Святослава Альбертовна позвонила утром, когда я была в пижаме и в тапках с мордочками Микки-Мауса. Не очень это приятно, когда возникает голография юриста компании, а ты в таком виде. Я поставила фоном свое служебное голо. Сойдёт. У меня сегодня выходной, вынужденный.
— Ну что ж, Мариночка, дело в общем, ясное, много времени не займёт. Согласно типовому договору, клиент информируется о рисках…
— Кхм, — сказала я. Этот момент настал, и желудок стал потихоньку закручиваться вместе с утренним кофе. Отвратительное чувство.
— Что такое?
— Это не типовой договор был. Мы внесли изменения.
Святослава на меня посмотрела (то есть, на голо) и скривилась:
— Щит-то?
— Мы внесли изменения в договор по требованию клиента. Не выходя за рамки, установленные компанией, — эти слова я последние сутки твердила, как молитву. Наизусть выучила.
— Мариночка, будет лучше, если вы расскажете всё с самого начала, — сказала юрист.
Ага, значит, она не удосужилась материалы прочесть. Ей, между прочим, платят побольше моего. И связь корпоративная безлимит. Голоизображения, сети, мессенджеры, межгород, международная и вообще. Почему нельзя было меня спросить раньше? Я вздохнула и начала:
— Клиентка пришла ко мне и заказала собаку на основе чихуа-хуа. Высота в холке не более пятидесяти сантиметров, большие голубые глаза, без запаха, розовая шерсть, фиолетовые уши. На последнем пункте она настаивала. Ещё думала о крыльях, но передумала. И чтобы голос был приятный. Да, и чтобы могла размножаться. Она хотела стать заводчицей.
Святослава не удержалась и фыркнула. Я уже давно перестала смеяться на работе. Клиенты наши такое заворачивают, что диву даешься. Как некоторые вообще школу заканчивают? Приходили и просили сделать летающую лошадь, чтоб она по-настоящему летала, русалок, драконов. Да, мы занимаемся генетическим дизайном, делаем домашних питомцев разного вида. Но ТАКОЕ мы не можем. Это вам, господа, к виртуальщикам надо. И наши животные не размножаются. Никогда. Им нечем, это один из пунктов договора. Кому не нравится, почитайте федеральный закон.
— Мы с ней долго говорили, я объясняла, что можно, что нельзя, что может не получиться, какие риски. Она упёрлась с этими фиолетовыми ушами. Красить никак не хотела. И я внесла это в договор, а то она собиралась уходить.
— Мариночка, вы с кем-нибудь советовались?
— Не с кем было советоваться. Начальник лаборатории ушел в семь вечера, а мы с ней до полдевятого сидели. Я ему на следующий день сказала, он только рукой махнул, мол, делай, давай.
— А почему эта тварь покусала клиентку?
— Не знаю. Вообще-то, все собаки кусаются. Может, хозяйка и довела, она дура та ещё. В тестах агрессия была в норме. Вообще, всё было в пределах нормы. Мне Сан Саныч не подписал бы.
Святослава тыкала пальцем в телефон, увеличивая страницы, и бурчала что-то про Сан Саныча, начальника моей лаборатории. И ещё, кажется, про что-то кому-то оторвать.
— Хорошо, я изучу дело ещё раз. На время разбирательства вы в отпуске.
Я вздохнула. Отпуск неоплачиваемый. И кофе остыл.
Следующие пару часов я провела с ноутом. Ничего хорошего не узнала. Моя клиентка, Роза Ивановна Абдурахманова, была женой бизнесмена, взяла фамилию мужа, детей нет, ведёт как бы роскошную жизнь. Во всех мессенджерах демонстрировала перевязанную руку и разливала сопли, как бешеная химера её покусала. Это ладно, в другом месте я выяснила, что у неё уже были четыре судебных иска по разным поводам, и два она выиграла. Вот это плохо. Моя компания, конечно, отобьется, только за чей счет? Не кинут ли в жертву, например, меня?
Позвонила Сан Санычу, он был на совещании. Машке, она второй генетик-дизайнер — та прислала сообщение, что с клиентом. Не беспокоить. Ну ладно, тогда я маму набрала.
— Как дела, цыпленок? — жизнерадостно спросила она.
— На работе проблемы, а так ничего.
— Отлично, бросай работу, я приглашу Юрия на, — она полистала ежедневник, — ну, давай на пятницу вечером. Он свободен, про тебя спрашивал.
— Мам, не надо никакого Юрия.
— Ну как это не надо? Начнешь с ним, а там посмотрим. Что ты себе в голову вбила эту работу? Глупости. Цыпленок, это знак свыше, надо всё менять. Значит, Юрий, а ещё есть один кандидат, я себе присматривала, но могу познакомить.
—Мам! — крикнула я, — ничего не надо, забудь! У меня всё хорошо!
Пришлось отключиться. Мама считает, что женщине не надо работать. Главное — выйти замуж, грамотно развестись, опять выйти и так далее. С отцом у неё грамотно не получилось, он хорошо брачный контракт составил. До сих пор подозреваю, что я — ошибка маминой молодости. Больше у неё детей нет.
Позвонила отцу. Он слушал внимательно и хмурился. Сердце у меня упало.
— Пап, что-то не так?
— Да ничего пока. Опять защитники животных гонят волну. Законопроект внесли, хотят запретить вообще подобные конторы, — он почесал бровь, — знаешь, я подумаю. Наверное, адвокат тебе не помешает.
— У нас есть юрист.
— Ваш юрист на компанию работает, а не на тебя. Кинь мне копию трудового договора, ваши бумаги типовые, вообще все, что считаешь нужным.
