На экранах кинотеатров – новый фильм Антона Мегердичева «Сердце Пармы», поставленный по одноименному роману популярного уральского автора Алексея Иванова. Репутация режиссера как мастера яркого постановочного кино («Метро», «Движение вверх») внушала надежду на создание зрелишного эпического полотна. Тем более, что сценаристами картины значились такие опытные мастера по части исторических сюжетов как Сергей Бодров-старший и Илья Тилькин. Если вспомнить, что основная часть фабулы литературного первоистоничка вращается вокруг событий пятнадцатого века, когда Московское княжество стремилось подчинить себе гордое и независимое княжество пермяков, укоревнишееся на севере Урала.
По сути, Иванов ярко и сочно живописал борьбу православного христианства с язычеством коренных жителей сурового края Пармы вогулов, а заодно – и противостояния Москвы и Пармы. Заметим, что именно «Сердце Пармы» стало тем текстом, который открыл любителям литературы имя нового талантливого автора, чьи романы оказались непохожи на привычные изыски столичного модернизма. Случилось это еще в конце прошлого столетия. А в новом веке телевидение и кинематограф уже не смогли удержаться от того, чтобы не экранизировать тексты Иванова. В этом ряду «Сердце Пармы» - отнюдь не первая попытка «перевести» сочинения уральца на язык кино и телевидения.
Всего этого пришедшие в кинотеатр зрители не обязаны знать. Они отправились смотреть именно историческую драму как им обещали анонсы и плакаты, а также соответствующие сетевые ресурсы. Хотя нет-нет, да и проскальзывало в анонсах определение жанра будущей эпопеи как «фэнтези». Что, в конечном счете, и оказалось справедливым форматированием возможных зрительских впечатлений.
Ибо в картине Мегердичева напрочь отсутствуют попытки хотя бы кратко обозначить время и смысл происходящего противостояния таежных язычников и православных русских, осваивающих сии суровые края. Лишь изредка мелькают титры, которые обозначают место происходящих событий. Но к этому относишься не более как к условности, так как в отличие от текста Иванова, в фильме и не так важен реальный исторический контекст той парадоксальной ситуации, когда вожди русских княжеств и племен шли друг на друга под лозунгами единства русской земли. В картине «Сердце Пармы» есть не только тема единения, но нашлось в ней и место фантазии на темы причудливости человеческих чувств, что уносит временами зрительское восприятие прочь от исторических фактов и деталей на просторы ирреальной страсти, замешанной на колдовстве.
Тогда как в тексте самого Иванова поступки участников этого тотального противостояния религий и регионов четко датированы и мотивированы соответствующими деяниями враждующих сторон. Каждый в пятнадцатом веке, как видно в фильме, блюл собственный интерес, но объяснял свои решения, исходя из понятия воли и веры. Поэтому и центральным героем фильма (также, как и книги) стал пермский князь Михаил, на роль которого был выбран Александр Кузнецов. Актеру досталась нелегкая участь сыграть судьбу воина и мужчины, который был готов положить жизнь за свою любовь и свою землю. Конфликт между долгом и чувством здесь очевиден, ибо полюбил князь вогулку Тиче (Елена Ербакова обольстительно хороша в этой роли возлюбленной), которая оказалась ведьмой. Вот так история оборачивается совсем иными смыслами.
Режиссер не жалеет экранного времени и подробностей для того, чтобы произвести впечатление на публику демонстрацией диких (с точки зрения христиан) верований и обрядов коренных обитателей Пармы. Что явно добавляет трагических красок и в без того запутанное и сложное положения князя Михаила, отстаивающего, как сказали бы сегодня, региональный суверенитет в противостоянии с Москвой и вогулами. Столь непростой смысл отношений большинства персонажей в картине требовал бы и более плавного изложения происходящих событий. Но авторы фильма явно торопятся сюжетно обострить конфликт между всеми участниками исторического метасюжета, чтобы явить нам эффектно снятые и не мене экспрессивно смонтированные массовые сцены локальных битв и схваток в формате пятнадцатого века.
Антон Мегердичев в этом явно преуспел, и его опыт на пару с талантом позволил из бытово-религиозных подробностей противостояния двух этносов произвести в картине
реальное переключение зрительского внимания на батальные масштабные эпизоды, снятые в экспрессивной динамике, полностью создающей впечатление, что зритель оказываетс посреди кровавой схватки, где свистят мечи и стрелы, а копья и боевые топоры кромсают людскую плоть. Но это еще не главная боевая кульминация картины. Она ждет зрителей далее, когда воины Пармы встанут против многочисленного войска московского воеводы Федора Пестрого (Василий Кищенко). Вот уже где вовсю разгуляется фантазия режиссера-баталиста, заставляющего публику со стажем вспоминать не только опыт «Войны и мира» С.Ф. Бондарчука, но и пример батальных сцен из «Спартака» Стэнли Кубрика. Натуралистические подробности на экране формируют невероятно затягивающий в себя образ борьбы, что может показаться странным даже для видавшей кровавые медийные виды публики. Однако таков был век и таков был трагический ход Истории. В фильме «Сердце Пармы» кровавый хруст религиозных конфликтов и региональных междуусобиц не только слышен, но и отчетливо виден.
И даже среди этих битв, погонь, щтурмов и казней в фильме можно разгляеть яркие и запоминающиеся характеры. Среди которых главная удача фиьма – стражник Полюд в ярком исполнении Сергея Пускепалиса, будто попрощавшегося с нами перед своей гибелью.
Финал исторической экранной эпопеи сильно расходится с развязкой судьбы Михаила, каковой она представлена в романе Иванова. К сожалению, мотив смирения и фактической капитуляции пермского князя перед московским коллегойв увиденном фильме никоим образом не выглядит логичным и эмоционально обоснованным ни в части актерской игры, ни со стороны режиссера. Зрители вынуждены просто как должное воспринимать факт отказа Михаила от сопротивления и возвращения, так сказать, «на мирные рельсы» своего житья-бытья. А потому отчасти и обесценивается смысл показанных нам кровавых битв, если главный враг Москвы так легко согласился уйти под ее правящую длань.
Наверное, шестьсот лет назад все происходило в реальности гораздо страшнее и трагичнее. Но сегодня мы смогли увидеть современную версию тех событий, которые в нынешнем киноисполнении все-таки больше похожи на лихое русское экранное фэнтези, чем на конкретную историческую эпопею.
Сергей Ильченко
#обзорнафильм #премьерафильма #рецензиянафильм