таращила глазенки.
— И тебе здравствовать, Крон. Я ее в лесу нашел, — произнес #оборотень, подходя к охотнику. — Потерялась. Совсем слабенькая, а ты ближе живешь, чем мы и Бережки.
Крон присел на корточки и обратился к девочке:
— Как тебя зовут, малютка?
Та хлопала глазенками и переводила взгляд с одного дядьки на другого. Потом набралась храбрости и ответила:
— Зайка. Меня так мама зовет. А где серая собачка?
Алган рассмеялся и сказал:
— Это не собачка, а волк. Он хороший.
— А где твоя мама? — спросил Крон.
Малышка развела ручками и ответила:
— Ее дядьки на лошадках увезли, а я под елкой пряталась.
— Тогда пойдем в дом: кушать и мыться, — произнес Крон, подхватывая Зайку на руки.
Когда за людьми закрылась дверь избы, Уркан выскользнул за калитку и бегом припустил в Заболотное селение. Родне-оборотням нужно рассказать о найденыше.
2
Пока грелся большой горшок воды на мытье, Крон накормил девочку пшенной кашей с хлебом и напоил молоком, которое брал в семье гончара Малуна, отца Велены. В оплату охотник приносил им мясо. Для купания сгодилась лохань для стирки. Малютке в ней было в самый раз.
Вместо разорванной и грязной рубашонки Крон надел на девочку свою новую летнюю рубаху с короткими рукавами и подпоясал кожаным шнурком. Получилось длинное платье, как у взрослой девушки. Только сарафана не хватало.
Теперь Зайка спала, а Крон и Алган были заняты важным делом: вырезали из липовых чурбачков деревянные игрушки.
— Наши по следу пойдут, — продолжал говорить о планах оборотень, осторожно вырезая волчьи ушки, — деревню ее найдем. А может и мать… Платок-то запах сохранил и имя знаем — Любомира, и что отца нет.
— А если мать далеко увезли, так хоть родня должна быть, — поддержал идею Крон, — смотри, какая славная лошадка у меня получилась.
Охотник вертел в руках маленькую деревянную конягу, любуясь своей работой.
— Еще шкуркой обработаю, чтобы заноз не было.
— Волка тоже отполируй, я почти закончил, — Алган сдул мелкие стружки с игрушечной морды и спросил, — как думаешь, кто мать увез?
Крон погладил рукой свою лысую макушку и произнес:
— Чужие люди. Может наемники, а может разбойники. Свои в своих лесах пакостить не будут. Зайка ничего с испуга не запомнила: «Дядьки на лошадках» и все.
— Для своих годков она складно говорит, — произнес Алган и поставил деревянного волка на стол, рядом с лошадкой, — мать ее хорошо обучила. Даже в травах лесных немного разбирается. Может, если родню не найдем, мы ее себе возьмем? А потом за одного из наших замуж выдадим.
— Хорошая мысль, — согласился охотник. — А если она всех вас за родню считать будет, как сватать пойдете?
Оборотень задумался, потом задумчиво посмотрел на Зайку, на Крона и выдал:
— Тогда ты ее удочери! К тебе свататься придем!
— Да как я ее удочерю? Она же маленькая, а я по три дня в лесу пропадаю…
— А ты женись! Ты же на Праздник первой грозы за невестой приходил.
— Приходить-то, приходил, — вздохнул Крон, — да после того, как Дар Гордану снасильничал и убил, к Бережковским девчонкам подойти невозможно. От всех мужиков шарахаются, как от змей ядовитых.
— Это точно, — согласился Алган. — Наш Клык к Демире так и ходит. Только сидят они на лавке во дворе, а рядом мать с отцом, бабка Звана, младшие сестренки и рыжий Руга. Этот пес к Клыку лучше всех относится. Как твой Уркан.
— А соседи покараулить не приходят? — с усмешкой спросил Крон.
— Только Лус, — ответил оборотень и улыбнулся, — но он к Ласке ходит. Единственный жених в округе, на которого косо не смотрят. А ты кого себе тогда в невесты присматривал?
— Велену, Лусову сестру старшую. Только она на празднике с Муном все танцевала…
— Забудь про Муна, — прервал охотника Алган, — он Дару первым другом был. Сейчас пожитки собирает, уедет из Бережков. Хоть и не виноват, а ни одна девка за него замуж не пойдет. Иди к Велене.
— Да я и так… — смущенно пробормотал Крон, — вот молоко и яйца у них брать начал, вепревину и лосятину взамен ношу. Вроде семья косо не смотрит.
Алган похлопал приятеля по плечу:
— Ты в Бережках за героя. Голову этого змееныша всей деревне показал, и Гордану из болота вытащил. Смело сватайся.
— Пожалуй, ты прав. Только я сперва с Малуном поговорю. Может, они Велену уже за другого сговорили, просто всем не рассказывают. Да я уже и забыл, как в женихах ходить. Шесть лет назад к Радмиле посватался, а через три года схоронил ее. А потом еще три года на девчонок не смотрел, горевал.
— А отчего твоя жена умерла? — поинтересовался оборотень.
Он и раньше знал, что охотник — вдовец, но в душу не лез. А сейчас такой разговор пошел, что самое время спросить. Крон задумчиво посмотрел на оконные занавески, которые вышивала Радмила, и начал вспоминать:
— Болезнь ее начала изнутри поедать. Все болело, похудела она сильно. Я ее в Корнеев возил, к лекарю князева наместника. Тот травы особые дал, чтобы не так страдала. А вскоре жена умерла. Лекарь тот сказал, что это Злая опухоль — страшная болезнь.
Мужчины надолго замолчали. Крона одолели давние переживания, а Алган примерял на себя чужую беду. Как бы он шел на сватовство, помня прежнюю жену и ее мучения? Не доведи, прародитель Волк, пережить такое. Оборотень хотел спросить что-то еще, но раздался стук в дверь, и в избу вошли сразу пятеро.
Первым поздоровался #вожак стаи Коин, а следом братья Клок и Клык. Лютир и Серый последними протиснулись в двери и приветствовали охотника. Гости с любопытством оглядывали жилище Крона. Кроме Алгана тут только Коин в гостях бывал. Оборотни дружно втягивали носами воздух, запоминая запахи этого дома. Потом дружно уставились на кровать, где под меховым одеялом спала Зайка. Заболотные от Уркана поняли, что у Крона появился чужой ребенок и надо искать ее дом. Но всех подробностей пес передать не мог, не владел человеческой речью. Мужчины начали подходить и принюхиваться к девочке.
— Только не разбудите, — предупредил соплеменников Алган.
— Давайте во двор выйдем, — предложил Коин, — там все расскажите.
