— Это был сон, — небрежно заметила она. — Просто привидевшаяся пару месяцев назад чушь, которую мне отчего-то захотелось записать.
— А это книга, «просто» пара сотен бумажных страниц, скрепленных вместе, — в ответ оскалился собеседник, выразительно смотря на талмуд, который она стискивала в руках. — Почему же сны и книги вызывают в людях такую бурю эмоций? Не оттого ли, что истончают грань реальности, позволяя человеку соприкоснуться с другими мирами?
Женщина запихнула «Легенды» обратно на полку. Задержалась взглядом на затухающем маятнике, с деланным безразличием заметила.
— Иное словоблудие не стоит бумаги, на которой написано.
— Но есть и труды, что порождали революции. Потрясали до основания существующий миропорядок. Так не глупость ли и лицемерие называть столь могущественный артефакт просто мешаниной древесной стружки и чернил?
Карлик взмахнул неизвестно откуда взявшейся рукописью. Скрепы распались, и листы разлетелись по комнате.
— Значит, говоришь, я сотворила Энтор-Энем? — недоверчиво уточнила собеседница. — Сотворила целый мир?
— А как ты думаешь?
Устилающие пол страницы походили на бумажный снег.
— Допустим, — кивнула она. — Но тогда, если на одно мгновение… на одно безумное мгновение вообразить, что кто-то при свечах, пульсаре, либо ином источнике в теплой комнате за роскошным столом из дуба, в пыльном закутке среди гор хлама, либо даже на коленях под пронизывающим ветром степенно, вдумчиво, основательно, либо на бегу, мимоходом, ловя за хвост ускользающую мысль, пером, магией, иным невообразимым способом вчера, сегодня, завтра — постоянно пишет мою историю. И более того некто третий сочиняет рассказ о моем создателе…
— Ну-ну, продолжай! Обожаю, когда ты занимаешься словоблудием.
Она проигнорировала реплику, не позволяя сбить себя с толку.
— Существует ли абсолютный изначальный Бог, однажды придумавший бесконечное многообразие миров — жизнь, мысли, чувства и поступки от рождения и до смерти? Или мы все одновременно и боги, и герои чужих легенд?
Женщина задумчиво провела по корешку книги.
— Боги? Я бы сказал вернее — дьяволы.
Книга "Белая пелена".
