В феврале 1943 года нас освободили от немцев. Перед этим были бои, бомбёжка, перестрелка. Наши наступали, немцы всеми силами пытались задержаться, но потом стали спешно собираться. Накануне отступления зашёл к нам в комнату немец.
Надо отметить, что в нашем большом доме во время оккупации поселились высшие чины. Всю нашу семью поместили в одной комнате. Всего нас было: мать, четверо детей, две тётки (отцовы сёстры) – семь человек. Отец воевал. Вскоре мою тётю Шуру, красивую молодую девушку, немцы угнали в Германию.
В доме было две печки. В большой комнате, где стояла одна печь, которая отапливала две смежные комнаты, немцы устроили кухню, в двух других, примыкающих к ней комнатах, жили офицеры. В маленькой комнате, отданной нам, тоже была печь, но мы её почти не топили.
Обычно каждое утро немцы начинали с того, что открывали настежь все окна и двери в любую погоду, предварительно плотно закрыв двери нашей комнатки. Таким образом они проветривали и выстуживали весь дом после ночи. Потом жарко натопив печь, новые хозяева-квартиранты приступали к приготовлению пищи. В доме становилось тепло, и вкусно пахло едой. До нас долетали ароматы. Но этим дело не ограничивалось. Дежурный по кухне стучал в дверь нашей комнаты. «Essen für Kindern», - говорил он, подавая котелок с едой. Ничего не поделаешь, есть-то хотелось, поэтому мы вражескую пищу съедали.
У нас в селе немцы открыли школу, заставив работать учителей, ввели новый урок – Закон Божий, привлекли батюшку из местного храма. Мою мать тоже обязали выйти на работу, она была директором школы и преподавала математику, физику, химию.
После нашего возвращения из неудачной эвакуации, мать всё время ждала, что её, как партийную, расстреляют. Нас даже водили в город на допрос. Каждый день она надевала красивое платье, ожидая расправы. Местный староста вступился за неё, и немцы его почему-то послушали. Он был тоже из учителей и никак не хотел быть старостой, но сельчане уговорили его согласиться, о чём и не пожалели. Мужчину уважали в селе, а вот два сына старосты пошли служить новой власти, стали полицаями. При отступлении немцев, сыновья скрылись с ними. Но судьба старосты оказалась грустной. Наши бойцы вывели его за село и, невзирая на просьбы жителей, расстреляли.
И вот перед отступлением заходит в нашу комнату фриц и говорит матери, путая немецкие слова с коверканными русскими о том, что им конец, и они отступают, короче, - Гитлер - капут. А мать ему отвечает что-то вроде того,
- Да неси вас отсюда нелегкая, чем дальше, тем лучше.
Хорошо, что немец не силён был в русском языке и не понял, о чём идёт речь. Он ведь пришёл пожаловаться, рассчитывая на сочувствие, но был обруган. Я даже испугалась за мать
В феврале нашу область освободили. Получилось так, что немцы убрались из села, а русские ещё не пришли. Наши сельчане решили с утра следующего дня открыть амбар и поделить между собой зерно, которое немцы собирались вывезти в Германию, но не успели. Чтобы всё было по-честному, на ночь установили дежурство возле амбара, меняясь каждый час.
Моя тётка Ольга в назначенное время, утеплившись как следует, надев тулуп, отправилась на дежурство. Подходит она к амбару, там стоит мужчина. Ольга знает, у кого она принимает дежурство, поэтому окликает его,
- Ну что, Фёдор, всё нормально? Ты не замёрз тут?
- Всё нормально, - отвечает мужчина, поворачиваясь к ней лицом.
Ольга, растерянно смотрит на него, не узнавая. На какое-то мгновение она даже теряет дар речи. Тот, видя, что женщина впала в ступор, начинает смеяться и говорит,
- Иди домой, теперь мы сами посторожим.
И тут только до Ольги доходит, что это русские уже вошли в село, и поставили своего часового охранять народное имущество. Она наконец-то разглядела и белый маскировочный халат, принятый в темноте за тулуп. Конечно, было малость сожаления, что остались без зерна, которое у них же забрали немцы, набивая этот амбар. Но радость оттого, что пришли наконец свои, родные освободители, пересилила всё.
Ольга бегом помчалась домой, своим криком: «Наташа, наши, русские пришли!» разбудила и всполошила всех в доме. О таком пробуждении все мечтали давно. Мы плакали и смеялись.
Нас освободили тихо, без выстрелов. Русские вошли в село после того, как немцы покинули его, но война ещё продолжалась. В школе открыли госпиталь для раненых бойцов, мест не хватало, поэтому некоторых размещали по частным домам.
В доме Марии Андреевны, сельской портнихи, тоже поставили несколько кроватей для раненых бойцов. И вот принесли туда на носилках одного морячка. У него была рана на голове. Носилки положили на пол. Морячок попытался встать, сделал несколько шагов и упал, при этом он так ударился головой, что она у него треснула и оттуда вывалились на пол мозги.
Мария Андреевна, вгорячах, подскочила к нему, собрала с пола руками эти мозги, и не нашла ничего лучшего, как пока положить их в пустой котелок. Видимо, она надеялась на то, что можно будет мозги назад заправить. После этого женщина потеряла сознание, рухнув на пол, рядом с морячком. Когда её привели в чувство, раненого уже не было. Марию Андреевну с дочерями отправили пока пожить у родственников, видя, что из неё санитарка никакая.
Потом через село вели пленных немцев. Мы высыпали из своих домов посмотреть на них. Все они выглядели затравленными, многие были ранены и шли с трудом. Запомнился один солдат, который еле плёлся в самом конце колонны, держась рукой за хвост лошади, причём его всё время заносило в сторону.
Смутное чувство вызывали эти жалкие пленные. Даже чувство злорадной радости отступало перед горечью потерь. Многие бабы плакали не от жалости к немцам, а от воспоминаний о своём, наболевшем. Но была и гордая радость, что наконец-то наступил перелом в военных действиях на фронте.
По воспоминаниям родных.
Благодарю всех посетивших мой канал. Надеюсь на новые встречи.
Подписывайтесь на мой канал и ставьте палец вверх, если вам интересны мои публикации. Ждите продолжений.