На улице Крон и Алган рассказали все, что удалось узнать у девочки. Потом охотник вынес грязную рубашонку Зайки и платок ее матери. Оборотни запомнят их запахи, когда побегут по следу. Уркан тоже обнюхивал одежду, но Крон понял намерения черного пса и сказал:
— А ты дома останешься и будешь ребенка охранять, — потом улыбнулся, потрепал собаку по по загривку и добавил, — и меня заодно, чтобы холостые девчонки не украли.
Уркана такой поворот точно не устраивал, он хотел бежать с оборотнями через леса и поля, искать запахи девочки и ее матери… Но хозяин велит сидеть тут. Пес отвернулся и начал внимательно рассматривать забор.
Заболотные уже обошли кругом ближайшую березу, и теперь стая волков ждала приказа вожака, чтобы ринуться в лес. Первым пошел Алган, он доведет всех до места, где нашел Зайку. Дальше будут искать вместе.
Крон стоял у калитки и смотрел вслед стае. Скажи ему месяц назад, что он будет дружить с оборотнями, первым бы рассмеялся. А жизнь вон как повернула…
3
Утро застало стаю у корзинки, которую потеряла малютка, когда устала идти. Оборотни нашли ее еще ночью, но решили до рассвета подождать тут, а то выскочат посреди ночи на дорогу и напугают мирных путников, которые в недобрый час устроятся на ночлег на пути стаи.
Небо посветлело, и вскоре оборотни вышли к месту, где произошло нападение. На земле появился запах матери и нескольких лошадей. Дальше стая разделилась. Алган с корзинкой в зубах побежал к деревне Зайки, а остальные пошли по следу всадников. Коин сказал, что если там отряд вооруженных мужиков, то понадобятся все зубы, чтобы перегрызть им глотки. Насильников оборотни за людей не считали, те были недостойны жить.
— С поиском родни Алган и один справится, — сказал вожак, — а этих нужно быстро убить. Если женщина жива, то они могут ей прикрыться, чтобы жизнь себе выторговать. Разбегаемся!
Серый волчище остановился на краю леса, разомкнул зубы и опустил корзинку на землю. Он смотрел на деревеньку, что расположилась в долине, у зеленоватой речки. Оборотень быстро крутанулся вокруг себя и обернулся парнем в хорошей кожаной одежде. Когда люди не видели, то не было нужды за деревьями прятаться.
— Зайка сказала, что их деревня большая, а тут и десятка домов нет, — ухмыльнулся вслух Алган, — да и те развалюхи.
Он поднял корзинку и пошел по тропинке к селению. По этой дорожке Зайка с матерью последний раз уходили из дома…
В нескольких огородах копошились бабы, они поднимали головы и провожали незнакомца мрачными взглядами. На днях через деревню проскакали пятеро молодчиков на конях… Кур и гусей из луков на ходу стреляли, мужиков плетьми стегали, когда те кинулись добро защищать. Бабы по избам спрятались, на засовы закрылись. Видать, негодяи сильно торопились, битых кур и гусей собрали и поскакали дальше, не стали за женщинами в дома лезть, чтобы мужскую похоть потешить. А теперь в деревню пришел этот: морда сытая, одежда добротная… И корзинка в руке.
Собаки сначала кинусь с лаем на чужака, но подойдя ближе успокоились и даже позволили гладить себя по мохнатым головам. Возле одной избы сидел на завалинке старик, а рядом играли двое мальчишек, чуть младше Зайки.
— Здрав будь, отец, — поздоровался со стариком Алган, — не поможешь ли мне? Я ищу родных Любомиры и ее дочки Зайки. Это их корзинка.
— И тебе, парень, подобру, — ответил дед. — А почто тебе их родня?
Пока они обменивались приветствиями, к избушке начали подтягиваться остальные жители деревни. Всем было любопытно, зачем пришел чужак. Алган оглядел суровые лица окружающих его людей, дружелюбно улыбнулся и ответил:
— Наш охотник в лесу девочку нашел с этой корзинкой. Она назвалась Зайкой и сказала, что ее мать «дядьки на лошадках» увезли.
— Теперь понятно, почему они из леса не вернулись, — сказала полнотелая баба, одетая лучше остальных. — Пойдем, парень, я тебе их избу покажу. Тебя как звать-то? И откуда ты?
— Алган, — ответил оборотень, — мы возле Бережков живем.
— Далече девчонка забрела, — удивилась тетка.
Они приближались к крайнему дому. Покосившиеся и почерневшие от старости бревна избы, грозили рухнуть в ближайшее время. Дворик был ухожен, но везде чувствовалась бедность.
— А я Любомире двоюродной теткой прихожусь, — начала болтать баба, — меня Марфой зовут. А девчонку не Зайкой, а Ули́грой зовут. Язык сломаешь, пока выговоришь. Где Любомирка такое имечко откопала, поди разбери. И девка ее любопытная, везде с расспросами лезет: а что, а как, а почему? Спасу от нее нет.
Неожиданно Марфа замолчала, понимая, что сказала лишнее.
— А где отец Зайки? — спросил Алган.
Ему не понравилась баба, которая плохо говорила о девочке. Но лучше такая родня, чем круглое сиротство.
— А его шатун зимой задрал, в тот год, когда Любомира дочку родила.
Неожиданно Марфа вцепилась себе в волосы и начала причитать плаксивым голосом:
— Бедная деточка, без матери осталась. Сиротиночка. Да как же она одна-то на целом свете.
От ее стенаний подозрение Алгана растаяло, и он понял, что тетка все же любит малютку. А та, видя, что парень перестал хмурить брови, предложила:
— А давай, мы ее себе возьмем? У нас с мужем деток нет. Как родную ее вырастим, а когда невестой станет, замуж за хорошего человека отдадим. И добро материно сохраним, ей приданным будет.
Алган с Марфой как раз вошли в ветхую избу, но добра там было немного, хотя все было чисто и опрятно.
На лавке лежали две тряпичные куклы, заботливо сшитые Любомирой из старых лоскутов. Алган взял их и положил в корзинку. Потом обернулся к женщине и спросил:
— Когда сможете в Бережки приехать за девочкой?
— А чего ждать? — всполошилась тетка, — сейчас Буршан, муж мой, телегу запряжет и поедем. К ночи у вас будем.
Вскоре повозка с тремя людьми выехала из деревеньки и направилась по пыльной колее огибать лес. Напрямик можно проехать только верхом на лошади, или пешком. На Марфе и Буршане были хорошие сапоги, они явно не привыкли ноги по лесам стаптывать.
Когда деревня скрылась из виду, и телега успела по дуге обогнуть лес, оттуда выскочили запыхавшиеся паренек и девушка, которой через пару лет придет время стать красавицей-невестой. Они подбежали к повозке и вцепились в борта с двух сторон.
