Осенью 1958 года вся литературная Москва была потрясена добровольным уходом из жизни неких переводчиков Александры Кривцовой и ее мужа, Евгения Ланна. Но что изумило московских сыщиков, когда они просматривали бумаги супружеской четы, это найденное уведомление от книжного издательства, в котором говорилось, что Ланну за перевод тридцатитомного издания сочинений Чарльза Диккенса причитается 800 тысяч рублей.
Таких денег никто из московских милиционеров никогда в руках не держал, более того, и в глаза не видел, хотя они проводили осмотры квартир и побогаче. Автомобиль "Волга" в то время стоил 25 тысяч рублей, недосягаемую для многих автолюбителей сумму. Средняя зарплата трудящихся на заводе — 709 рублей до вычета налогов. А колхозники и вовсе получали в лучшем случае по 30-50 рублей в месяц. За что такие деньжищи? — читалось в глазах работников МУРа.
Оперативники не знали, что этим вопросом задавались и высокопоставленные деятели в ЦК КПСС, которые недоумевали, за что всем этим переводчикам, писателям, композиторам выплачиваются баснословные отчисления, в то время, как народы Советского Союза терпят лишения, восстанавливая разрушенную гитлеровцами экономику.
К лояльным деятелям культуры большевики изначально относились хорошо. Продовольственные пайки, превосходные квартиры, шикарная обстановка, дачи, автомобили, дефицитные вещи и все это вкупе с орденами, медалями, грамотами. Для пропаганды советского образа жизни денег ВКП(б) не жалел.
Шаляпин, Станиславский, Горький, Ал.Толстой — эти товарищи жили при советской власти безбедно, в специально выделенных особняках. В одном только 1922 году М.Горький получил за собрание своих сочинений, изданное в Германии на превосходной бумаге, 100 тысяч рублей золотом. А за верхушкой айсберга скрывались десятки тысяч прочих творческих личностей рангом поменьше, которых тоже осыпали подарками и наградами за лояльность.
Выплаты вознаграждений не прекращались и в годы войны и лишь немногие деятели искусства и культуры жертвовали их в Фонд Обороны СССР. Некоторые, как Михаил Пришвин, и вовсе мечтали о победе Гитлера, о чем известный детский писатель тайно писал в своих дневниках в 1940 году.
Творческая среда остро завидовала гонорарам друг друга. Фаина Раневская отмечала:
"А драматурги неплохо устроились — получают отчисления от каждого спектакля своих пьес! Больше ведь никто ничего подобного не получает. Возьмите, например, архитектора Рерберга. По его проекту построено в Москве здание Центрального телеграфа на Тверской. Даже доска висит с надписью, что здание это воздвигнуто по проекту Ивана Ивановича Рерберга. Однако же ему не платят отчисления за телеграммы, которые подаются в его доме!"
Партийные и советские чиновники неоднократно предлагали Сталину умерить аппетит литературных и театральных деятелей, которые получали за свои труды десятки, а то и сотни тысяч рублей, но вождь неизменно оставлял этот вопрос в подвешенном состоянии.
В октябре 1950 года партийная комиссия, под руководством секретаря ЦК и заведующего отделом агитации и пропаганды Михаила Суслова, докладывала:
"Установленное пожизненное (с правом наследования) процентное отчисление дает возможность некоторым авторам получать в течение многих лет большие суммы гонорара за одно и то же произведение. (...)
Сложившаяся практика процентных отчислений приводила к непомерному обогащению отдельных драматургов, переводчиков и инсценировщиков. Так, драматург Барянов за публичное исполнение написанной им пьесы "На той стороне" получил только в 1949 году около миллиона (920,7 тыс.) рублей процентных отчислений. Драматург Софронов в том же году получил 642,5 тыс. рублей, братья Тур — 759 тыс. рублей. Писатель Симонов получил процентных отчислений за четыре последних года около 2500 тыс. рублей.
Получая из года в год за исполнение своих произведений огромные суммы, некоторые авторы перестают работать над повышением своего мастерства и не создают новых высокохудожественных драматургических произведений.
Еще большие извращения существуют в оплате труда переводчиков и инсценировщиков, которые получают процентные отчисления наравне с авторами оригинальных произведений.
Так, переводчица Мингулина за перевод пьесы "Глубокие корни" в течение трех последних лет получила 810 тыс. руб., Рубинштейн за переводы и переделки венских оперетт — 670 тыс. руб., переводчица Зубова за перевод "Пигмалиона" Б. Шоу получила за последние четыре года 588 тыс. руб., переводчик Желябужский за инсценировку романа "Овод" Войнич за два с половиной года — 650 тыс. руб.; Щепкиной-Куперник за переводы нескольких произведений Шекспира и Шиллера за последние четыре с половиной года выплачено в виде процентных отчислений около 1300 тыс. рублей..."
Комиссия предлагала выплачивать авторам единовременные гонорары, а не пожизненные, но Полибюро поручило рассмотреть этот вопрос Микояну, а тот положил доклад в сейф и более о нем не вспоминал.
Но вопрос авторских отчислений был снова поставлен ребром, и инициировала его идеологическая комиссия ЦК КПСС, уже после ухода Сталина, когда Суслов стал главным идеологом страны при Хрущеве.
В сентябре 1958 года речь шла уже о принудительном выкупе государством авторских прав у наследников Алексея Толстого. И снова в новом докладе всплывали недочеты премиальной системы авторов, которые требовали повысить тиражи своих произведений (от этого рост их вознаграждения увеличивался пропорционально).
Так, например, К.Паустовскому причиталось за собрание сочинений сумма 1 миллиона 200 тысяч рублей, а наследники Маяковского в общей сложности получили 5 миллионов рублей, а наследники А. М. Горького — 7 млн. руб. В то время как советский министр и завотделом ЦК получали всего 6-8 тысяч рублей в месяц.
И дело было сделано. Новый закон существенно изменил суммы авторских отчислений. В начале 1960-х годов гонорары за собрания сочинений были снижены до смешных размеров. Так, за перевод последних томов сочинений Тарле переводчики получили всего несколько сотен рублей.
Но советские драматурги и тут нашли лазейку. Огромные доходы Эльдара Рязанова были связаны не с выпущенными фильмами, а с авторскими отчислениями за одноименные пьесы, по мотивам сценариев, которые Рязанов вкупе с Э.Брагинским наскоро лепили и распространяли по провинциальным театрам.