Глава 8.
Ответственность.
Старая Хельга полностью поправилась через три дня. После к Льюису через Сольвейна и Рейвена обратились еще четверо Воронов: с вывихом, мигренью, потянутой спиной и сильным ушибом. Он вылечил всех, и это ему далось намного проще, чем в первый раз. Льюису даже начинало нравиться: он снова чувствовал себя хорошим человеком, а от искренних благодарностей его настроение повышалось. Страх в глазах подданных таял, и это стало для него лучшей наградой.
Записи Элдрика о магии были подробными и интересными. Из них Льюис почерпнул намного больше, чем из объяснений Рейвена. Помимо исцеления, в ящиках стола обнаружились тексты о других заклинаниях, которые Элдрик создал, экспериментируя с магией Великого Ворона. Почти все они были довольно специфическими, и применения им Льюис не находил, но из любопытства, опробовал некоторые из них. У него получилось. Он стал чувствовать себя намного увереннее, но не мог не думать о том, что его предшественник, умный и неординарный человек, все равно был убит. Его не спасли ни могущество Великого Ворона, ни разум, ни изобретательность. Прекрасный Принц одним ударом меча обратил все созданное Элдриком в прах. Это было жестоко и несправедливо.
Что ж, значит, Льюис восстановит все, что сможет.
Он принялся наводить порядок в убежище: убедился, что Вороны живут в комфортных условиях, начал разговаривать с ними и просил докладывать о любых проблемах, а также просьбах и предложениях. Напомнил, что они могут пользоваться библиотекой и выходить во двор, не обращая на него внимания и не боясь рассердить. Шарлотта, услышав это, восхищенно взвизгнула и захлопала в ладоши. Десять минут она расхваливала его за доброту, благородство и, почему-то, форму носа, а потом радостно призналась, что вообще не читает книг, ведь они скучные. Вот платья и шляпки – иное дело. Льюис едва от нее сбежал.
Его действия принесли плоды: больше Вороны не шарахались от него и не прятались по углам. Однажды он даже разговорился с пожилым астрономом, который сокрушенно поведал, что единственное, что ему нужно для счастья – это вновь изучать звездное небо. Но телескоп остался лежать дома, и идти за ним старик боялся: соседи, увидев его черноволосым, чуть не побили, чудом удалось их разжалобить и уговорить отпустить его. А ведь когда-то он был уважаемым человеком: преподавал астрономию в университете и был неплохим лектором. Услышав это, Льюис хотел лично отправиться за телескопом, но возникла непредвиденная проблема. Он собирался пойти пешком, надев берет, чтобы больше не устраивать панику в городе, но Рейвен столь агрессивно настаивал на своем сопровождении, что пришлось перепоручить это Сольвейну. Идти вместе было глупостью: от Рейвена за милю разило угрозой, без него Льюис мог быть незаметным, с ним – нет. Но эти логичные аргументы Рейвен обозвал глупостью.
– Узнают в нас Воронов – близко не подойдут, пройдешь по городу спокойно. А подойдут, я их на клочки порву. Без меня ты уязвим.
– Ничего со мной не случится. Послушай, ты ведь не можешь постоянно меня охранять.
– Еще как могу. И буду. Ты опять забыл насколько важен, повелитель? Без тебя здесь все развалится, а мы только начали нормально жить!
– Я – не ребенок, все со мной будет в порядке! Если что-то случится, то я просто улечу.
– Так почему не полететь сразу? И быстрее, и безопаснее выйдет!
Все попытки объяснить, что Льюис не хочет пугать людей, словно разбивались о стену. Рейвен не понимал и не хотел понимать этого, зато начал злиться. Он быстро расхаживал по комнате, размахивал руками и сверлил Льюиса гневным взглядом. Они долго спорили, но в итоге Рейвен его продавил, и за телескопом отправился Сольвейн: в сопровождении Рейвена оскорбленный Льюис не пожелал идти вовсе.
Обида, впрочем, быстро забылась: счастливый астроном, получив свой телескоп, с радостью согласился прочитать для Льюиса весь университетский курс лекций по астрономии. Сольвейн присоединился, а вместе с ним пришел еще десяток Воронов. Теперь два раза в неделю, ночью, они сидели на крыше и слушали рассказы о звездах и планетах.
