После начала спецоперации на Украине часть россиян задумалась о своей национальной идентичности, пишет EurasiaNet. Ответ на этот вопрос они решили искать за рубежом, спешно покинув страну. Автор встретился с некоторыми из них в Грузии. Они признают: за рубежом им тоже оказались не рады.
Арпи Бекарян
Первое, что бросается в глаза, когда вы входите в квартиру, — это обувь. Кроссовок, ботинок и тапочек так много, что они занимают весь пол от входной двери до гостиной.
В начале марта эта четырехкомнатная квартира, расположенная в одном из домов в пригороде Тбилиси, стала пристанищем для 16 человек. Все они являются друзьями, бежавшими в Грузию из России после того, как та начала спецоперацию на Украине. С тех пор большинство из них нашли отдельное жилье, но квартира остается местом их встреч.
В гостиной на самом видном месте лежит доска для нард. В России эта игра не очень распространена, зато популярна на Кавказе, и жители квартиры переняли местный обычай.
Именно за игрой в нарды члены группы ведут разговоры, которые неизбежно сводятся к происходящему на Украине и их месте в этом. Всех присутствующих в доме объединяет проукраинская позиция. <...>
Но стоит в разговоре затронуть отношение каждого отдельного члена группы к конфликту, оказывается, что у всех разные мнения, и дискуссии становятся более личными и болезненными. На фоне нанесенной им травмы эти россияне пытаются понять, кем же они являются на самом деле.
"Сейчас люди задаются вопросом о собственной идентичности, но они не задавались им даже после 2014 года и аннексии Крыма", — сказал один из участников компании по имени Артур.
Будучи журналистом, Артур постоянно ездил на Украину, где у него много друзей и коллег. Он пытался поддерживать связь с некоторыми из них, но многие из них разорвали с ним все отношения. "Я писал им и спрашивал, как у них дела, а они отвечали: „Как могут быть дела? Твоя страна бомбит города моей страны?“".
По словам Артура, он всегда иначе определял свою идентичность. Его семья переехала в Россию из Армении в 1990-х годах, и, хотя он вырос в России, получил там образование и говорит по-русски лучше, чем по-армянски, он по-прежнему считает себя армянином.
"Когда мы говорим о национальности, мы понимаем под этим также и этническую принадлежность, но для украинцев это обычно гражданство, — сказал он. — В 2014 году во время Майдана [протесты в Киеве, которые в итоге привели к падению правительства] первым застрелили армянина Сергея Нигояна. Все [в Армении] говорили, что „застрелили армянина“. Но украинцы говорили: „Какой армянин? Он украинец, у него украинское гражданство“. Так что, если ты гражданин России, то ты русский, а значит, ты тоже часть этого".
Другая россиянка из этой компании, 31-летняя Надя, работала в Москве архитектором. Когда началась спецоперация, она была в отпуске за границей, и мама сказала ей, чтобы она не возвращалась. Она вернулась, но обнаружила, что все ее друзья собираются бежать из страны. И она сделала то же самое.
Вспоминая свой круг общения в Москве, она теперь понимает, что многие из тех, кого она знала, возможно, имели украинские корни, но разговор на эту тему никогда не заходил. "Признаться, раньше я никогда не задумывалась, русский ли передо мной, украинец или белорус, потому что мы все похожи". Но после начала спецоперации Надя пришла к мысли о том, что это разделение на самом деле важно, поскольку одним из элементов конфликта является попытка России отрицать украинскую идентичность. "Теперь речь идет о солидарности с украинцами, которые борются за свою свободу", — сказала она.
В первые дни после бегства из России компания почти не выходила из квартиры, разве что для участия в проукраинских протестах, которые в то время часто проходили в Тбилиси. Эти демонстрации давно закончились, и теперь улицы Тбилиси являют собой молчаливый протест в виде повсеместных граффити с проклятиями в адрес России, Путина и русских.
Но Надя говорит, что не принимает это на свой счет и понимает обиду грузин на свою страну. Она рассматривает уличное искусство как попытку "вызвать реакцию, диалог, а не агрессию. Граффити — это форма искусства, и в этом цель искусства".
Тут к разговору подключился еще один член компании, Дима, который сказал, что "в повседневной жизни мы не чувствуем никакой враждебности. Очень немногие грузины ненавидят русских".
И все же, по словам Димы, первые дни его пребывания в Тбилиси были сложными. "Я понял, что нахожусь там, где люди злятся на меня, — сказал он, переходя к обсуждению отколовшихся от Грузии территорий, поддерживаемых Россией. "Я знал, что у них есть на это причины, что это [спецоперация в Украине] — соль на раны, но мне все равно непонятно: когда случилась Абхазия, я еще не родился, а когда случилась Южная Осетия, мне было всего 16 лет".
У Димы, 30-летнего видеопродюсера из Санкт-Петербурга, грузинские корни: его дед — грузин. Дима начал изучать родословную во время поездки в Грузию в 2016 году. В Грузии он испытал то, что чувствовал внутри себя, но что было редкостью в России: "То чувство, когда хочется, чтобы вокруг тебя всегда было много людей [...] гостеприимство". Но несмотря на то, что он начинает чувствовать себя больше грузином, это чувство не взаимно. Он не говорит по-грузински, и, кроме деда, его мало что связывает с этой страной.
"Грузины не считают меня грузином", — сказал он со смехом.
Между тем его бабушка, живущая в Днепропетровске, никогда не задумывалась ранее об этнической принадлежности. Но и эта ситуация сейчас меняется. "До спецоперации мы никогда не говорили о ее идентичности, я не знал, чувствует ли она себя украинкой или русской. Но теперь, по словам моей мамы, когда бы она ни заговорила с ней на эту тему, бабушка отвечает: „Я украинка“".
Тем временем Артур планомерно укрепляет свои связи с Арменией. Его семья покинула Армению в трудные времена: они только что пережили первую войну с Азербайджаном и испытывали сильную нужду. Его родители хотели, чтобы их дети никогда больше не видели войны. Но несмотря на все усилия, которые прилагала семья, чтобы увезти его из Армении, в 2018 году Артур переехал в Ереван, поскольку Россия становилась все более авторитарной, а Армения, напротив, была полна надежд после "бархатной революции". "Мои родители не понимали меня, они думали, что я не в своем уме. Но в России я сходил с ума", — сказал он. Тем не менее через два года он вернулся в Москву из-за новой работы.
Но когда началась спецоперация на Украине, он вернулся в Ереван и с тех пор постоянно перемещается между Грузией и Арменией. Он даже получил армянское гражданство. Это случилось 14 сентября — на следующий день после того, как Азербайджан нанес мощный удар по Армении. "Теперь я нигде не чувствую себя в безопасности", — говорит он.
Его семья в России столкнулась с новой угрозой: его братья и зятья достигли призывного возраста. "У них просто нет сил, ресурсов и возможностей уехать", — сказал он. Один из зятьев получил российское гражданство спустя несколько дней после объявления мобилизации.
Сейчас Артур обживается в тихой деревне в Лорийской области Армении, неподалеку от грузинской границы, но он по-прежнему приезжает в Тбилиси, чтобы навестить своих друзей. "Там я ближе к горам, и я чувствую себя намного лучше".
Он благодарен за то, что оказался в менее удручающем положение, нежели многие его российские друзья. И хотя он провел в России почти всю свою жизнь, он никогда не считал ее своим домом. "Я верил в лучшее, но ничего не вышло, — сказал он. — Я понял это и давно распрощался с ней".