- Хорошо, - сказал я. - <…>. Суть <…> выражена в самой первой ее строчке. <…> постигает пустоту всех вещей и спасается от страданий и несчастий...
Мудрому достаточно одной этой строки, всё остальное - комментарий.
- А что это значит - пустота всех вещей? <…>
- Ну хорошо, вот недавний случай. Кто-то - из моих солдат повесил тряпку сушиться на дерево. Утром я вышел из дома и мне показалось, что это огромная птица, готовая на меня кинуться. Никакой птицы там не было, только тряпка. Но пару мгновений я был уверен, что меня вот-вот клюнет огромный ястреб.
<…>
- Мы, люди, проводим жизнь среди подобных птиц, созданных нашим собственным умом. С рождения до смерти человек занимается тем, что разводит у себя в голове воображаемых ястребов, размышляя, какой клюнет больнее и как ему среди них жить. Мало того, сам человек есть такая же точно птица.
Эти фантомы просто мерещатся сознанию - и ответить на вопрос, из чего они сделаны, нельзя, потому что их нет нигде, кроме воображения. Они сделаны из познавательного усилия нашего ума, из переживаний и концепций.
Это и называется пустотой.
- Да, но из чего сделаны сами переживания?
- Вглядываясь в них, - сказал я, подумав, - мы не видим никакого материала, никакой реальной основы, никакой сохраняющейся сути.
Переживания сделаны из чистого восприятия, и таким переживанием является весь мир.
Можно было бы сказать, что переживания сделаны сами из себя, но никакого «себя» в них нет. Это и означает пустоту всего сущего.
Наши жизни призрачны и мимолетны, как сон.
- <…> Тряпичных птиц не существует, согласен. Но все равно они пугают нас каждый день, и многие гибнут от страха.
Страдание с философской точки зрения тоже пусто. Но от этого оно не перестает быть страданием. А <…> учил одному - прекращению страданий.
Каков практический способ его прекращения, следующий из вашего понимания вещей?
- <…> Если вы прозреваете нереальность феноменов сознания, они не способны более вас терзать.
- Я пытаюсь понять, что это значит на практике, сказал монах. Когда вы испытываете печаль или утрату, вы должны напомнить себе о нереальности этих чувств?
И они перестанут вас мучить?
- Нет, - ответил я, - спасение происходит не так.
Вы развиваете общее видение пустоты, оно становится непосредственным, постоянным и безусильным, и любая душевная боль теряет жало. Вы сразу видите ее как пустую и нереальную...
- Высокий идеал, - сказал монах.
Кажется, в его тоне была издевка. И издевался он уже не над нашей сектой, а надо мною лично.<…>
- Страдание, - сказал монах, - возникает непосредственно и внезапно.
Оно никогда не является нашим выбором.
Только когда страдание уже присутствует, вы способны напомнить себе, что оно пусто. Разве не так?
- Значит, вы не спасаетесь от страдания. Вы вешаете на него другой ярлык.
Если бы у вас во дворе жила бешеная собака, стали бы вы защищаться от ее укусов, давая ей другое имя или вспоминая ее происхождение от волка.
<…>
- Попробую помочь, - сказал монах. - Вы когда-нибудь задумывались о том, каким способом существует человеческая личность?
- Только не говорите, что она пуста, это я понимаю. Мы, несомненно, имеем дело с иллюзией. Но как эта иллюзия появляется и исчезает?
- Возьмите мираж, продолжал монах. - Он нереален, конечно, но у него есть понятный способ возникновения: он появляется, когда из-за атмосферных явлений искривляются лучи света. А каков, по-вашему, механизм личности?
- Скажите вы, - ответил я.
<…>
- Личность всегда возникает как набор внутренних комментариев к прямому восприятию. Подумайте - разве это не так?
<…>
- Вот, например, вы едите местный рис. Вы ощущаете его вкус. Само непосредственное переживание будет одинаково для бирманца и японца. Но бирманец, скорей всего, задумается, где бы ему найти рис на завтра. А японец решит, что рис приготовлен неправильно. И вспомнит про обстоятельства, из-за которых он ест неправильно приготовленный рис в мокрых джунглях...
<…>
- Как только ум отказывается от комментариев, - продолжал монах, - остается лишь чистый вкус риса, и личность исчезает. А как только исчезает личность, естественным образом исчезает страдание, потому что оно - я говорю не о физическом неудобстве, а именно о страдании - тоже имеет природу внутреннего комментария к происходящему. Личность и страдание это сестры-близняшки. Они - сделаны из одного и того же материала. Расставаясь с одним, мы расстаемся с другим...
- <…>А на каком этапе подобной практики личность исчезает окончательно? Через сколько лет?
Монах засмеялся.