— Марфа, мамка вам в дорогу хлеб велела передать, — парень протягивал бабе завернутый в холстину каравай и продолжал тараторить, — а еще велела спросить: вам огород поливать доколе не вернетесь или пускай сохнет? А дверь и ворота жердинами подпереть, чтобы все видели, что вас дома нету и зазря по двору не шастали…
Пока парень трещал без умолку, а Марфа раздавала неожиданные распоряжения, девушка, стоя с другой стороны телеги потянула Алгана за рукав и быстро проговорила ему на ухо:
— Они не родня Ули́гре. Они ее немного вырастят и богатым из города в услужение продадут.
— Понял, — прошептал Алган и кивнул девушке.
Та уже отскочила от телеги и подмигнула парнишке. Тот понял знак и замолчал. Итак весь язык отболтал, пока Буршана с Марфой отвлекал.
— Ну мы пошли, — пробормотал парень, взял подружку за руку, и они скрылись в лесу.
— Что стоим? — радостно лыбясь, спросил Алган. — Поехали за девочкой. Она без матери, по родне поди сильно соскучилась?! А тут вы приедете!
Буршан свистнул лошадке, и телега бодро покатила в Бережки.
4
Стая оборотней резво бежала по лесной дороге. Чуткие носы надежно вели по следу пяти коней. Солнце успело подняться высоко, когда волки выскочили на поляну, где разбойники устраивали себе привал.
Теперь тут было пусто. Холодные угли костра и разбросанные птичьи кости говорили, что всадники тут задержались надолго, а значит, скоро стая их нагонит. Местами земля воняла прокисшим пивом, а возле толстой березы появился запах Любомиры. Видать, ее к дереву привязали, чтобы не убежала. А еще был запах крови.
Коин приказал разбежаться на разное расстояние от разбойничьего лагеря и увеличивая круги по спирали, прочесать ближайший лес. Вскоре раздался тоскливый волчий вой. Это голос Лютира разносился среди деревьев. Остальные сбежались на печальный зов и обратились в людей.
Лютир стоял возле мертвого тела обнаженной женщины. По синякам и ссадинам было видно, что та сопротивлялась. Но, что она могла сделать против пятерых озверевших мужиков. Нелюди натешились и придушили несчастную Любомиру.
Оборотни смотрели на вожака и ждали указаний.
— Метим все вокруг, чтобы зверье не погрызло, и догоняем этих паскудников. Потом вернемся и похороним ее по-людски.
Люди снова стали волками, оставили свои метки на ближайших деревьях и кустах, и стая снова полетела сквозь лесную чащу.
Запах лошадей был совсем свежий. Солнце взобралось на самую верхушку неба и равнодушно смотрело на мир, где люди творили зло и непотребства. Вдалеке послышались человеческие голоса. Волки перешли с бега на шаг, а потом затаились и прислушались.
Всадники устроили привал и варили похлебку из последнего убитого в деревне гуся. Мужики хохотали, вспоминая, как забавно вчера пыталась уползти от них деревенская девка. Оборотни слушали поганые речи, и ярость красным туманом застилала их разумы.
Коин тихо зарычал, и стая начала окружать лагерь разбойников. Привязанные в стороне кони начали всхрапывать, пытаться оторвать крепкие поводья, вставали на дыбы.
— Чего взбеленились, окаянные? — один из мужиков пошел через кусты к лошадям.
Неожиданно перед ним возник рослый парень. Разбойник только открыл рот, спросить: «Кто таков?», как рука парня метнулась вперед, и крепкие костяшки кулака ударили негодяя в кадык. Гортань гулко хрустнула, голосовые связки порвались, а кровь начала заполнять легкие.
Больше не сможет этот подонок смеятся, не сможет звать приятелей на помощь, да и дышать тоже не получится. Клык оттащил свою жертву подальше в кусты, а сам направился к костру. Выйдя на маленькую полянку, где расположились всадники, он встал подбоченясь и громко заявил:
— Мужики, у меня бочка браги есть в телеге, а она в грязи застряла. Помогите повозку вытащить, а я вам золотом заплачу.
— Где бочка, где золото? — поднялся самый рослый.
— Пойдем, покажу, — ухмыльнулся Клык и юркнул в густые кусты.
Здоровяк ринулся за ним, а следом еще один. Чтобы без него брагу распивать не начали. В трех десятках шагов их уже поджидали. Подлецы и вскрикнуть не успели, как были убиты: здоровяк получил дробящий удар в горло, а второму подскочивший сзади Коин просто свернул шею.
Когда на поляну выскочили пятеро больших волков, последние два всадника уже не могли спастись. Звери с утроенной силой оборотней и человеческим разумом непобедимы, особенно если нападение неожиданное. Когда все было кончено, заболотные собрали все ценное и загрузили в переметные сумки на конях. Теперь лошади принадлежали роду Коина.
Мужчины вскочили в седла и поехали к телу Любомиры. В сумке одного разбойника нашлась маленькая лопата, ей-то и вырыли могилу под корнями молодой сосенки. Любомиру завернули в хороший плащ, который сняли в убитого всадника, и похоронили. Сверху могилу обложили большими камнями, чтобы звери не раскопали.
Пришло время возвращаться к Крону и нести весть о гибели матери Зайки.
5
Зайка крепко проспала до позднего утра. Сказались усталость и переживания. Малютка открыла глаза, села на незнакомой кровати и огляделась. Чужой дом, чужой стол, чужая печка в избе.
— Мама, — позвала девочка.
На зов никто не отозвался, только птички пели за раскрытым окном и что-то стучало на улице. Зайка еще дважды позвала мать, а потом услыхала, как кто-то царапается в дверь. Малышка слезла с кровати, в своем новом длинном платье, и прошлепала босыми пятками ко входу. Маленькие пальчики с усилием толкнули тяжелую дверь и в образовавшуюся щель тут же сунулась черная мохнатая морда с мокрым носом. Уркан лизнул девочку в щеку, а потом посторонился, выпуская ее на улицу.
Возле крытого дровяника мужик с голой головой рубил дрова. Тут Зайка все вспомнила и спросила:
— Дядька Крон, а мама не пришла?
— Проснулась, — улыбнулся охотник и отставил в сторону топор, — мамы нет, но ее ищут. Ты кушать хочешь?
— Немножко, — кивнула девочка, — а когда ее найдут?
Крон даже не знал, как отвечать на детские вопросы. И надежду зря давать не хотел, а прямо сказать, что от толпы насильников женщины живыми обычно не уходят, не мог. Он решил отвлекать малышку, пока оборотни не вернутся с новостями.
Он подхватил девочку на руки и сказал:
— Пойдем кашу есть. А еще у меня подарки для тебя есть.
— Какие? — глаза Зайки удивленно распахнулись, и она начала вертеться, пытаясь увидеть, что же придумал дядька Крон.
— Вот, егоза, — засмеялся охотник, — в избе подарок.