А на Льюиса обрушился поток просьб.
Швея просила достать побольше ткани и ниток, музыканты умоляли раздобыть струны и новый барабан, а пятеро женщин пришли с предложением украсить деревья во дворе лентами, колокольчиками и искусственными цветами.
– Уж больно мрачно, смотришь, и тоска сжимает сердце, – сетовала одна из них, – но ведь можно же исправить и навести уют!
– И лестниц не надо, сами взлетим, – поддержала другая, – крылья-то есть? Пусть пользу приносят!
– Вам нравится летать? – спросил их Льюис.
Женщины переглянулись.
– Я высоты боюсь.
– А я – что крылья пропадут, упаду и разобьюсь.
– А мне нравится. Только штаны под юбку надевать приходится.
– Зачем?
– Так видно же все снизу.
Льюис покраснел и закашлялся. Женщины захихикали.
– Ладно, я выдам вам денег на украшение двора.
Как ни странно, они у него были.
В процессе осмотра убежища Рейвен показал ему самую настоящую сокровищницу: с горами золота, драгоценных камней и дорогих украшений. Льюис был изумлен. В черных замках, если верить сказкам, всегда было полно сокровищ, но откуда они здесь взялись? Может, кто-то из прежних Великих Воронов был богат? Он спросил у Рейвена, но тот равнодушно пожал плечами:
− Это золото всегда здесь было. Теперь это твоя казна. Трать, как хочешь.
Льюис так и сделал. Однако в убежище так же обнаружилась куча кладовых с самыми разными вещами, теми же отрезами ткани и нитками. Узнал об этом Льюис после того, как купил все необходимое швее и понял, что нужно устроить ревизию. Попытался поручить Сольвейну, но тот внезапно взбунтовался:
– Замок огромный, я этим вечность заниматься буду! Почему только я тружусь, а остальные Вороны прохлаждаются? Прикажи всем участвовать!
Льюис признал его правоту и впервые обратился к подданным с речью, которую сам же и написал. Он говорил о необходимости разбора завалов и поддержания жилья в порядке, и большинство женщин горячо поддержали его. После этого ревизия неожиданно превратилась в генеральную уборку, в которой участвовали все Вороны, включая двух забредших в замок новичков. Льюис попытался отправить их отдыхать, но семейная пара средних лет отказалась, с любопытством оглядывая кипящую вокруг суматоху.
– Мы-то думали, жизнь кончена, а тут все, как у людей, – простодушно заметила женщина, – осенняя уборка! Смотри, Том, даже Вороны в грязи не живут, а тебе все было лень сарай разобрать!
– Правильно не разбирал, кому он теперь нужен? – возразил мужчина. – Но от общей работы я не отлыниваю, нахлебников никто не любит. Пошли поможем, Сара. Авось пригодимся.
Льюис направил их туда, где требовались свободные руки, и вернулся к работе сам.
Рейвена он мстительно послал отмывать целый этаж, желая послушать, как гордый Ворон начнет оскорблено отпираться, доказывая, что воины не марают рук половыми тряпками. Но Рейвен спокойно подхватил ведро и отправился наполнять, а поздним вечером сообщил Льюису, что работа окончена. Этаж был вымыт тщательно, придраться было не к чему.
– Ты делал это раньше? – подозрительно уточнил Льюис.
– А что тут делать? Работа простая и понятная. Следующий этаж мыть?
– Мой.
К утру Льюис получил еще один отмытый до блеска этаж и слегка позевывающего Рейвена.
– Ночью-то зачем работал? Ты не раб на галерах, у всех было время отдыха!
– Я не хотел спать. Третий этаж мыть?
– Давай.
Но и это поручение было выполнено в рекордные сроки. Другие Вороны пытались угнаться за ним, но тщетно. Энергии в Рейвене было на десятерых, и Льюис следил за ним со смесью изумления, восхищения и легкой досады.
