Я с детства угол презирал,
Ему я круг предпочитал, –
так должны звучать в XXI веке известные строки Павла Когана из стихотворения “Гроза” 1936 года. 7 ноября – это кровавое торжество угла. Рождество – праздник круга, символа божественной гармонии. Наша эпоха последнего предела вся пропитана ядовитыми миазмами угла с его ненавистью, завистью и беспредельным лицемерием, и она не закончится, пока это так.
К сожалению, на территории Украины до сих пор учат рисовать только угол, что обусловлено двумя основополагающими углами ее сегодняшней жизни – законами о языке и образовании, способными лишь без конца воспроизводить гражданские конфликты.
Два анахронизма, две гири на ногах, не позволяющие стране излечиться от нынешнего безумия и двигаться дальше – путем созидания, а не погружения в хаос.
Там, где господствует угол, не может быть никакой соборности.
Соборной Украину, особенно после 2014 года, можно называть только в насмешку.
Научиться рисовать круг гораздо труднее, чем угол. Лет сорок понадобится, не меньше, если начнут учиться сегодня.
А Украина еще даже не начинала.
Круг – это божественный знак всечеловеческой соборности.
Угол – сатанинский знак тотальной войны каждого с каждым. Там, где царит угол, величайшее лицемерие – осуждать расизм, ксенофобию или бесчеловечную идеологию классовой нетерпимости. Угол – это свидетельство недоразвитости отдельных стран и человечества в целом.
Еще большее лицемерие – называть себя цивилизованной страной, претендовать на ведущую роль в мировой истории и при этом сеять углы в других странах, даже самые гнусные и зловонные (как, например, радикальный национализм).
Нет, на ведущую роль в мировой истории могут претендовать только те страны, которые служат делу круга и противостоят изуверской идеологии угла.
Там, где угол, не может быть ничего хорошего для человечества, а только мрак, кровь, деградация, гибель. Как из этого тупика выбраться?
Для начала бывшей цивилизованной Европе следует понять, что русофобия ничуть не лучше любой другой разновидности шовинизма, поэтому должна, будучи разновидностью шовинизма, квалифицироваться как уголовное преступление. Руководствоваться в наше время в своей политике русофобией – то же самое, что принимать бесовские блуждающие огни за маяк. Каждому понятно, что неизбежно должно произойти в таком случае.
Когда-нибудь всё это поймут и европейские политики. А чтобы это не произошло слишком поздно, европейцам, все еще живущим стереотипами изжившего себя прошлого, следует, наконец, прочитать своих же писателей, которым дано было в той или иной степени приобщиться к русской культуре, например, Теофиля Готье, сумевшего посмотреть не гордым и самоуверенным, а проникновенным взором на Россию. Я имею в виду его первое впечатление от России, увиденной воочию: “Самый свежий тон кисти художника окажется грязным пятном на этой идеальной, божественной прозрачности, а слова, что я силюсь употреблять, описывая это чудесное свечение, производят впечатление чернильной кляксы, упавшей с пера на прекрасную лазурную веленевую бумагу”.
Основа русской культуры – божественная прозрачность круга, искаженного и изуродованного сто лет тому назад большевиками, а теперь с трудом, с усилием вновь возвращающегося к своему исконному и непреходящему состоянию:
Соборы вечные Софии и Петра,
Амбары воздуха и света,
Зернохранилища вселенского добра
И риги Нового Завета.
Он же, этот круг, – основа всечеловеческой соборности. Русская идея во всей ее божественной чистоте.
Либо сатана, либо Бог. Tertium non datur.
Преподобный Сергий Радонежский как вековечный символ святой Руси и живое воплощение божественного круга: “Примером своей жизни, высотой своего духа Преподобный Сергий поднял упавший дух родного народа, пробудил в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в свое будущее. Он вышел из нас, был плоть от плоти нашей и кость от костей наших, а поднялся на такую высоту, о которой мы и не чаяли, чтобы она кому-нибудь из наших была доступна” (В.О. Ключевский).
Художественное воплощение божественного круга в великой русской литературе: Пушкин, Тютчев, Достоевский, другие поэты и писатели, даже “западник” Тургенев в отдельных произведениях (“Записки охотника”).
Подлинный артистизм как художественное единство высшей правды искусства и совершенной красоты божественного круга.