Когда малышка доела кашу и выпила кружку молока, Крон достал с полки деревянных волка и лошадку.
— Ой, — радостно воскликнула Зайка и захлопала в ладоши.
Она вертела в руках новые игрушки и гладила их отполированные спинки, потом подняла глаза на охотника и пролепетала:
— У меня таких раньше не было. Только куколки. Мне их мама сшила.
Вспомнив о матери, девочка притихла и загрустила. Крон присел перед ней на корточки и заговорил:
— Зайка, ты можешь немножко дом и Уркана посторожить, пока я в лес схожу?
Девочка серьезно посмотрела на охотника и спросила:
— А ты вернешься? Тебя плохие дядьки, как маму не увезут?
— Не увезут, — уверенно ответил Крон, — в наших лесах такие дядьки не ездят. У нас только хорошие люди. Я быстро вернусь.
— А зачем тебе в лес? Что ты там делать будешь? — у малютки прорвалось любопытство и она начала задавать вопросы. — А Уркан за тобой не убежит? Я одна боюсь оставаться, хоть мама и говорила, что я уже большая.
Крон засмеялся и погладил Зайку по голове:
— Ну, слушай. В лесу мне надо проверить силки — я же охотник. А еще нужно лыко надрать с липы, которая месяц назад от ветра сломалась и упала…
— А зачем тебе лыко?
— Лаптей тебе наплести надо. Ты как в лес босиком пошла?
— Одевать лапотки не хотела, тепло было. Еще мама меня на руки брала, где трава колялась.
— Видишь, не послушала мать, а потом босиком по лесу бродила.
Девочка вздохнула и уставилась на свои босые ножки, которыми болтала в воздухе, сидя на лавке. Она положила свою ладошку на крепкую руку Крона и сказала:
— Ладно, иди в свой лес. Я дом и собачку посторожу. Только ты вернись дотемна, а то я плакать буду.
— Вернусь, — пообещал Крон, а потом усмехнулся и добавил, — смешной вы народ, девчонки. Пообещаешь вам новые лапти, и вы сразу отпустить готовы: хоть в лес, хоть на болото.
***
Солнце еще не дошло до полудня, как Крон вернулся домой. В руке он нес связку из двух зайцев и глухаря, а на плече объемную вяза́нку длинных лыковых полос.
Зайка играла с новыми игрушками во дворе, сидя на лавке. Рядом стояла миска с водой, в которой плавали рваные травинки, листочки и пара одуванчиков. Увидев охотника, Зайка вскочила, подбежала к нему и потащила за руку:
— Дядька Крон, я тебе щи на обед приготовила! Кушай.
Девчушка гордо показывала пальчиком на миску с зеленью. Крон почесал затылок и смущенно спросил:
— А Уркана ты уже кормила?
— Не-е-ет, — растерянно протянула малютка.
— Давай эти щи ему отдадим, а нам я зайчатину с репой в горшочке приготовлю. Хорошо? Ты зайчатину любишь, Зайка? — задал забавный вопрос охотник.
— Не знаю, — пожала плечами девочка, — мы иногда старых кур ели. А мясо в доме только у толстой Марфы всегда было.
— Ясно. Я не Марфа, но мясо у меня тоже всегда есть, — сказал охотник.
Он сложил добычу и лыковую вязанку у крыльца. Там же стояла деревянная бадья с водой, в которой плавали белые и желтые водяные лилии.
— Какие красивые у тебя цветочки, — сказал охотник Зайке и вошел в дом.
Крон взял крынку молока и начал жадно пить. Вдруг он поперхнулся, закашлялся и вытаращил глаза: до Бережков и речки Инки три версты, до протоки на Брусничном болоте почти верста, откуда тут водяные лилии?!
Охотник выскочил во двор и кинулся к Зайке:
— Кто сюда приходил, кто лилии принес? — спросил он встревоженно.
— Это подружка моя новая приходила, — радостно ответила девочка, — у нее цветочки в волосах и платье из листьев.
— А как зовут твою подружку? — осторожно поинтересовался охотник.
— Горана… Нет, Громада… — девочка пыталась вспомнить сложное имя лесной красавицы.
— Может, Гордана?
— Точно, — воскликнула Зайка, — она в болоте живет и лес тут охраняет!
6
Солнце давно перевалило за полдень и уже не припекало. Близился вечер. До Бережков осталось ехать не больше шести верст. Всю дорогу суетная Марфа болтала о своем быте: как у них Улигре будет хорошо, как они с Буршаном будут ее любить, холить и лелеять. Не знала жадная баба одного, что волчий нюх Алгана ловит неприятный запах человеческих тел, когда те лгут. А от Марфы и ее муженька враньем неимоверно воняло. Но хитрый оборотень всю дорогу вслух радовался, что их Зайке так повезло с родней и ни разу вида не подал, что знает о коварстве “доброй тетки”.
После обеденного привала Алган начал беспокойно оглядываться, говорил попутчикам, что ему шорохи в лесу слышатся. Марфа с Буршаном только отмахивались:
— Такой крепкий молодой мужик, а ветра в листьях напугался, — усмехалась баба, — сейчас медведи с волками сытые, не нападут.
— Сохрани нас добрая Юка, от хищного зверя в дороге, — подняв глаза к небу произнес Алган и приложил руку к груди, напротив сердца.
А сам продолжил оглядываться и прислушиваться. В четырех верстах от Бережков парень услышал заветные шаги в лесу. За кустами мелькнула серая шерсть.
— Буршан, — обратился оборотень к мужику, — давай остановку сделаем. Что-то у меня живот скрутило, надо в кустах посидеть.
— Какой-то ты совсем непутевый, — заворчала Марфа, но велела мужу, — стопорись. Я тоже за деревце схожу.
Алган тут же спрыгнул с повозки и припустил в лес. Вслед ему раздался смех Буршана. Парень забежал за густые молодые елки и остановился, к нему тут же подскочили трое молодых волчат. Они крутанулись вокруг себя и обернулись мальчишками лет тринадцати. Старший из них — Ярол, уже второй год превращался в волка, остальные только постигали науку — быть зверем, но в волчьем обличье уже могли страху навести.
— Вы чего так далеко от дома забрались? — без всякого приветствия начал отчитывать их Алган. — А если на охотников со стрелами нарветесь? Потом ваши шкуры по всей деревне искать, и снова бежать в чужие края?
— Не ругайся, — начал оправдываться старший, — мы зайца гнали, потом молодого оленя… А охотники сейчас за волками не ходят. Шкуры у зверей летние, облезлые.
Мальчишки виновато смотрели на старшего, но знали, друг вожака не будет сильно ругаться. Сам волчонком был и далеко от дома убегал, в погоне за добычей.
— Алган, а ты с кем едешь? — любопытно спросил младший.