Зато ревизия-уборка быстро закончилась. Сольвейн принес ему списки обнаруженных в убежище вещей, и Льюис сохранил их на будущее. Уборка дала еще один неожиданный эффект: Вороны оживились и стали постоянно что-то организовывать сами. Швея принимала заказы на одежду, а однажды сшила тряпичный мяч для игры. Теперь во дворе не только тренировались воины, но и играли все желающие. Часто слышалась музыка: купленные в городе инструменты осчастливили музыкантов, и те спешили поделиться радостью. Мрачные деревья «расцвели» цветными лентами. Шарлотта стала не только объяснять, как выходить в город, не привлекая внимания, но и вызвалась сопровождать тех, кто боялся. Льюис им немного сочувствовал, но, с другой стороны, свобода стоила некоторых жертв.
Отношение к нему потеплело. Вороны теперь всегда радостно приветствовали своего господина и говорили о его доброте и внимательности, а не убийстве Прекрасного Принца. Его репутация исправилась.
Льюис был ужасно доволен своими достижениями и поделился ими с госпожой Солоной во время очередного визита.
– Ты молодец, милый, – улыбнулась она, – я горжусь тобой. Хорошо, когда люди могут жить как люди.
– Я тоже молодец, – вмешался Сольвейн, – ты бы видела сколько ящиков со всякой всячиной я перебрал!
Госпожа Солона рассмеялась и поцеловала его в макушку. Обняла крепко-крепко.
– Ты мое золотко! Тобой я тоже горжусь. Продолжай трудиться и поддерживай Льюиса во всем.
Сольвейн просиял. Льюис спрятал улыбку в чашке горячего шоколада. Госпожа Солона отстранилась и села за стол.
– Мальчики, я бы хотела с вами поговорить. Но сначала спрошу, хотя вопрос вам не понравится. Вы нападаете на людей, как прочие Вороны?
Повисла неловкая тишина. Сольвейн молчал. Льюис делал вид, что пьет шоколад. Госпожа Солона ждала ответа.
– Да, – наконец признался Льюис, поднимая на нее глаза, – но у нас нет выбора.
– Я понимаю. Но считаю, что можно без этого обойтись, хотя бы вам двоим. Приходите ко мне, я буду кормить вас.
– Нет, – одновременно произнесли Сольвейн и Льюис.
– Почему?
– Мам, я не хочу, чтобы ты снова лежала без сил!
– Я не буду сидеть у вас на шее, – твердо ответил Льюис, – и нападать на вас – тоже.
Госпожа Солона глубоко вздохнула. Кажется, она набиралась решимости вести тяжелый разговор.
– Ты использовал слово «напасть», Льюис, но если вы будете брать жизненную силу у меня, то это не будет нападением. Я же знаю, что вы меня не убьете и не сделаете больно. В столкновении с Вороном страшно не только оно само, но и неизвестность финала. На работницу моей лавки вчера вечером напал Ворон. Она так перепугалась, бедняжка! Боялась, что живой не уйдет. Все утро плакала у меня на плече и гадала, как бы ей уехать из города. Но в прошлую попытку она вернулась, позабыв об истинной причине отъезда.
– С ней все будет в порядке, – Сольвейн мучительно покраснел, – один Ворон много не заберет.
– А два?
– Тоже.
– Тогда я хочу, чтобы вы оба брали у меня то, что отнимаете у других, – госпожа Солона переводила взгляд с одного на другого, – не ради вас, а ради горожан. Атаки Воронов участились, и люди в ужасе. Раньше такое случалось реже, но находили в основном мертвецов.
– Потому что Вороны охотились группами, – медленно произнес Льюис, – пытаясь не попасться Рыцарям и скорее вернуться в убежище. А сейчас, с магией, справляются по одному. Хотя старикам бойцы еще помогают?
– Да. И для тебя Рейвен охотится, не отпуская одного.
Льюис смешался. Он привык к такому положению вещей и, не задумываясь, «ел» тех, кого ловил Рейвен. Выходит, с ним нянчились, как с беспомощным стариком? Или это были те самые привилегии «только для Великого Ворона»? Проклятье, он уже сидел на чужой шее и совершенно этого не заметил!
Госпожа Солона продолжила уговоры:
– Людям страшно. Мы отвыкли от Времени Воронов. Принц Ричард, каким бы жестоким человеком он ни был, долго защищал нас от него. Жить в постоянном страхе невыносимо. Если вы будете брать мою жизненную силу, то множество ваших будущих жертв не столкнутся с ужасным потрясением. Отдавать добровольно всегда легче, чем быть ограбленным и до смерти напуганным.