— Конечно, пап, — я помялась, — а это дорого?
— Я оплачу. Дочь мне дороже.
Одна хорошая новость за этот день. Потом я полазила по сайтам трудоустройства и снова приуныла. Не очень много приличных мест. Вон в Брянск зовут улучшать яйценоскость кур и надои молока. Может, придется из Москвы уехать? Что-то не верилось в благополучный исход.
Папин юрист — это было нечто. Иван Степанович Коровкин. Лет под девяносто, а может, больше. Лысина сверкает, брови седые, густые, аж завиваются, лицо в коричневых пятнах. Зубы, костюм и туфли безупречные. Телефон последней модели. Легкий запах туалетной воды. И впечатление, что сейчас рассыплется. Но оказался крепким, пожал мне руку, откинулся в кожаном кресле и попросил всё рассказать. Я рассказала.
— Марина Петровна, дело выеденного яйца не стоит. Насколько я понял, вашей вины нет. А вот договоры в компании составлены из рук вон плохо. Некоторые вещи можно толковать по-разному. Конечно, Абдурахманова этим воспользуется. Её адвокат, если быть точным. Я его знаю, переговорю. Кроме денег, ей ничего не надо. Но вам придется быть готовой уйти с работы. Теперь об оплате.
— Папа сказал, — начала я.
— Конечно. То, что папа сказал, папа сделает. А я познакомлю вас с одним молодым человеком. Возможно, у вас найдутся общие интересы.
— Я… Вы что, с моей мамой знакомы? Это она, да? Они с папой сговорились?
— Не имею чести знать всю вашу семью. Просто я решаю вашу проблему, а у меня тоже есть некоторые проблемы, и почему бы попутно не решить их? С вашей стороны никаких обязательств. Встретились, поговорили, разбежались. Согласны?
— Ну ладно, только если всё хорошо получится, — сказала я.
На следующий день меня вызвали аж к целому директору нашего ветеринарного комплекса. Я его видела до этого один раз, когда меня на работу принимали. Я набралась наглости и передвинула встречу на час. Иначе Иван Степанович не мог.
Итак, в кабинете собрались директор, начальник лаборатории Сан Саныч, юристы и я.
— К сожалению, компания понесла убытки. Нам пришлось пойти на мировую с заказчицей. Сумма составила, — Святослава демонстративно пошуршала бумагами, — составила четыреста восемьдесят тысяч. Рублей. Что вы на это скажете, Мариночка?
Я скрипнула зубами. Мариночка! Милота какая! Больше никаких звуков я не издавала. В дело вступил Иван Степанович.
— То, что вы заплатили эту сумму, говорит лишь о том, что у вашей фирмы много денег. И расходуются они нерационально. Достаточно было составить хороший договор, и подобные проблемы не возникали бы вовсе. Желание повесить на генетика свои убытки понятно, но невыполнимо. Кто составлял эти договоры? Не госпожа Будницкая, правда? — он кивнул в сторону Святославы. — Если не ошибаюсь, это делал кто-то из родственников господина Афанасьева, — адвокат кивнул в сторону директора. — Зря, зря. Племянник ваш, мягко говоря, на юридическом поприще не блещет.
Директор начал багроветь. Иван Степанович и Святослава кинулись в битву. Они швыряли друг в друга статьи кодекса и примечания, поправки и противоречия в законах. Я вообще ничего не понимала, хотя, вроде, по-русски разговаривали. Мы с директором переводили взгляды туда-сюда, как в теннисе. Сан Саныч изучал свои ботинки.
— Так что никаких претензий к моей клиентке быть не может, — заключил Иван Степанович.
— Ладно, но в компании она после этого не останется, — сказала встрёпанная Святослава.
— По собственному желанию, — заявил Иван Степанович.
— И можно без отработки, — добавил директор.
— Ничего подобного. По Трудовому кодексу, как полагается. И со всеми выплатами, я лично прослежу. Ну, только если больничный, — сказал Иван Степанович.
— Отлично, все свободны, — буркнул директор.
— Идите к себе, Марина, пишите заявление. Вот бланк. Тут же к секретарю. В восемь вечера жду вас в кафе «Жантиль», это в центре, рядом с Кузнецким мостом. Мне пора, — Иван Степанович сунул мне в руку бумажку и пошел к выходу.
Я поплелась к себе в лабораторию, разглядывая то, что он мне дал. Визитка врача. Машка работала за компом. Увидела меня и подскочила:
— Ну, ты как?
— Да ничего вроде. Уволилась, но деньги не навесили.
— Вот это да! Мы за тебя переживали.
— Никаких изменений в договоре, Маш. Сожрут.
— Правильно. А проценты тогда как? На голом окладе сидеть? Клиенты капризные, конкуренция большая. Как жить? — пригорюнилась Машка.
Я написала заявление, пошла к Санычу.
— Вот. Вам подписывать надо?
— Мне нет. Директору сразу. Жаль, Марина Петровна. Я тут ничего не сделаю. Клиентов к тебе посылать не будем эти две недели. Отдыхай, приводи всё в порядок.
— Хорошо, только я чего-то плохо себя чувствую.
Саныч посмотрел на меня внимательно и сказал:
— Ну, может, лучше дома отлежаться. Если болеешь, зачем работать? Будешь искать работу, давай мои координаты. Отзыв нормальный будет. Кадры сама знаешь, что скажут.
Я сглотнула комок и сказала спасибо.
Сказки на Литресе Возможно, куриные. Возможно, яйца (пересказки)