Это был второй сынишка Коина, Йогр. В будущем он станет сильно похож на отца, но сейчас это был худощавый подросток, тело которого резко пошло в рост, а вширь еще не торопилось.
— С плохими людьми. Злыми и жадными, — ответил Алган.
— А зачем ты их к нам ведешь? — удивился Ярол. — Мухоморов, что ли, объелся?
— Если бы, — покачал головой оборотень, — поверил негодяям, по доброте душевной. Всю дорогу ждал, что кто-то из наших из лесу выйдет. Теперь слушайте что надо сделать…
Когда Алган вернулся из кустов, Марфа ехидно поинтересовалась, хватило ли тому лесных лопухов на подтирку. Парень засмеялся и ответил:
— Вам на обратный путь оставил.
Не успела телега проехать и половины версты, как в лесу послышался волчий вой. Сначала один голос, потом второй, а затем серые завыли на троих. Лошадь начала взбрыкивать и пытаться повернуть назад, но Буршан начал охаживать бедную конягу кнутом, требуя, чтобы животина быстрее ехала вперед. Та повиновалась и поскакала бодрой рысцой. Вой приближался.
Неожиданно волчьи голоса стихли, и только путники решили, что отвязались от хищников, как серая троица выскочила на дорогу. Прямо перед лошадиными копытами. Звери скалили зубы, показывали клыки, а в глотках клокотал жуткий рык. Алган с ногами забрался на телегу и начал испуганно причитать:
— Они нас съедят, они в деревне половину коров сожрали!
Волки окружали телегу и смотрели желто-зелеными глазами на людей, явно намечая себе жертву. Буршан заорал на лошадь, стегнул ее кнутом и начал разворачивать повозку. Алган не удержался на ногах и свалился на землю. Он хотел снова вскочить на телегу, но Марфа отпихнула его ногой и заорала на мужа:
— Езжай быстрей! Пока этого жрать будут, мы уедем!
Алган бросился в лес и двое волков кинулись за ним. Третий гнал улепетывающую повозку. Вскоре из чащи донеслись истошные крики человека, которого рвали хищные звери. Потом все стихло.
Когда пыль на дороге улеглась, из зарослей вышел Алган и, потирая шею, сказал:
— Впервые в жизни так орать пришлось, даже горло заболело.
— Зато как они удирали, — засмеялся Ярол, — красота!
— А я их очень покусать захотел, — признался Йогр.
Мальчишки гордились, что так славно справились с заданием старшего. В Заболотном селении будут хвастаться, как заставили негодяев спасаться бегством.
— Молодцы, — похвалил подростков Алган, — теперь бегите домой и расскажите нашим, что тут произошло. А я к Крону пойду. У меня для него новости есть.
Парень достал из запазухи припрятанных Зайкиных кукол, и вновь убал их поближе к телу.
Вся компания крутанулась вокруг себя, и четверо оборотней умчались в лес.
***
Когда от бешенной скачки на губах лошади выступила пена, Буршан остановил телегу.
— И что мы за этой девчонкой в Бережки отправились? Ее же потом кормить придется, — начал возмущаться мужик, — еще и волки чуть не сожрали.
— Зачем ее кормить? — заворчала Марфа. — Сразу в Корнеев отвезем и на рабском торгу заезжим купцам продадим.
— А нашим в деревне, что скажем? — не унимался мужик.
— Что в Бережках ее бездетная семья удочерила!
Баба оглядывалась назад, что-то прикидывая, а потом скомандовала:
— Разворачивай телегу. Пока #волки этого Алгана доедают, мы в Бережки проскочим. Скажем там, что парень геройски погиб. А сами девку заберем и на рассвете обратно отправимся. Никто ничего не заподозрит!
7
Пока Алган путешествовал с Марфой и ее мужем, пока Коин и оборотни расправлялись с насильниками и хоронили Любомиру, Крон решил сводить Зайку в Бережки и познакомить с соседями. А еще зайти к старой Зване и рассказать про Гордану.
Охотник быстро шел по лесу, а девочка сидела у него на шее и крепко держала Крона за уши. Верный Уркан бежал впереди, проверяя, нет ли опасности. Малышка без умолку болтала:
— А если живот прихватит, то надо пижму заваривать. Это такие желтые цветочки, а отвар от них горький-горький. Но мама сказала, что надо все равно пить. А если горлышко заболит, то нужно лук с медом смешать…
— А мама говорила, что если много болтать, то на языке мозоль появиться? — смеялся Крон.
Охотнику нравилось слушать рассказы малютки. Он уже понял, что та очень смышленая, и мать учила ее не только съедобным, но и лекарственным травам. Только охотник удивлялся, как такая кроха ухитрилась все запомнить. Ее рецепты он и так знал, но то, что из Зайки вырастет хорошая хозяйка — не сомневался.
— Часто говорила, — ответила девочка, — а еще про типун, который вскочит, если грязную морковку есть. Или если врать.
— Про типун — правда, — подтвердил Крон, — но мыть надо не только морковку, а всю грязную еду.
За такими важными разговорами они прошли половину пути, когда охотника окликнул тихий голос:
— Крон. Здравствуй, Крон.
Под старой, толстой березой стояла Гордана. Ветви дерева, с густой листвой низко склонялись, и изумрудное платье девушки сливалось с окружающей зеленью.
— Дядька Крон, это моя подружка, — радостно воскликнула Зайка, — которая мне цветочки с болота принесла.
— Здравствуй, Гордана, — поприветствовал лесную нежить охотник и осторожно спросил, — ты теперь кто?
— Берегиня лесов здешних, — улыбнулась девушка, — пожалел меня Болотник, не стал обращать в кикимору, как всех в болоте утопших. Разрешил Юке меня на службу взять. Теперь за зверушками присматриваю, да за людьми, что в лес заходят.
— А значит, и за моим домом, — пробормотал охотник.
Гордана улыбнулась и кивнула:
— И за твоим домом. Сам в лес забрался. Но ты не волнуйся, я во двор не войду, только вокруг ограды ходить могу. Нельзя нам туда, где смертные живут.
— И в деревню нельзя? — спросил охотник.
— Нельзя, — подтвердила девушка и добавила, — ты дома про меня расскажи, а то я слышу, как мама по ночам плачет. И Демира иногда.
— Я и так собирался… А может, ты с нами до деревни дойдешь?
— Не могу, — улыбнулась #берегиня, — на той стороне болота медвежата на высокую сосну забрались, а слезть боятся. Пойду помогать.
— Прощай, Гордана, — произнес Крон, а Зайка помахала подруге рукой.
— До встречи, — ответила девушка, — и еще: за девочку не волнуйся. Если что, я за ней пригляжу.
Охотник хотел поблагодарить берегиню, но девушка уже исчезла. Крон глянул на Зайку и удрученно сказал:
— Ох и странные дела начали творится в нашем лесу. Прямо чудеса.
