Спарта со щитом превратилась в Спарту на щите всего за несколько десятилетий. Погубил её собственный милитаризм.
В 404 г. до н. э. спартанские воины со щитами и с триумфом вернулись домой. Спарта шла к этой победе столетиями — наконец она превратилась в гегемона всей Греции и приросла новыми землями. Многолетняя и тяжёлая Пелопоннесская война (431 — 404 гг. до н. э.) с Афинами завершилась.
Несомненно, одолеть своего сильнейшего врага спартанцам помогла их воинственность. О суровом образе жизни в этом греческом полисе даже спустя две тысячи лет слышал каждый. В Спарте всё было подчинено одной цели — победа на поле боя. Высшее сословие кастового спартанского общества — спартиаты — были мастерами военного дела. Они могли не заниматься «недостойным» производительным трудом: земледелие, животноводство и виноградарство — удел завоёванных илотов, настоящий спартанец должен заниматься только войной! А равенство граждан (хотя и внешнее) и презрение к роскоши сплачивали их ещё больше. Спартиаты постоянно тренировались и придерживались строгой аскезы.
Не зря Плутарх писал, что «на всей земле для одних лишь спартанцев война оказывалась отдыхом от подготовки к ней». Приверженность такому образу жизни позволила Спарте стать богатейшим и сильнейшим греческим городом, но оказалось, она же их и погубила. Победа 404 г. до н. э. стала пирровой. Прошло всего тридцать лет, и легендарная Спарта стала полисом второго ряда, а её профессиональных воинов побили фиванцы — в битве при Левктрах 371 г. до н. э. они нанесли спартанцам унизительное поражение и убили их царя Клеомброта и 1 тыс. лакедемонян (включая около 400 спартиатов). От Спарты откололись её союзники, её земли разорял враг. И это было только началом конца.
![Пелопоннесская война: спартанцы и союзники [жёлтый] против Афин. Источник: Ropleplayer Guild](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/1616946/pub_63511caff05c847f7624866b_63511cc148640557a60645f6/scale_1200)
Дело в том, что война — это не только вражда и битвы. Война — это ещё и способ общения. Спартанцы увидели, как живут другие греки, увидели, что можно заниматься чем-то ещё, кроме военного дела, если от природы есть стремление к другим занятиям, и не считаться при этом чернью. Это должно было произвести на них колоссальное впечатление. Многие из них возненавидели жестокость быта на родине и начали отступать от аскезы. К тому же спартиаты как никогда почувствовали вкус к богатству — запретный плод особенно сладок, а победы принесли огромную добычу.
После этого прежние идеи равенства были быстро отброшены и превратились в фикцию. Сразу после окончания войны Спарта отменила древний закон, который предписывал каждому гражданину передавать землю исключительно сыну — теперь её можно было отдать любому. И вскоре земля сосредоточилась в руках небольшой группы влиятельных спартиатов, а основная масса граждан нищала и превратилась не в опору, а во взрывоопасную часть полиса. Спарта перерождалась в олигархию.
Внутренний кризис не позволил спартанцам извлечь выгоды из своей победы, да и управлять покорёнными территориями они не умели. Завоёванные богатства они не вложили в свою экономику, а растратили на презираемую некогда роскошь, ведь аристократы по привычке считали производство и торговлю презренным делом. Расцвела и коррупция: спартанские лидеры брали взятки даже у персов и часто действовали совсем не в интересах своего города.
В то же время Спарта нуждалась в срочных реформах. Основа её могущества — сильнейшая в Греции армия — становилась всё меньше. Численность спартиатов падала из-за низкой рождаемости и войн (особенно много людей погибло как раз в ходе Пелопоннесской войны). Замкнутость высшего сословия почти не позволяла пополнять его за счёт других жителей Лакедемонского государства. Началась так называемая олигантропия — «малолюдство».
Чтобы преодолеть демографическую катастрофу, аристократии следовало расширить сословные рамки, но аристократия ничего менять не хотела, да и не умела (ведь предки только и знали, что воевать, и трактатов о государственном управлении и преобразованиях не писали). Разрыв политической системы с реалиями социально-экономических процессов усилил кризис. Пока верхушка утопала в роскоши и ничего не делала, нищие спартанцы уходили в качестве наёмников в другие полисы или страны.
Что-то предпринять пытался в 244 — 241 гг. до н. э. спартанский царь Агис IV — он хотел восстановить спартанскую армию. Но для этого требовалось пополнить ряды спартиатов и наделить «новичков» землёй. Разумеется, богачам это не пришлось по нраву, и они не дали Агису это сделать: всё закончилось его казнью и убийством его матери и бабушки без всякого суда. Последователь Агиса царь Клеомен III в 227 г. до н. э. всё-таки провёл задуманные им реформы, но для этого пришлось устроить переворот и расправиться с оппозицией. Правда, оказалось уже поздно — сам дух воинственной Спарты остался в прошлом, и одной демографией дело было не поправить.
К тому времени Спарта провинциализировалась — ни сильной экономики, ни привлекательной культуры спартанцы так и не создали.
