Каждую минуту со дня гибели Олеха Аскалон представлял себе тот момент, когда он встретится с Виринеей. Он каждую ночь высказывал ей в лицо все, что накопилось у него на душе, а она лишь жалко оправдывалась и молила о пощаде. Но на деле все оказалось (как это чаще всего и бывает) совсем не так, как в мечтах. Во-первых, после бурного разговора с отцом у него пропало ощущение полной победы, которое и так не было сильным из-за способа, которым эта победа была достигнута и ссоры с Ивой. А во-вторых, лишь увидев Виринею, он сразу понял, что ни оправдываться, ни раскаиваться она не собирается.
Вероятно, она увидела его в окно, потому что, когда он вошел, она сидела на диване напротив двери и с вызовом смотрела на него. Начала разговор тоже она.
- А, племянничек! – Воскликнула Виринея театрально, и Аскалон догадался, что начинается очередной спектакль. Даже в тюрьме она не изменила себе!
- Виринея, - грубо прервал он ее, стараясь не дать ей захватить инициативу - в этом спектакле первая партия должна была принадлежать ему. – Виринея, ты не в том положении, чтобы показывать свой характер.
- Ах, ах, - захлопала глазами Виринея. – И в каком же я положении? Ах да, я же пленница. Я в страшной тюрьме, из которой нет выхода.
- Хватит ломать комедию. Здесь твои таланты никто не оценит, - Аскалон уже жалел, что пришел, однако, уходить, не высказав все, не собирался. – Все кончено. Ты проиграла.
- Я проиграла? – Виринея живо вскочила, в одночасье сбросив маску убитой горем узницы. – Я не ослышалась, ты всерьез считаешь себя победителем? Мне казалось, ты умнее.
- Да? И кто же из нас сейчас находится в тюрьме?
Она приблизилась к нему вплотную и заглянула в глаза:
- Все зависит от того, что считать победой. Ты судишь по внешним признакам, а этого делать нельзя. Ты смотри глубже, прикинь, что ты приобрел и что потерял – и увидим, каков ты победитель. Какой ты был до встречи со мной? Честный, благородный, мечтал, наверное, стать самым справедливым Правителем из всех? А кем стал? Мелким шантажистом, готовым ради мести перешагнуть через все свои принципы.
- Это неправда! – вспыхнул Аскалон.
- Неправда? А как называется то, что ты сделал?
- Да, я воспользовался грязным методом, но не ради мести, хотя смерть Олеха я тебе никогда не прощу. Я должен был обезвредить тебя ради спасения Города.
- Меня? Ради спасения Города? – тут Виринея удивилась по-настоящему.
- Виринея, хватит! – Аскалон начал выходить из себя. – На роль невинной овечки ты не подходишь. Из-за тебя погибло много людей. Ты чуть не стала причиной конца света для всего нашего острова.
Она вдруг сделалась серьезной:
- Конца света? Нам грозит катастрофа?
- Уже нет, к счастью, так как ты не сможешь больше творить зло.
- Ты сам это выдумал? – Усмехнулась Виринея, но в голосе ее слышалось неподдельное беспокойство.
- Если бы! Ты знаешь про пророчество?
- Про то, что вода не должна касаться ступеней Большого Храма? Я давно не была в Городе. Что, вода сильно поднялась?
- Так сильно, что еще немного – и пророчество сбудется.
- А причем тут я?
- Старейшие уверены, что такое могло случиться только в том случае, если один из двух Правителей стал творить зло. Ты хоть и сбежала, но фактически все еще являешься соправителем моего отца.
- Аскалон, - она впервые назвала его по имени, – и ты поверил, что во всем виновата я?
- Это легко проверить: теперь Море отступит – и станет ясно, что это была ты.
- А если… не отступит?
- Виринея, перестань! Тебе уже ничего не поможет.
- То есть, если Море не отступит, значит, ты ошибся со своими выводами – и зло не я?
- Я не ошибся.