***
В своем дворе Малун работал за гончарным кругом. Скоро большая ярмарка в Корнееве будет, нужно больше товара изготовить. Под руками мастера рождались тонкие блюда, крынки и горшки. А еще фигурки людей и животных. Скоро все обожгут в большой печи, а жена с дочками распишут утварь красивыми узорами и покроют блестящей глазурью. Посуду у Малуна городские жители покупали задорого.
Лус и Ласка тоже были тут. Мальчик перенимал отцовское умение, а девочка пыталась прясть нитку из рыжей шерсти, которую всю весну вычесывала с верного Руги. Пес тоже был тут. Лежал у крыльца и лениво клацал зубами на надоедливых мух, которые норовили сесть на его нос.
Когда скрипнула калитка, все подняли глаза от своих дел и дружно поздоровались с Кроном, а потом с недоумением уставились на девочку, которая сидела на шее охотника.
— Знакомьтесь, это Зайка, — представил Крон малютку. — Алган ее в лесу нашел. Сейчас они с Заболотными ее мать ищут.
Ласка и Лус подошли к девочке знакомиться, а Руга обнюхивал малышку, запоминая имя и запах нового человека. Крон псу нравился, и с Урканом они крепко дружили. Сейчас черный приятель лучше расскажет, откуда у них взялась эта малявка…
— Малун, — тихонько обратился Крон к гончару, — я к тебе по делу. Я тут подумал…
— Велену сватать хочешь? — усмехнулся мастер.
— Да. Солнцестояние скоро. А Велена у вас хорошая, и хозяйка справная… Вы ее еще не просватали или, может, у нее на сердце кто есть?
— Вроде никого нет, — задумчиво пробормотал Малун, а потом хитро посмотрел на охотника и засмеялся, — тебя Лус после похорон Горданы сестре в мужья по пять раз на дню засватывает. Ты у него первый герой.
— Это почему? — удивился Крон.
Он даже не подозревал о своей славе, тем более не догадывался, что мальчик начнет его прочить в женихи Велене.
— Так, ты у волков голову Дара отбил, тело Горданы нашел, и сам ее из болотной топи вытащил, — пояснил гончар.
— Так это не я, — замялся охотник и смущенно добавил, — духи лесные помогли.
— Ага, лешие с болотниками, — закивал головой Малун, — совсем ты в чащобе одичал. Велена в избе, иди разговаривай. Мы тут за малышкой присмотрим.
Крон поднялся с лавки и направился к крыльцу. Зайка рассказывала детям про дядек на лошадках, которые маму увезли… Лус с Лаской внимательно слушали.
Время шло. Малютка успела рассказать и про новые игрушки, и про целебные травки, и про новую подружку из болота с цветами в волосах. Когда из дома вышли Крон с Веленой, то первый вопрос Малуна был не про свадьбу:
— Вы Гордану видели?!
— Видели, — ответил охотник и рассказал о встрече в лесу.
Ласка слушала о сестре и прижимала ладошки к щекам. Лус гладил ее по плечу успокаивая.
— Я сейчас в дом старой Званы схожу, а вы пока за Зайкой присмотрите, — попросил Крон.
— Я с тобой пойду, — подхватилась на ноги Ласка, — мама снова плакать будет.
Охотник с девочкой и Ругой вышли со двора, а Велена подсела к малютке и начала расспрашивать про маму и ее прежнюю жизнь в деревне. Гончар слушал их и вдруг спохватился:
— Дочка, нам к свадьбе-то готовиться?
— Готовься, папа. Будут у тебя лысые внуки, — ответила девушка и засмеялась.
8
Крон с Зайкой поужинали в доме гончара. Теперь они были здесь своими, почти родня. Охотник потихоньку договорился с Веленой, что если мать малютки не найдут, то она нашьет девочке одежды из платьев первой Кроновой жены. Целый сундук женских нарядов стоял в лесной избе. Велена с радостью согласилась. Ей нравилась смышленая малышка.
Домой Крон и Зайка отправились задолго до темноты. В отличие от приятелей-оборотней, охотник в темноте плохо видел. Девочка снова ехала на шее Крона и что-то лопотала про новых приятелей: Ласку и Луса, а охотник вспоминал тяжелый разговор в доме Званы.
Сначала мать Горданы, Загляда, расплакалась, но муж и свекровь ее успокоили и сказали, что так даже лучше. Теперь в их лесу злых дел никто сотворить не сможет.
Напоследок старая Звана благословила Крона:
— Пусть Юка даст вам много здоровых деток. Вот же лысый тетерев, такую девку в жены себе отхватил! — восхитилась бабка, и обернувшись к семье, добавила, — Демиру тоже нужно замуж отдавать. Зря, что ли, Клык Заболотный чуть ли не каждый день сюда ходит. Я правнуков хочу увидеть!
В своем дворе Крон принялся чинить рыболовные сети, которые намедни порвала большая щука, а Зайка уселась на траву играть с Урканом. Не успел охотник сделать и треть работы, как в ворота постучали и вошел Коин. Вожак был один, остальных он отправил домой: отвести новых коней и самим отдохнуть.
Оборотень поздоровался с Зайкой и погладил ее по голове, а потом подсел к Крону и тихонько рассказал о погоне за разбойниками и похоронах Любомиры.
— Так что, девочка — сирота. Если Алган родню не найдет.
При этих словах вожака калитка отворилась и вошел сам Алган. Он тоже рассказал о своих приключениях и посоветовавшись, мужчины решили, что печальную весть девочке сообщит Крон. Тот долго подбирал слова и наконец подошел к малышке:
— Зайка, а хочешь насовсем остаться жить у меня? Мы и Велену к себе возьмем…
Когда малышка засыпала, то обнимала тряпичных кукол, которых отдал Алган. У девочки начиналась новая жизнь.
***
На западе солнце скрылось за краем неба, а на востоке поднялся яркий серп месяца. В Бережки въехала телега, на которой голосила баба:
— Люди добрые, помогите! Волки напали, мы еле отбились. Отдайте сиротинушку!
Деревенские уже готовились ко сну, но тут начали выходить за калиток и окружать повозку. К телеге подошел старейшина Тур и спросил:
— Вы кто такие? Где волки напали?
Баба тут же перестала голосить и начала рассказывать:
— К нам в деревню пришел ваш парень, Алганом кличут, сказал, что ищет мамку девочки. Он ее в лесу нашел…
— Зайкину маму? — спросила Велена.
Вокруг телеги собралось больше полусотни Бережковских, и все уже знали, что у Крона живет девочка из леса. Толстая баба уставилась на девушку и кивнула:
— Ага, Зайкину. А мать разбойники увезли. Видать, сгинула, — тут рассказчица вспомнила, что нужно изображать испуг и страдания и вновь заголосила, — я тетка ейная. Сиротинушкой Зайка осталась, бедная дитяко, одинешенька на всем белом свете. Мы ее себе возьмем, как родную вырастим. Отдайте нам девочку, и мы обратно уедем.