Сольвейн закусил губу.
– Пусть Льюис решает. Я подчинюсь его приказу.
– Ты пытаешься свалить все на меня! – возмутился тот.
– Ты – главный! На тебе и так ответственность за все, что делают Вороны!
Льюис метнул на него гневный взгляд, но Сольвейн упрямо скрестил руки на груди и отвернулся. Госпожа Солона вздохнула.
– Какие вы оба еще мальчишки. Но ничего не поделаешь, пришло время взрослеть. Сольвейн, то, что ты бежишь от трудных решений, обернется чужими страхом и болью. Ты уже выбрал себя и показал, что они для тебя ничего не значат.
– Для меня много значишь ты! Я лучше чужим людям буду делать больно, чем тебе! Как будто мало из тебя уже высосал! Я же все время боялся, что убью тебя, каждый раз, как питался!
– Но теперь ты знаешь, что этого не случится. – она взяла его за руку, погладила и перевела взгляд на Льюиса. – Милый мой мальчик, ты – Великий Ворон. В твоих руках власть над городом и всеми нами. Теперь тебе решать, как мы будем жить. Ты должен понимать, что добровольность лучше насилия.
– Но это же не исправит всего, – глухо ответил Льюис, – Воронов много, питаться надо раз в неделю каждому. То, что вы заплатите собой за незнакомых людей, всему городу не поможет.
Или поможет?
Плата. Добровольность.
Льюис вскочил на ноги.
Да вот же оно, решение!
– В городе живет около десяти тысяч человек, верно?
– Да.
– Среди них найдутся те, кому нужны деньги! Они всегда нужны! Если бы мне тогда предложили подобный обмен, я бы согласился! Воронов всего около пятидесяти, и у нас есть сокровищница! Мы будем покупать жизненную силу, а не отнимать ее!
Лицо госпожи Солоны посветлело:
– Я знала, что ты что-нибудь придумаешь! И тогда Вороны перестанут нападать на горожан?
– Именно!
Сольвейн изумленно уставился на него.
– Думаешь, сработает?
– Уверен! – Льюис едва не приплясывал от восторга. – Надо рассказать Рейвену и объявить, что охоты на людей больше не будет!
***
Рейвен его идею высмеял, причем, в буквальном смысле этого слова. Он так хохотал, что аж слезы выступили на глазах.
– Платить людям за еду? Да еще брать только у тех, кто согласится? Ай да повелитель, ай да фантазия!
– Прекрати. Что смешного?
– Все! Я такой чуши в жизни не слышал!
– Ты над Великим Вороном смеешься, – огрызнулся Льюис.
– Можешь меня наказать, – Рейвен махнул рукой и ухмыльнулся, – от этого твоя чушь разумней не станет. Ни один человек не согласится на подобное.
– Ты не пробовал, а уже против.
Рейвен бросил на него насмешливый взгляд.
– Так давай попробуем. Тебе завтра питаться. Уговори хоть кого-нибудь, а я на это посмотрю.
Льюис сжал зубы. Устраивать представление для Рейвена он точно не собирался. Он не хотел воплощать свой план вот так сразу: нужно было продумать все до мелочей, чтобы быть уверенным в положительном результате. Это могло занять неделю или две.
Льюис замер.
Значит, завтра он снова высосет жертву, которую ему поймает Рейвен. Избежит трудного решения и свалит ответственность на другого. Так и будет сидеть на чужой шее.
Он упрямо вскинул подбородок.
– Отлично. Завтра и попробуем.
И черта с два Льюис отступит!
***
Назавтра он вернулся в убежище злым и голодным.
Рейвен оказался прав: никто не соглашался отдавать жизненную силу добровольно. Выбирая между деньгами и возможностью тут же уйти, все предпочитали последнее, хотя Льюис давал в оплату целый золотой. На эту сумму можно было спокойно прожить пару недель или приобрести дорогую вещь. Льюис бродил по вечерним улицам несколько часов, велев Рейвену отойти подальше и не пугать людей, но те сбегали от него, с не меньшей прытью, стоило им понять, что Льюис – Ворон.