- А если я смогу тебя разубедить?
Аскалон поднялся:
- По-моему, достаточно поговорили. Прощай.
- Дай мне две минуты!
- Ого! Ты меня просишь. Тюрьма явно действует на тебя благотворно. Еще немного, ты и слово «пожалуйста» выучишь.
- Пожалуйста, Аскалон.
Он удивленно посмотрел на нее. Она не шутила. В глазах ее был страх и что-то еще, чего не мог определить Наследник.
Воспользовавшись паузой, Виринея быстро сказала:
- Тебе ведь отец рассказывал о нас?
- Да, я все про тебя знаю. И про то, как ты получила свою половинку монеты, и как сбежала. И во что превратилась.
- А про то, как умер мой брат Добран?
- И это знаю. По официальной версии он умер от сердечного приступа, а на самом деле – покончил с собой.
- На самом деле его убили.
- Убили? Что ты мелешь? Кто?
Виринея сверкнула глазами:
- Ангелар.
- Что? Отец? И ты думаешь, я позволю тебе лить грязь на моего отца? – Такой бессовестной лжи Аскалон не ожидал даже от нее. – Я ухожу.
- Я прошу лишь выслушать.
- Нет.
- Аскалон, ведь ты все равно не успокоишься, пока не узнаешь, что я хотела сказать. Любопытство возьмет верх, и ты придешь. Выслушай сейчас, тем более что с этой минуты моя жизнь будет висеть на волоске, так как только я владею этой тайной. И другого раза может не быть. Просто выслушай, а выводы будешь делать сам.
Аскалон сделал круг по комнате и сел на стул:
- Учти, я не верю ни единому твоему слову.
Он заглянул ей в лицо, пытаясь найти там насмешку, но Виринея была абсолютно серьезна. Она села напротив.
- Начало этой истории ты наверняка знаешь. Два брата, Добран и Ангелар, стали Правителями Города, получили каждый по оберегу – половине монеты, и до определенного момента все шло прекрасно. А я тогда была совсем маленькой, меня не интересовали ни политика, ни власть. Моей любимой игрой были прятки. Дворец был огромен, в нем было невероятное количество всяких укромных местечек, куда могла спрятаться маленькая девочка, и каждый день я находила все новые. Мне доставляло огромное удовольствие наблюдать оттуда за суматохой, которая поднималась всякий раз, когда меня не могли найти. В тот день я спряталась в одной из ванных комнат. Там был чудесный такой шкафчик, в котором хранились разные необходимые для мытья предметы. Я была достаточно мала, чтобы уместиться в нем, устроившись довольно удобно; но вскоре мне пришлось горько пожалеть об этой проказе. В ванную пришел брат Добран. Когда я сообразила, насколько неприлично мое поведение, было уже слишком поздно: вылезти – значило поставить в неловкое положение и его и себя. Я затихла, боясь шевельнуться, а ничего не подозревающий Добран разделся и погрузился в ванну. Время тянулось очень долго. Я не смела и представить, что будет, если меня обнаружат, и мечтала лишь о том, чтобы поскорее выпутаться из этой ужасной истории. Но вдруг скрипнула дверь, и сквозь щель я увидела, как вошел второй мой брат – Ангелар. Он приблизился к ванне, что-то говоря Добрану. Что он говорил, я не помню, мне это было не интересно. Но я прекрасно все видела: на счастье (или на беду?), щель, в которую я смотрела, позволяла мне наблюдать за всем, что происходило в ванной. Могла ли я предположить, что окажусь единственным свидетелем ужасного злодеяния! Непринужденно что-то говоря, Ангелар приблизился к брату и вдруг выхватил из кармана платок и прижал ему к лицу. Я думаю, платок был пропитан чем-то. Добран дернулся, но быстро затих. Ангелар взял нож, перерезал вены на запястьях брата и, опустив его руки в воду, долго ждал.
Первая часть здесь.
Целиком можно прочитать здесь.