У древних японцев была такая замечательная, хотя и забытая традиция. Чтобы развлечь друг друга, 11 человек садились в круг в кромешной тьме. У каждого при этом в руке была зажжённая свеча. И что самое интересное, каждый должен был рассказать одну страшную историю, в конце которой он гасил свою свечу. В итоге истории становились все страшнее и страшнее, а тьма все гуще и беспросветнее.
Свеча первая – "Дыра"
Воображение - процесс совершенно недооценённый и по этой причине столь же малоизученный. А ведь все удивительные предметы материи, которые мы наблюдаем вокруг себя, исходят из этого удивительного свойства ума. Именно воображение дает начало всему самому прекрасному, непостижимому и самому пугающему. И в этом кроется огромная опасность. Ведь если допустить, что все воображаемое нами возможно воплотить в реальность, то уже не важно, каким способом это будет осуществлено. Руками ли людскими или же каким-то чудесным мистическим способом воплотятся мистерии нашего ума – уже дело вторичное. Все будет ограниченно лишь нашей с вами силой веры в воображаемое. Если сначала сознание, дух, а затем материя, тогда любой болезненный изощренный ум, одухотворенный непоколебимой силой веры в воображаемое, способен породить чудовищ. Чтобы потом стать частью городских страшилок и легенд, подобно той свидетелем которой я был сам.
Илья, мой сосед по лестничной клетке, парень лет 27, был всегда человеком неординарным или, как говорила мама, марсианином. Хотя на первый взгляд неземного у него было не больше, чем у дяди Паши, которого никто никогда не видел трезвым. Но что-то в Илье потустороннее все же подмечалось. То ли виновата застенчивость, которая была в нем, не смотря на природную красоту и привлекательность. То ли от того, что взгляд его был направлен куда-то глубоко внутрь и как-то мимо вас.
Виделись мы с Ильёй редко, но по какому-то странному стечению обстоятельств всегда в одном и том же месте, хотя и в разное время. И именно это обстоятельство и является причиной для моего рассказа, а выводы, сделанные мной по какому-то мистическому наитию, проливают свет на дальнейшую трагическую судьбу моего соседа.
Встречи наши были неизменны по своей форме, да и по содержанию, как сцены из «Дня сурка». В эти моменты я обычно поднимался на свой этаж, в пролете между этажами я встречал спускающегося Илью. И как только я пытался поздороваться со своим странным визави, он всегда смотрел на стену, которая была по правую руку от меня. Точнее он смотрел не на стену, а на отверстие в ней. Небольшое такое размером с мячик для пинг-понга. Ничего особого в этой дыре не было, разве что она была как-то чересчур черной внутри, с неясной глубиной. Но не более того. И вот я протягивал руку соседу, а он как сомнамбула все смотрел в стену, будто мысленно с ней разговаривал. И только иногда я слышал, как его мысли невольно срывались в слова.
- Как там темно внутри, уму не постижимо, - говорил он.
- Что? – недоуменно интересовался я.
И так было каждый раз. И лишь однажды мы действительно с ним пообщались. Все также в том самом пролете, когда я поднимался домой. Илья стоял пристально смотрел вглубь этой тайны в стене.
- Здорово, Илья, - вскользь бросил я, ожидая обычного равнодушия к моему знаку вежливости.
Но Илья, нарушая свою вечную традицию тихого игнора, с какой-то необычной ему легкостью оторвался от своего объекта внимания. Сначала он посмотрел на меня как будто силясь вспомнить, кто перед ним. А потом он протянул мне руку, давая понять, что ему нужно что-то сейчас же узнать.
- Конечно, конечно, - проронил он – как думаешь, куда она ведет? Чья квартира за стеной?
- Наверно, Семеновых, - ответил я.
- Нет, точно не их. Я спрашивал.
- Тогда Темы. Больше некому, - сдался я.
- Но где свет тогда? Почему там так темно? - чуть ли не с отчаяньем сказал Илья. - а надо бы узнать. Мне совсем не по себе от этого.
С этими словами Илья подошел ко мне очень близко и замер, смотря прямо в глаза. Я думал, что он пытался что-то вспомнить. И ждал, что же ему от меня надо. Мне было не по себе, но в то же время во мне пробуждалось любопытство, ведь в коем-то веке появилась возможность перекинуться словцом с тем, кто давно уже вызывал во мне интерес. Да к тому же могла появиться очередная байка, которую можно было бы обсосать с приятелями.
Но он молчал. Мне стало еще более неловко. Уже подходил тот момент, когда просто хотелось уйти. И тогда он сказал:
- Я боюсь ее правда. Кажется, там что-то есть, что-то, что зовет меня. Я голоса даже кажется слышу, но там ведь ничего нет. Правда?
- Вы про дырку эту? - сопереживал я.
- Нет. Это не дыра. Это…
Тут мы синхронно затаились, так как над нами зацокали шаги. И Илья, сообразив, что сказал лишнего, по-английски зашаркал вниз, прочь от меня.
С тех пор я больше никогда не встречал своего таинственного соседа на заветном месте. А спустя некоторое время я узнал, что он пропал. И никто в целом доме, а потом и в целом городе, так и не узнал, куда он исчез.
Прошло еще некоторое время. Я уже и забыл про бедного Илюшу. И даже место наших встреч перестало напоминать мне о нем. Только заметил я, в очередной раз спускаясь по лестнице, что отверстия уже не была в стене. Оно благополучно скрылось под свежим слоем штукатурки планового ремонта. И вместе с дырой в стене исчезло последнее, что могло бы напомнить мне о моем без вести пропавшем соседе. Хотя и не навсегда.
Как-то раз, уже много дней спустя после пропажи соседа, я поднимался мимо злополучного пролета. И все бы ничего, но неприятный холодок тогда пробежал по моему телу. А все потому, что где-то на периферии моего зрения что-то темнело на той самой стене. Я медленно обернулся и увидел на свежевыкрашенной стене отверстие, дыру ту же самую, что так привлекала моего забытого соседа. Конечно я мог ошибаться в размере и форме той старой дыры, ведь память у меня совсем обычная, но чувство нельзя было обмануть. Оно явно дало понять, что это то, о чем я подумал. И это меня немного напугало. Я обернулся по сторонам, как бы пытаясь найти свидетелей данного явления. Никого не было. Только я и эта черная фата-моргана на стене. Может штукатурка обвались внутрь, подумал я. Но рваные края дыры и сама ее форма были такие будто они были впечатаны в эту стену. Как будто кто-то оставил рваный след на горячем сургуче.
Я подошел поближе, с недоверием касаясь дыры. Тогда я вспомнил, ту тревогу и озабоченность, которой вибрировал Илья на этом самом месте. И как только память в моей голове коснулась образа пропавшего соседа, я вдруг всем телом и всеми чувствами осознал, что с ним произошло. В тот самый день, на этом самом месте черная дыра между вторым и третьим этажом дома 33 по улице Страстной поглотила Илью в свое бесконечное чрево, черное и непостижимое…