- Вот типичное заблуждение ума, привыкшего ковыряться в концепциях.
Думать, что личность исчезнет в результате практики когда-то в будущем, означает признавать за ней устойчивую реальность.
А личность на самом деле просто вредный эффект, возникающий каждый раз, когда вы морщитесь или улыбаетесь.
Она исчезает, как только вы перестаете рефлексировать по поводу своих рефлексий.
Это как запах подмышек. Он пропадает всякий раз, когда вы находите время помыться, а не через много лет после того, как вы начинаете священный путь к чистоте.
- В осознаваемом - только осознаваемое, - повторил я. - Но эти слова относятся и к мыслям тоже. Разве нет?
- Конечно. А что плохого в мыслях? Проблема не в спонтанно возникающей мысли.
Проблема в том громоздком и длинном внутреннем комментарии, который она вызывает в омраченном рассудке. Одна тащит за собой другую, другая третью, и возникает лавина. Мысли размножаются как кролики.
В языке пали есть даже специальное слово для такого процесса, «папанча».
- С мыслями надо бороться? - спросил я.
- Нет. Если в мысли будет только мысль, она исчезнет сразу после появления. Есть огромная разница между одной мыслью и трансом, где самоподдерживающиеся гирлянды мыслей комментируют друг друга и заставляют нас совершать ужасные вещи.
Человеческая личность и есть этот транс.
- Понимаю, - сказал я. - Что же, вы совсем запрещаете уму комментировать происходящее?
- Нет, - ответил монах. - Вы ничего никому не запрещаете. Запрещать некому. Но если ваша практика успешна, внутренний комментарий высыхает и отпадает как корка. Это и есть прекращение страдания. Или прекращение личности.
- А как это соотносится с пустотой?
- Никак, - улыбнулся монах. - <…>. Философские концепции оказываются лишними. <…>Вы сливаетесь с непосредственноЙ реальностью момента. С тем, что проявляется прямо сейчас, чем бы оно ни было - увиденным, услышанным или подуманным. Вы больше не видите «ястреба», «дерево» или «тряпку», потому что все это лишь концепции.
- А что вы видите вместо этого? спросил я.
- «Вот это» или «вот то». Но вы обходитесь даже без такого названия и комментария.
Сначала вы приближаетесь к непосредственному опыту вплотную, сняв очки концепций и идей.
А потом оказываетесь так близко, что полностью исчезаете как наблюдатель - остается только сам акт восприятия.
Вы не говорите, что «реальность пуста». На ярлыки, предисловия и послесловия времени не остается.
- Но природа ума действительно пуста, - сказал я.
- Что вы сейчас сделали? - засмеялся монах. На ровном месте создали две концепции... нет, четыре - «природа», «ум», «действительность» и «пустота». А потом перекинули между ними абордажные мостики. Теперь вам необходим пират, который станет по ним бегать. Вы будете кормить его всю жизнь. Пират проживет ее вместо вас, а перед вашей смертью виновато разведет руками и скажет, что ничего не вышло.
<…>
- Хорошо, - сказал я. - Допустим. Но вы не ответили. Если вы больше не видите «ястреба» или «дерево», что вы видите вместо них?
- <…>Вы видите то, что видите. Вернее, видите уже не вы. Видимое просто проявляется. Вы становитесь потоком быстро сменяющихся восприятий в той последовательности, в какой они происходят сами по себе. Вы не пристегиваете к ним воспринимающую личность, созданную из комментариев ума.
- А если комментарии все же возникают? -спросил я.
- Тогда это просто другая последовательность сменяющихся восприятий. Вы не делаете исключений ни для чего.
- Увидеть человека таким образом будет сложно, - сказал я. - Когда мы воспринимаем другого, он почти весь состоит из наших комментариев и оценок.
- Да, но я ведь говорю – примените тот же принцип. <…> Вы можете присутствовать в каждой из этих мыслей точно так же, как в прямых восприятиях всего остального. Вернее, - <…> - не присутствовать, а полностью отсутствовать. Это и есть настоящее присутствие.
- С мыслями это сложно.
- Но возможно. Суть <…> в том, что вы не прыгаете за концепциями и оценками, а ввинчиваетесь в реальность так плотно и непосредственно, что исчезаете.
Вернее, вы не ввинчиваетесь в реальность скорее, вы перестаете из нее ежесекундно вывинчиваться.
На прокладку из «я» просто не остается времени.
<…>
- А если «я» все же возникает?
- Если вы поняли суть метода, когда «я» возникает, это просто «Я».
- А обычное «я» разве не просто «Я»?
- Вы должны почувствовать различие сами. Происходит то, что происходит, и вас в этом совсем нет - так можно сказать и про грешника в аду, и про архата в восьмой джане. Разница, однако, значительна.