Рейвен, вдоволь насмеявшись, предложил поймать ему «еду», но мрачный Льюис отказался.
– Попробую еще раз, завтра.
– Результат не изменится. Жизнь дороже золота. Поэтому мы отбираем ее силой.
– А вы хоть раз пытались делать это по-другому?
– Ты попытался. Это не сработало. Ты зря тратишь свое время, повелитель.
Льюис ничего не ответил. Ему ужасно хотелось сорваться на Рейвена, но он понимал, что это будет несправедливо. Неужели ничего не выйдет, как бы он ни пытался? Он – Великий Ворон, в его руках власть над городом, но он же – беспомощный мальчишка, неспособный даже добыть себе еду в изменившихся условиях. Это было так унизительно.
А может, ну его? Рейвен прав за счет жизненного опыта, ему виднее. Он ни разу не выразил недовольства тем, что вынужден кормить Льюиса. Его это устраивает. Льюис – правитель и имеет право на особенное отношение. Вороны прокляты, люди их боятся, и этого не изменить. Не проще ли смириться?
«Это можно изменить, – раздраженно думал Льюис, у себя в покоях, – просто это чертовски тяжело. У меня не получается. Надо внимательнее изучить записи Элдрика, может, он что-то придумал».
В дверь постучали.
– Я сплю! И я очень злой.
– Все еще дуешься на меня? – в комнату вошел Сольвейн.
– Нет. Ты что-то хотел?
– Я купил сегодня жизненную силу, а не отнял.
– Что?
Льюис повернулся к нему. На лице у Сольвейна играла довольная улыбка.
– Я попробовал сделать, как ты сказал, и у меня получилось! И не только у меня, Шарлотта тоже смогла!
– Но как? Зачем она это делала?
– Мы встретились в квартале красных фонарей. Туда люди идут даже сейчас, надеются, что пронесет. Шарлотта обычно там и ловит себе жертв. Я рассказал ей о твоей задумке, и она заинтересовалась. «Раньше для меня мужчины все, до последних штанов снимали. Попробую уговорить поделиться». И, представляешь, уговорила! Нашла какого-то солдата, подразнила и устроила ему «проверку на храбрость». А потом до кабака проводила, усадила прийти в себя, а сама громко назвала самым смелым мужчиной в городе. И поблагодарила за чудесно проведенное время. Когда мы уходили, к нему весь кабак сбежался: поить бесплатно и выяснять, как он заарканил такую красотку.
Льюис растроганно подумал, что завтра пойдет лично благодарить Шарлотту и вынесет хоть полчаса трескотни про шляпки.
– А ты как справился?
– Я просто подошел к «жрице любви», показал деньги и объяснил, чего хочу. Она махнула рукой и согласилась. Сказала, что Воронам уже попадалась, а тут хоть заплатят. Я постарался поднять ей настроение и прочитал стихи о красоте ее глаз. Она повеселела и предложила стать ее постоянным клиентом. Товарки ее тоже заинтересовались, даже не испугались меня.
– Сольвейн, ты гений! Вот куда нужно было идти! Они еще работают?
– Конечно, ночь же в разгаре.
– Пошли! Нет, полетели, пешком пройдем по кварталу красных фонарей.
– Рейвена разбудить?
– Нет уж, он мне неудачи приносит, – проворчал Льюис, – слетаем вдвоем. Ты не против?
Сольвейн покачал головой.
– Знаешь, я очень хочу, чтобы так было всегда. На душе так легко, когда никому не делаешь больно. Я впервые не испытывал жгучий стыд, когда питался.
Льюис положил руку ему на плечо.
– Я добьюсь, чтобы все Вороны больше не мучили людей. Даже если целую жизнь на это придется потратить. Спасибо, что поддерживаешь меня.
Сольвейн улыбнулся.
– Пойдем быстрее, пока Рейвен не объявился. Он будто чует, когда тебя в убежище нет.
Спустя час Льюис вернулся сытым, счастливым и твердо знающим, что встал на правильный путь. И то, что Рейвен его отсутствия так и не заметил, делало эту ночь еще прекраснее.