— А где Алган? — спросила Мира, дочка старейшины.
После праздника Первой грозы статный парень был частым гостем во дворе Тура. Тут тоже готовились ждать сватов на летнее солнцестояние, а осенью свадьбу гулять, после сбора урожая.
— Ой, беда-беда, — снова запричитала баба на телеге, — на нас волки напали, он отбивался, а они его на части порвали, по кусочкам растащили.
Мира вскрикнула, схватила себя за горло и кинулась в избу, давясь горестным плачем. Зачем теперь готовить свадебные наряды, зачем копила приданое? Теперь бы только в болото, следом за Горданой от горя…
Руга крутился тут же и слушал людские разговоры. Алган ему нравился, хороший оборотень. Только не мог песий ум понять, как на него волки напали? Родня же! Тогда рыжий сторож решился впервые оставить свою маленькую хозяйку без присмотра и бежать через ночной лес к Заболотным соседям. Нужно рассказать оборотням о странных волках, которые своих зубами рвут на части. И поведать о смерти Алгана. Руга отбежал от толпы и рванул в лес.
Бережковские накормили Марфу и ее мужа, рассказали, что за Зайкой нужно идти в лес к охотнику Крону. А сделать это можно только утром. Путь неблизкий, а лес темный. Тем более волки там, оказывается… Спать нежданных гостей уложили на свежем сене, в амбаре старейшины.
***
Утро застало Клыка у ворот Тура. Парень стоял облокотившись на забор и грыз семечки. Рядом сидел гордый и довольный Руга. Парень ждал, когда из дома покажется Мира, но первыми на крыльцо вышел старейшина. Увидев парня, он подошел и без приветствия сказал:
— Славный человек был ваш Алган.
— Что значит “был”? — спросил удивленно Клык. — Я сюда за ним пришел, он вчера домой не вернулся.
— Так, вы ничего не знаете! — опамятовался Тур. — Вам же никто не рассказал!
И поведал старейшина все, что услышал вчера от Марфы. А Клык горестно охал и еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Потом парень закрыл лицо руками и плечи его начали вздрагивать. Старейшина решил, что Заболотный так горюет о друге и по-отечески обнял его. Когда Клык успокоился, то попросил позвать Миру. Но тур ответил, что дочка всю ночь ревела в голос, и сейчас рыдает на своей лежанке. Вся подушка мокрая, не знают, как девку успокоить. Только и следят, чтобы с камнем на шее к реке не побежала.
— Тогда пусти меня к ней, — сказал Клык, — я слово заветное знаю.
— Ну иди, — махнул рукой старейшина, — у самого сердце ноет, как на нее погляжу.
Парень вошел в избу, поздоровался с Туровой женой и заглянул за занавеску, откуда слышался плачь. Мира подняла на гостя опухшие глаза, увидела приятеля Алгана и зарыдала с новой силой. Клык наклонился к самому девичьему уху и прошептал:
— Не реви. Жив Алган. Жив и здоров. Вечером придет.
— Не-е-ет, — в голос завыла Мира, — его волки разорвали!
— Тихо ты! — шикнул парень. — Наврали чужаки. Меня слушай и делай, как скажу.
Девушка затихла, только носом по-прежнему шмыгала. Клык что-то шептал ей на ухо, а она в ответ кивала. Потом гость ушел.
Старейшина смотрел на дочку и удивлялся, как быстро ее успокоил друг покойного жениха. Правда, что ли, волшебные слова от горя людского знает. Мира умылась, причесалась и даже вчерашний пирожок с капустой съела. Потом села у окна и стала смотреть на дорогу.
9
Когда к Заболотным прибежал рыжий пес, да еще посреди ночи, оборотни снова устроили собрание. Умный Руга достаточно внятно поведал на собачьем языке, что приехали чужаки за девочкой Крона и еще рассказали, что Алган умер.
Все поселенцы уставились на Алгана, а Коин сказал:
— Мало им было трех волков и твоих воплей? Тогда устроим для них особую встречу, когда они за Зайкой пойдут. Тем более, эти гадючьи выкормыши пешими будут, хоть коняге кнута не достанется.
Сам Алган забеспокоился о Мире. Любовь у них была нешуточная, и парень волновался, как бы девушка с горя глупость не сотворила. Решили отправить в Бережки Клыка: и девку успокоить, и жадных чужаков нужной тропкой в западню проводить.
***
Солнце поднималось над полями, а в Бережках Марфа и Буршан возмущались, что придется три версты до дома охотника идти, а потом еще обратно столько же. Новые сапожки стаптывать.
— Почему нельзя к нему кого-нибудь послать? Пусть сам девчонку приведет, — брюзжала жадная баба.
— А вдруг он на охоту или рыбалку пошел, а девочку с собой взял, так никого дома не будет, а гонец вернется ни с чем, — втолковывал ей Клык, — а если сами придем, то в избе дождемся. Меня и пес его знает, не покусает.
— Волки, собаки… Развели тут зубастых, — злилась Марфа, — на шапки их всех пустить надо.
Муж голоса не подавал, но кивал головой, во всем соглашаясь с женой. Ему тоже не хотелось таскаться по лесу за девчонкой, за которую и денег-то много не дадут. Одни убытки.
Наконец, приезжие жадюги собрались и в сопровождении Клыка вошли в лес.
Оборотни устроили засаду на середине пути к дому Крона. Охотника в планы мести не стали посвящать, решили сами все устроить. У Крона и так забот сейчас хватало.
Подлецов собрались покусать и напугать до седых волос, но не убивать. Чтобы неповадно было в эти края возвращаться, и сирот обижать.
***
Путники шли медленно, упитанная Марфа неспешно переставляла ноги и выспрашивала все о Кроне. Вдруг этот мужик не захочет девочку отдавать, так можно ему денежку небольшую предложить. Кто же от денег откажется? Только дурак.
Чем дальше они углублялись в лес, тем сильнее звериное чутье Клыка предупреждало об опасности. Парень оглядывался по сторонам и не мог понять, что его беспокоит. Тогда он начал усиленно втягивать носом воздух и учуял гнилостную сырую вонь. Она шла от земли. А еще темный дым. Он прятался в траве и когда нога ступала на почву, то взлетал темными завитками и рассеивался.
Клык остановился и сделал шаг назад.
— Стойте, — негромко сказал он спутникам. — Нужно идти назад.
— Ага! Разбежались! — злобно фыркнула Марфа и оглянулась на парня. — Решили девчонку себе оставить? Не выйдет.
Баба сложила фигу из пальцев и сунула кукиш под нос Клыку, а ее муж топтался на месте и что-то разглядывал на своих сапогах.
