Отведав воды из двух оставшихся источников я сразу почувствовал как шестерни организма стали крутиться более живо: пищеварение запело песню благодарности, а зрение приобрело остроту. Не исключено, что это было лишь самовнушением, так как добрый человек у последнего источника сказал мне, что эффект появится только при десятидневном курсе лечения водой. Я схватился за голову: откуда взять столько времени? Неужели сам святой Давид прописал такой курс лечения в скрижалях: я был в смятении... Увидев мой немой вопрос добрый человек лишь склонил голову в сочувствии, а затем со смаком опорожнил очередную жестяную кружку с водой. Сочувствие сменилось улыбкой радости.
Я уже собирался выйти за пределы Пантеона, когда заметил моих товарищей по экскурсиям (и не только их) стоящими около долговязого грузина в обносках, похожего на юродивого и бродягу, который расположился со своими скорбными пожитками у церкви Давида. Он красноречиво жестикулировал и что-то рассказывал. И хотя голова моя уже была полна новой информацией я подошел к группке интересующихся:
- А знаете ведь Сталин был такой умница! (почему-то на этот тезис женских вздохов не последовало). Как он смог победить в такой тяжелой войне? И восстановить страну. Даже Черчилль его боялся вы знали об этом? А есть такой анекдот: собрались как-то в Ялте Сталин, Черчилль и...
Число колоритных персонажей на квадратный метр в Пантеоне было явно выше среднего. Около бродяги лежала шапка, в которую можно было опустить звонкую грузинскую монету в знак одобрения рассказа. И пока, судя по наполняемости - рассказы нравились не всем.
Нет, это не был выживший из ума человек, у которого в голове как-то уживалось величие, доброта Сталина с тем каким гонениям при нем подвергалась церковь. Все объяснялось просто: многие грузины очень гордятся тем, что самой большой страной мира руководил их земляк. Простой семинарист из бедной семьи подчинивший себе миллионы людей.
Стоящие рядом с бродягой граждане улыбались натянутыми улыбками: нота неловкости витала над всеми действующими лицами этой небольшой будничной трагикомедии.
Всем знакома подобная ситуация: человек несет откровенную околесицу, но прервать его никто не решается. Изнемогающие кавалеры, мои старые знакомцы, уже порядком устали, что читалось на их измученных физиономиях. Думаю, они мало вникали в проповедь пожилого сталиниста и по виду желали одного: скорее сесть где-нибудь на славной веранде в тени древнего платана и расслабленно пить ледяное грузинское пиво. Но дамы бросали на них осуждающие взгляды заметив любое поползновение в сторону выхода: им было неудобно уйти не дослушав...
- А вообще я вам скажу, что Пушкин – это грузинский поэт (женские вздохи удивления). Вы мне не верите? Об этом мало кто знает. А еще был Берия – хороший человек. Это он придумал сделать здесь Пантеон. Жаль, что не он стал главой государства после Сталина – он мечтательно посмотрел в небо. Великий был бы правитель!
Пик великодержавного монолога был близок, но никто не хотел нарушать спокойствие Мтацминды ненужным здесь спором, хотя и, кажется, слушать сил ни у кого не было. Сначала и я попал в эту вязкую паутину учтивости и вежливости, но услышав начало очередного политического анекдота, я не выдержал и пошел на выход. Грузия демократическая страна и каждый может высказывать любое мнение, но увольте: после всех чудес Святой горы слушать такое было кощунством, да и время поджимало.
Смотритель у станции фуникулера пробив мою транспортную карту, которую мне продали в кассе, развел руками: она была пуста, как и шапка бродяги-сталиниста у церкви... Не забудьте положить на карту полную стоимость проезда, если не хотите попасть впросак!
И я принял вызов – железная лестница на вершину горы ждала меня. И хотя жара вошла в полную силу - отступать было некуда. Как настоящий путешественник я не мог пасовать перед трудностями. И я вступил на первую ступень лестницы, ведущей на Святую гору. В одно мгновение я презрел фуникулер - это изделие для слабаков и жеманных городских бюргеров давно потерявших связь с матерью-природой и отвыкших от физических нагрузок.
На секунду мне показалось, что одеждой моей стала суровая домотканая ряса монаха, а обувью - походные бамбуковые чуни (может вода из последнего источника для исцеления глаз стала тому виной). Я услышал крик сокола в небе, шуршание муравья в опавших листьях и шершавость векового мха на камнях Святой горы. Все это стало частью меня и я стал частью этого. Я даже хотел издать победный клич, но осекся - охранник станции смотрел на меня то ли с испугом, то ли с удивлением.
Первые испытания не заставили себя долго ждать: волна цикадного стона чуть не сбила меня с ног, а уши мои заложило. Этот стрекот был похож… на предсмертные крики планеты. Я находил камни и бил что есть мочи по стволам деревьев, чтобы какофония смолкла, но разве я, презренный раб, мог совладать с природой? Я был смешон и глуп! Удары о стволы лишь распаляли добрых насекомых. А дороге не было конца – за очередным пролетом начинался новый, за поворотом – новая высота для взятия.
Лестница пустовала – мало кто решался на восхождение, но разве монах Давид думал об этом, когда строил свою обитель и вырубал келью в скале? Так и я: приняв юдоль труда и ношу праведного испытания не стал ругаться на судьбу. Ступень за ступенью, шаг за шагом я преодолевал подъем.
Мтацминда была взята мною примерно за пол часа. Когда я выполз на ровное плато горы пот струился по всему моему телу, казалось я весь создан из влаги и скоро испарюсь в небытие. Голосов цикад я уже не слышал – это стало обычным фоном, ультразвуком, который уже ничем не отличался для меня от тишины. Может я чуть оглох. Точно не могу объяснить, что со мной происходило (некое полугипнотическое состояние): возможно уважаемый читатель сможет помочь мне в определении этого помрачения.
Но вот проезжают машины и начинают остервенело друг другу сигналить – слух был со мной и никуда не делся. Вот охранник в будке чинно курит дешевую сигарету с таким видом, как будто в пальцах зажата дорогая сигара, а сам он сидит не в убогой будке на куске грязной ветоши, а в казино или лучшем ресторане Тбилиси. Он смотрит на меня и смеется. Сквозь сигаретный дым, который ударяет мне в нос, я вижу щербину в его черных зубах. Нет, я не оглох, не потерял обоняние и прочие чувства, и главное - не сошел с ума: я по-прежнему в Грузии.
На вершине горы меня не ждало ровным счетом ничего интересного (хотя я шел до нее еще добрые 20 минут). Здесь находится крупнейший детский парк Грузии "Бомбора" (с древнеарамейского: "веселая карусель"), но вход в него осуществляется строго по билетам, приобретать который не входило в мои планы.
Те миряне, что доезжают на вершину на фуникулере прибывают в красивое арочно-колонное здание в стиле классицизм, которое называется "Ресторанным домом". Расшифровка кроется в самом названии - все три этажа здесь занимают рестораны, кафе, бары и кондитерские. Я лишь презрительно посмотрел в сторону красивого здания: кусок хлеба и кружка воды теперь были мне милее всех гастрономических изысков.
Также на вершине находится трёхногая телебашня, высотой 154 метра. Но идти в ней уже не было ни сил ни желания.
После получения духовной пищи в Пантеоне сердце мое переполнялось радостию и благодатью – все мирское мне сразу опротивело. Я стоял посреди площади перед луна-парком прожигаемый солнцем, обливаемый потом, но радостный. Я прикоснулся к Мудрости веков и вечности.