— Марфа! — неожиданно крикнул Буршан. — Бежим отсюда!
Только тут жадная женщина увидела, что из земли поднимается черный туман и уже окутал их до колен. Она начала испуганно пятиться, но было поздно. Черные щупальца тумана взвились вверх, словно толстые вьюны, окрутили Марфу с мужем, и темные коконы со своими жертвами полетели к Брусничному болоту. Клык хотел бежать за ними: хоть и гады, а все же люди, но гибкие древесные корни окрутили ноги и парень упал, чуть не разбив лицо о землю. Тогда, лежа на траве, он крутанулся вокруг себя и вскочил уже в волчьем обличье.
Оборотень оглядывался по сторонам, но два черных клубка дыма исчезли. Волк припустил к своей стае, которая ждала в засаде. Неведомая сила нарушила планы и теперь было непонятно, кого нужно спасать в первую очередь.
Марфу и Буршана крутило в страшном дыму так, словно их посадили в бочку и пустили катиться с горы. Где верх, где низ? Непонятно. Черный туман врезался во все деревья, какие встречались на его пути и калечил свою ношу.
Неожиданно все прекратилось, и жадная пара упала на землю на небольшой лесной полянке. Они встали на ноги, охая и причитая. Тела покрывали синяки и ссадины.
— Что это было? — дрожащим голосом спросил Буршан.
— Не знаю, — прошептала Марфа, — кажись, нас чернобог Тунгай проклял.
Неожиданно на краю полянки показалась маленькая девочка, удивительно похожая на Зайку, только волосы были растрепаны и почти закрывали лицо.
— Тетка Марфа, — позвала малышка, — я тут!
— Улигра, детонька, иди сюда, — начала подманивать малютку тетка. Ей даже в голову не пришло спросить, как та оказалась одна в лесу.
— Сейчас подойду, — прорычала кроха и откинула волосенки с лица.
Глаза девочки были совершенно белые, изо рта показались растущие клыки, а на пальчиках начали удлиняться когти.
— Тетка Марфа, — раздалось с другой стороны, — я тоже к тебе иду.
Там была еще одна страшная Улигра. Марфа в ужасе вцепилась в мужа, а тот закрыл глаза руками и завизжал.
— И я иду!
— И я!
— И я!
К середине полянки подходило все больше маленьких чудовищ в образе зубастых, белоглазых девочек. Неожиданно все стихло и малютки исчезли. Марфа с мужем начали отходить к краю полянки. Нужно бежать в деревню из этого проклятого леса, но только в какой стороне спасение — негодяи не знали.
Как только они добрались до деревьев, прямо из земли выскочила белоглазая страшная Улигра с корзинкой в руках, и детским голоском сказала:
— Тетка Марфа, а у меня для тебя гостинчик есть. Лови!
Малютка запустила руку в корзинку, вынула толстую гадюку и швырнула ее в перепуганную бабу. Та завизжала и кинулась куда глаза глядят. Буршан бросился за ней, а вслед им летели змеи.
Неожиданно Марфа увидела впереди человека.
— Помогите! Спасите, люди добрые! — заорала женщина.
От прежней надменной и расчетливой бабищи не осталось и следа. Страх все изгнал, осталось только желание жить.
Человек обернулся и на Марфу взглянули черные глаза берегини. Сейчас волосы Горданы были без цветов, вымазанные грязью. И платье было разодранное, то самое, в котором ее Дар в болоте утопил.
— Молитесь доброй Юке и темному Тунгаю, чтобы я вас в своих лесах больше не встретила, жабьи морды, — прошипела страшная девушка. — А решите к Зайке приблизится, в червей превращу и болотным гадам скормлю. Вон отсюда!
Тут же от земли поднялся такой густой смрадный туман, что своей вытянутой руки было не видать. Только узкая дорожка-тоннель вела напрямую к Бережкам. По ней-то и припустили негодяи во всю прыть.
***
Оборотни небольшими группами оббе́гали весь лес. Искали Марфу и ее мужа, но тех будто ветром унесло. Полдень давно миновал, а ни единого следа так и не нашли. Стая во главе с вожаком собралась у края леса, на выходе к Бережкам.
— А как я в деревне объясню, что людей в чаще потерял? — удрученно спросил Клык. — Все решат, что я их убил.
— И съел, — подначил брата Клок, — давайте еще раз все оббежим…
— Спасите, помогите! Спасите, помогите! — раздалось совсем рядом, и на оборотней прямо из воздуха выбежала Марфа, а за ней и Буршан.
Даже не обратив внимания на толпу мужчин и подростков, пара промчалась мимо, спотыкаясь и падая. Женщина была совершенно седая, хотя утром уходила с темными волосами.
— Что с ними? — удивленно спросил Йогр отца.
— Не знаю. Но очень любопытно, — ответил Коин и скомандовал, — пошли за ними.
А жадные гости уже бежали по деревенской улице и продолжали голосить:
— Спасите, помогите!
Буршан добежал до своей телеги, быстро развернул ее, помог взобраться жене, подталкивая ту под упитанный зад и сам вскочил, схватив поводья.
— Но! Пошла, пошла!
Лошадка тронулась с места, и повозка быстро покатилась прочь из Бережков. Заболотные как раз дошли до двора Тура, где дожидалась хозяев телега и растерянно смотрели ей вслед.
— А чего это они? — спросила подошедших соседей девчушка двенадцати лет.
— Поди знай, — ответил Заболотный парнишка, — может, мухоморов в лесу нажрались, или их муравьи покусали.
Девчонка хихикнула и спросила:
— А тебя как звать? Что-то я тебя раньше не видела.
— Ярол, — ответил паренек, — я племянник Алгана.
— А я Э́лика, младшая сестра Демиры и старшая для Ласки. К нам ваш Клык ходит…
Подростки стояли рядом и разговаривали, а бабка Звана и Калан с женой Заглядой смотрели на них в задумчивости.
— Так, у нас Заболотные всех девчонок в свое селение уведут, — поглаживая бороду сказал Калан, — только Ласка дома и останется.
— Если этот парень хороший, то Элику можно раньше семнадцати лет замуж отдавать, — вклинилась во взрослый разговор Ласка, — тогда я пораньше за Луса пойду. Долго ждать не придется.
— Иди, гусей с поля загоняй, — засмеялся Калан и погладил младшую дочку по голове, — невеста.
Из дома старейшины выскочила Мира и бросилась на шею Алгану. Тот обнял девушку, погладил по растрепавшимся волосам и что-то зашептал на ухо.
***
Во дворе лесной избушки сидели Крон и Зайка. Девочка учила охотника плести венки из полевых цветов, которые они нарвали в округе. Оба радовались солнечному дню и не подозревали о волшебных событиях, что произошли в лесу.